Время не ждет (сборник) - Страница 22

Сам он идет последним в монашеском клобуке и жезлом в руках. Идем в тишине, пост, трезвон не положен. Перед входом в трапезную процессия останавливается, и мы пропускаем епископа вперед. Вот он уже почти подходит к двери и собирается взяться за ручку.

Как вдруг совершенно неожиданно рядом с ним появляется женщина. То, что это женщина, догадываешься не сразу. Она неопределенного возраста, хотя и понятно, что немолодая, одета не пойми как. Лицо обрюзгшее, с щеками, наплывающими на воротник. Взгляд, устремленный на владыку, и глаза, горящие ненавидящим безумием. Но все это мы разглядели после, а пока сперва еще только слышим ее пронзительный вопль:

– А-а-а!!! Посмотрите на него! Ишь ты, идет он у нас тут с палкой. Страшный какой! Не боюсь я твоей палки! Вот только еще хоть раз к нам появись, так я сама тебя этой палкой и отделаю!

Откуда она взялась? После я добросовестно обшарил весь дворик в поиске ее следов, но они шли только в одну сторону, это уже когда она от нас убегала. Убегала, хотя никто ее не преследовал.

Она кричит, а владыка стоит, опершись на палку. Она, не отрываясь, смотрит на него, а он куда-то вниз, себе под ноги. Почему-то никто из нас не вмешался и не прогнал ее. Хотя бесноватые неопасны, нападать они не станут. Они просто кричат, причем кричать могут все что угодно. Порой оскорбительно, а иногда как бы обличая в содеянных грехах.

Сейчас же в тишине этого маленького внутреннего дворика, отделенного стеной от внешнего мира, крик бесноватой звучал совершенно нелепо и даже как-то болезненно на фоне тишины и белого, искрящегося под солнцем снега. Епископ продолжал молча опираться на посох. Женщина кричала все тише, ее взгляд все больше приобретал осмысленность и утрачивал злобность. Наконец она метнулась в сторону и быстро, чуть ли не бегом, если так можно сказать про человека, пробирающегося по глубокому снегу, устремилась в ту самую дверь, из которой мы только что выходили на трапезу.

Уже за столом владыка поинтересовался, знает ли кто-нибудь эту женщину. Оказалось, что никто ее раньше не встречал.

Один из священников, уже пожилой и, наверное, самый опытный из нас, отец Николай спрашивает:

– А как вы думаете, владыка, могла эта бесноватая просто взять и материализоваться?

– Как это?

– Не знаю, из воздуха, что ли. Вот отец Александр говорит, что осмотрел весь дворик, но так и не обнаружил, как она сюда попала.

– Чудеса! – Владыка разводит руками и улыбается, а потом предлагает: – Раз у нас все так складывается, давайте поговорим о чудесах.

Помню, я, еще будучи священником, познакомился с тогда уже немолодой женщиной. В сорок первом году ее, поскольку она имела медицинское образование, призвали в армию, и она попала на фронт, на самый передний край. И ей наравне с мужчинами пришлось участвовать в боевых действиях и испытать на себе весь ужас войны. И вот однажды, в один из дней, когда было очень уж страшно, она, прежде неверующий человек, комсомолка, опустившись в изнеможении на какой-то пенек, как могла, взмолилась:

«Господи, если Ты есть, помоги! Мне страшно, я еще совсем молодая и хочу жить!»

Глаза поднимает и видит: стоит перед ней старичок, весь такой домашний, смотрит на нее, словно родной ее дедушка, тот, что сейчас там, за тысячи верст от войны, и улыбается:

«Не бойся, внученька, ты не умрешь. Пройдешь сквозь войну и невредимой вернешься домой. Только не забывай молиться».

«Кому, дедушка?»

«Богу молись, деточка».

Тут ее внимание что-то отвлекло, а дедушка пропал так же неожиданно, как и появился. А она действительно потом дошла с нашими войсками аж до Берлина и ни разу не была ранена. Молилась постоянно и говорила, будто это к ней сам святитель Николай приходил. Вот как. Ее несколько раз представляли к орденам и медалям, только она награды брать не соглашалась.

