Время перемен - Страница 59

А за гробом Майкла тянулась длинная процессия. Фермеры со всей округи, деловые люди из города и многие, с кем он вел дела на рынке, пришли отдать ему последний долг и выразить соболезнование вдове, которой, Бог свидетель, всю жизнь приходилось не сладко. А последнее унижение было уже чересчур.

Все знали, что Майкл долгие годы имел женщину на стороне. Старики поговаривали, что именно она покалечила в молодости его жену. Но молодежь не верила, чтобы столь приятный человек, как Майкл, мог сойтись с такой «злодейкой». Кроме того, Майкл происходил из приличной семьи. Его мать — воспитанная образованная дама. Нет, она никогда бы не допустила, чтобы ее сын дошел до такого.

Разговоры и пересуды велись до выхода воскресных газет, где эта история была подробно описана и названо имя женщины: миссис Беншем.

Теперь все узнали, что миссис Беншем и была этой самой «девчонкой Моллена», того старого негодяя, что раскидал по всей округе своих меченных белой прядью отпрысков.

Много лет назад ходила молва, что никто из Молленов не умирал в своей постели. И смерть миссис Беншем это подтвердила, потому что, как сообщалось в газете, женщина лежала на полу. Кто из них включил газ, сомнений не вызывало, так как Майкла нашли в постели обнаженным, на Барбаре же был халат. Старики не удивлялись, хорошо зная, на что способны Моллены. Но они не могли понять, как допускал все это ее муж.

До чего только доходят некоторые люди, а особенно эти джентри [13]. Хотя какие Беншемы джентри. Хай-Бэнкс-Холл принадлежал им долгие годы, но старик Беншем поднялся из низов и не нашел ничего лучшего, как жениться на гувернантке своих детей. А что же она? Тоже хороша, сколько лет была у старика Моллена в любовницах, но это много раньше, когда еще Хай-Бэнкс-Холл принадлежал старику Томасу. Теперь хозяйкой поместья была она. Но, судя по всему, старушка впала в детство. Она жила наверху в детской, а весь дом отдала под госпиталь. Некоторые считали, что она это сделала ради внука, который тронулся умом, когда на фронте рядом с ним разорвался снаряд. И в довершение всего в доме жил еще один внук Беншема, сын его дочери — идиот.

Доводилось ли хоть кому-нибудь слышать столь запутанную историю? Если бы не война, скорее всего, после такого события дом непременно бы подожгли в первый же базарный день.

Теперь же об этом случае посудачили недели две, после чего пересуды вытеснили более важные для всех разговоры о событиях на фронте.

— Дядя Дэн.

— Да, Лоренс?

— Вы не могли бы отвезти меня к Петти?

— Извини, Лоренс, не могу.

— Не можете?

— Не могу, Лоренс.

— Нет, Лоренс, — повторил он ответ Дэна и покачал головой. — А почему? — спросил племянник, глядя дяде прямо в глаза.

— Потому, что это далеко. Она живет за холмами. — В голосе Дэна чувствовалось нетерпение.

— Она живет на ферме, где есть коровы. Петти мне рассказывала, что у них есть коровы. Мне нравятся коровы. Я сегодня сделал корову, дядя Дэн.

— Правда? Хорошо.

— Людям нравятся мои коровы.

— Да, да, конечно.

— Да, им они нравятся. Они платят деньги за моих коров.

— Я читал на доске объявлений, что ты собрал двести семьдесят пять фунтов. Ты заработал очень много денег для Красного Креста.

— Мне нравится делать коров. А когда Петти вернется?

— Не… я не знаю, — судорожно вздохнул Дэн. — Послушай, знаешь, чем сейчас займись, возьми корову, которую ты сделал, спустись вниз и покажи ее своему двоюродному брату Бену.

— Брата Бена нет.

— Как нет? — Дэн повернул голову, взглянув на сидевшую в кожаном кресле Бриджи.

За последние недели она еще больше съежилась и сморщилась. Голос у нее стал совсем тихим, а в глазах поселилась печаль.

— Он хочет сказать, что Бен мало разговаривает.

— А… — Дэн снова вздохнул. — Когда я шел сюда, то заглянул в его комнату… Его там не было. Я решил, что он в парке.

— Да, он там… Я вижу его там часто.

— Но он так и не дошел до коттеджа.

— Пока нет, но дай парню время. Он еще не готов. Начало уже положено и этому надо радоваться. Спустись вниз и посмотри, — обратилась Бриджи к Лоренсу, — вернулся ли твой кузен Бен.