После войны поселилась в Сергиевом Посаде, тогда это еще был Загорск, и стала монахиней в миру. Я бывал у нее дома. Последний раз заезжал, когда уже был епископом. Добрая такая старушка, увидела меня с панагией и от неожиданности растерялась:

«Благослови, владыка».

Суетится, не знает, чем и угостить. Потом вспомнила:

«Да у меня же под кроватью банка кислого молока! Сейчас я тебя угощу, владыка. А то скажешь потом, вот, мол, к бабушке заходил, а она меня даже за стол не усадила».

Я ее останавливать, а уже бабушку не угомонить. Забирается она под кровать, шарит там в темноте и в волнении опрокидывает банку. До сих пор помню, как оно разливается по полу, течет к моим ногам, а моя старушечка плачет:

«Нечем мне тебя угостить, владыченька».

Я ее потом и отпевал. Такое вот чудо, отцы. Теперь ваш черед. – И поворачивается к сидящему рядом батюшке: – Отец Игорь, ты у нас человек просвещенный, жил за границей, много что видел. Поделись с нами.

Отец Игорь, ученый-биолог, в начале перестройки перебрался в Европу и преподавал в одном из немецких университетов. Спустя много лет профессор вернулся на родину и принял сан.

– Благословите, владыка. Сейчас вот вспоминал, и пришло на память. Дружил я с одним человеком, из числа наших эмигрантов из России. Там, вдали от родины, многие приходят в храмы, образуя православные общины. Вот и они с женой тоже пришли.

Только верующей по-настоящему была она, а он приходил с ней больше за компанию. Конечно, женщина мечтала, чтобы ее муж тоже поверил, и постоянно об этом молилась.

Мой знакомый работал в дорожной бригаде. В тот день они, установив специальное ограждение и предупреждающие знаки, проводили на одной из полос скоростной трассы необходимый ремонт. Прокопали траншею глубиной этак сантиметров на семьдесят. Он как раз и стоял в этой самой траншее, а один из водителей зазевался и, не заметив предупреждающих знаков, сметая ограждения, вылетел прямо на дорожников.

И вот ситуация: машина по всем законам физики неминуемо должна была его раздавить. Тем более что он в тот момент стоял к ней спиной и не мог ее видеть. Все кинулись врассыпную, понимая, что товарищ их обречен. И вдруг какая-то невидимая сила в доли секунды выдергивает человека из траншеи и отбрасывает далеко в сторону. Мой товарищ даже не ушибся. Он сам мне эту историю и рассказал.

– Получается, он спасся по молитвам своей жены?

– Скорее всего, да. Больше-то о нем никто не молился.

– И какова дальнейшая судьба этого человека? Он стал верующим?

– Нет, – отец Игорь в раздумье повел плечами, – почему-то не стал. Более того, спустя какое-то время супруги расстались.

За столом воцарилось молчание.

– А я, – прервав молчание, отозвался кто-то из батюшек, – был знаком с одним предпринимателем. Правда, уже, к сожалению, покойным. Всю жизнь человек строил жилые дома и производственные помещения, а когда советская власть закончилась, собрал вокруг себя опытных работяг и принялся работать самостоятельно. Дела его пошли в гору и скоро он уже был одним из самых состоятельных людей в нашем городе.

Этот человек никогда и никому не помогал. Пока однажды к нему не пришли и не попросили об этом. Он подумал: а почему бы и не помочь? И помог, потом еще кому-то и еще. Ему понравилось помогать людям. И храмам помогал, хотя на службы никогда не ходил и не молился. Помню, звоню ему зачем-то, а он сразу:

«Ты куда пропал? Неужели вам ничего не нужно?»

Однажды в разговоре с другим бизнесменом я обмолвился о том, как наш общий знакомый занимается благотворительностью и помогает очень многим.

«Как?! – воскликнул мой собеседник. – Быть такого не может! Сережа и благотворительность – понятия несовместимые. Да он всегда был скрягой, снега зимой не выпросишь».

«Наверное, Сережа и сам так думал, пока не понял, что он на самом деле из себя представляет».

Он погиб в автомобильной катастрофе. Отвлекся на телефонный звонок.

Несколько месяцев спустя я случайно разговорился с его вдовой и услышал от нее удивительную историю.

«Сережа явился мне в ночь с тридцать восьмого на тридцать девятый день после его смерти».