Лоренс поднялся с пола, где сидел, но не пошел сразу к двери. Он наклонился своим худым и длинным телом к Бриджи и сказал:

— Я могу пойти за холмы. Я могу дойти до Петти и привести ее обратно.

— Лоренс, это слишком далеко.

— Слишком далеко. Я могу ходить далеко.

— Знаю, дорогой. А теперь спустись и посмотри, пришел ли Бен.

На этот раз Лоренс послушно вышел из комнаты.

— Ты говорила с ним? — спросил Дэн Бриджи.

— Да он поднимался ко мне вчера.

— И что ты думаешь?

— На мой взгляд, хуже ему не стало, но и улучшений нет.

— Она собирается вернуться?

— Я… я не знаю, Дэн, но откровенно говоря, надеюсь, что вернется.

— Ты надеялась, что у них что-нибудь получится?

— Да, Дэн, надеялась. Ханна — исключительная женщина. Посмотреть особенно не на что, но в ней есть сила, бодрый дух, нечто такое, что нужно нашему Бену.

— Я не совсем с тобой согласен, Бриджи. Мне казалось это неуместным и раньше, а теперь тем более. Ты знаешь, мне пришло в голову, что Барбара каким-то образом узнала о них, и совершила этот безумный поступок, чтобы поставить на их пути непреодолимую преграду.

— Ты слишком строг к ней.

— Вовсе нет. Я не держу на нее зла.

— Правда? Ты на самом деле не злишься на нее?

— Хотя это может показаться странным, — со вздохом начал Дэн, — но сначала мне было невыносимо одиноко. Долгие годы я не знал близости с женой, но после ее ухода, пришел в отчаяние. Снова, как в юности, я жаждал ее с необыкновенной силой. А теперь… я чувствую себя свободным. Я мог бы освободиться от Барбары давным-давно, но был не в силах отпустить ее. Если бы она ушла сама — другое дело, но я отпустить ее не мог. А сейчас я чувствую себя тюремщиком, отпустившим непокорного узника. Знаешь, Бриджи, она на самом деле была пленницей, словно птица в клетке. Скорее, даже как тигрица на заднем дворе. Я пытался приручить ее лаской, но, вероятно, больше подошел бы кнут. — Дэн достал носовой платок и вытер лицо.

— Что ты намерен делать дальше?

— Есть у меня одна мысль. А вот что определенно не буду делать, так это сидеть сиднем и киснуть. Мне пятьдесят шесть, но в душе я молод и полон задора. Моя жизнь была не слишком интересной. После войны я собираюсь осуществить свою мечту: хочу побродить по свету. Я считаю, надо двигаться в путь, пока еще есть силы и желание. Быть может, удастся повидать совсем немного, но и это доставит мне удовольствие. — Дэн помолчал, потом спросил: — Позволь задать тебе вопрос, а что чувствуешь ты?

— Печаль, Дэн, бесконечную печаль. Она постоянно со мной и не покидает ни на минуту. Мне кажется, стоит протянуть руку, и я смогу прикоснуться к ней. Жизнь моей девочки оказалась бесцельной, в этом большая доля моей вины.

— Нет, Бриджи, я так не думаю. Даже если бы она его сразу получила, все равно возникли бы сложности. Барбара была рождена причинять беды, это так же верно, как то, что искры всегда летят вверх. В жизни встречаются такие люди. Она отравляла все, к чему прикасалась.

— О, не говори, так. Бедная Барбара. Моя бедная дорогая Барбара. Она была моим единственным ребенком. — Слезы покатились по ее морщинистым щекам, и Бриджи принялась их осушать с присущим ей изяществом. — Ты женишься на Рут, теперь ты свободен? — спросила она после паузы.

— Нет, Бриджи, никогда!

— Почему?

— Почему? — Дэн дернул головой, словно стараясь освободиться от чего-то неприятного. Об этом никогда не шла речь, и Рути это понимала.

Бриджи задержала на Дэне взгляд своих выцветших, водянистых глаз. «Мужчины все одинаковы, — подумала она. — Суть у всех одна и та же. Наверное, Бог вложил в сердце первого мужчины бездумный эгоизм, который унаследовали все его потомки». Томас Моллен мог бы на ней жениться, но не женился. Бриджи не считала Рут подходящей женой для Дэна. Простая девушка, которая выросла и превратилась в простую женщину. Добрую, жизнерадостную, да, но не такую, что подошла бы Дэну. И она задала этот вопрос просто из принципа.