Время не ждет (сборник) - Страница 1

Серия «Священническая проза»

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р16-605-0217

Каждый рассказ отца Александра Дьяченко – это разговор по душам. Так бывает, когда случайный попутчик через несколько минут беседы становится вдруг родным человеком и герои его историй оживают перед тобой, будто ты их тоже давно знал, а теперь внимательно и жадно слушаешь о них новости. Это безусловный дар рассказчика и собеседника – оживлять своих героев, делать их нечужими.

Как собеседник опытный и тактичный, батюшка предлагает читателю поразмышлять над его повествованием и самому сделать выводы, приберегая свои главные слова напоследок, чтобы они прозвучали в тот момент, когда мы готовы их услышать. Подчас мы находим их в самом конце, иногда даже в последнем предложении. Беседа течет, истории переливаются одна в другую, и ты перестаешь замечать время.

Время – один из главных героев книги. Может быть, отчасти потому, что рассказы отца Александра— это, по сути, дневниковые записи, сотканные из житейских наблюдений, услышанных историй и приходской хроники. Это фотографии нашего времени в оптике личного эстетического и, что еще важнее, духовного опыта. Собственно, ведь проба пера отца Александра состоялась в Живом журнале – дневнике в его современном формате. А любой дневник – зеркало, в полной мере отражающее время с его вопросами и проблемами. Главные слова об отношении ко времени и истории звучат в рассказе «Визитная карточка», что делает его ключевым в сборнике: «Суд историков – это не главное. Главное происходит сейчас. История творится в данный момент, и каждый из нас участник этого делания. И каждому предстоит давать за него отчет. И еще, предложи мне сейчас снова стать молодым и начать все сначала. Откажусь. Мне не нужно ничего чужого, а мое время пускай остается со мной, потому что это моя жизнь и это моя визитная карточка».

Открывают сборник рассказы, которые поднимают тему свободы человека, вновь ставшую актуальной. Советское прошлое нашей страны – вопрос полемический. Сейчас модно идеализировать его. Однако через расстояние в четверть века легко не заметить, забыть, чего стоила та самая стабильность, вызывающая у многих ностальгию. Она стоила свободы. Конечно, не в смысле вседозволенности и беспредела, темных ее сторон, с которыми привычно ассоциируется у нас эпоха 90-х. Нет, речь о свободе быть собой.

Мы живем в непростое для нашей страны время, тревожное. Негромко, тактично напоминает нам автор о необходимости трезвиться, бдить, ибо от каждого из нас зависит, каким будет завтрашний день России, – историю делаем мы.

Время не ждет. Оно скоротечно. Осознание этого факта заставляет обращаться к воспоминаниям. Поводом здесь может послужить путешествие в родной город, встреча со старшеклассниками или воскресное Евангельское чтение. «Память» вообще одно из ключевых слов сборника. В память о людях совершают поступки и жертвуют на храмы. В память о родине хранят листок со стихами, в память о детской дружбе – открытку Важными словами о памяти завершается сборник. «Там начинаешь многое забывать, – говорит Маша, пережившая клиническую смерть героиня рассказа „На берегу реки“, – и вдруг неожиданно просыпается память. Память – большое дело, она обязывает спешить к тем, кого любишь».

К теме смерти автор возвращается многократно. Как он сам признается в одном из интервью, «смерть – это некий рубикон, некий момент истины, поэтому на эту тему я пишу часто». Смерть – это экзамен. «Неправильно тебе сказал, что время неумолимо приближает нас к смерти, – размышляет лирический герой рассказа „Время не ждет“. – Нет, не к смерти оно приближает нас, а к Небу. Там исчезает власть астрономического времени, минут и секунд, и там никто не умирает».

Эти рассказы не о смерти, а о жизни, вернее, о Жизни Вечной и о подготовке к ней. У кого-то это получается хорошо, у кого-то не очень, а кто-то и вовсе не успевает, бесконечно откладывая подготовку… Все это становится пищей для размышлений, сначала авторских, а затем и читательских. И вот уже вместе с батюшкой мы идем на Радоницу по кладбищу, вспоминая усопших и продолжая о них молиться, а они молятся о нас, ведь «любовь, если она, конечно, есть, и после смерти никуда не исчезает».

Часто мы становимся свидетелями чуда, произошедшего с тем или иным героем книги перед лицом смерти. Исцеления, обращения к вере, переоценка жизни становятся возможными благодаря любви героев, способных на жертву. «Жизнь за жизнь», высота Христова подвига – вот условие совершения чуда. Так происходит со многими героями книги отца Александра, например, в рассказах «Жертвоприношение», «Милосердия двери…», «Давайте доверимся маме», «И Он исцелил всех». Каждая такая история – доказательство бытия Бога, Который действует здесь и сейчас.

«Книги как люди, и приходят порой тогда, когда они кому-то очень и очень нужны», – пишет автор в рассказе «Лучший подарок». Хочется верить, что книга отца Александра пришла к нам вовремя.

Александр Логунов

Не знаю. На самом деле я не могу понять, почему у меня, тогда еще ученика восьмого класса советской средней школы, отличника учебы и комсомольского секретаря, вдруг появилось бредовое желание – стать священником. Пускай бы в моем детстве была бабушка, которая водила бы меня украдкой в церковь или заставляла учить «Отче наш». Так ведь нет, бабушек своих я не помню, и я ни разу не видел, чтобы молились мои родители. У нас в доме никогда не ругали Христа, не потому, что верили, а просто о Нем вообще не говорили, не существовало такой темы.

В детстве я часто играл рядом с костелом, их в нашей местности было предостаточно, но почти никогда не заходил в православный храм. Меня туда не тянуло. Я совершенно равнодушно проходил мимо церквей и костелов. Я не был крещен, и более того, сразу же по вступлению в комсомол меня избрали комсоргом класса. И вдруг, совершенно на пустом месте, вот хочу стать священником, и все тут, а это середина 70-х.

Стал осторожно наводить справки, где учат на священников. Мне подсказали, что совсем недалеко от нас, под Слонимом в Жировицах, находится семинария. И я решил туда поступать. Тот факт, что я был не крещен и не знал ни одной молитвы, меня совершенно не смущал. Более того, я вообще себе не представлял, чем занимается священник.

В это время на экраны страны вышел художественный фильм об одном монахе-священнике. Батюшка приехал служить в какой-то заштатный городок, а в том городке трудился очень нравственно положительный секретарь райкома. Всякий раз, когда он проходил мимо единственного в их городе храма, все его секретарское нутро начинало восставать при мысли, что вот на его глазах «погибает» от религиозного дурмана неплохой по сути человек, то есть этот самый батюшка.

Короче, фильм кончается так: монах, насколько я помню, становится кем-то очень высокопоставленным, может, даже епископом, и одновременно встречает любовь в лице сознательной атеистки, которая и помогает владыке стать нормальным человеком. В финале фильма епископ бежит по лугу и, не прекращая бега, срывает с себя и забрасывает в высокую траву панагию с подрясником. Все по-советски столь перспективно и жизнеутверждающе, что так и хочется бежать за ним к новому светлому будущему.

Галина Михайловна, наша классная руководительница, в приказном порядке заставила нас посмотреть этот фильм. И что вы думаете, вместо того чтобы бежать вслед за киношным расстригой, мое желание стать священником только утвердилось. Как-то в разговоре с родителями, когда папа поинтересовался:

– Ну, так в какое военное училище будешь поступать, танковое или командное? – я совершенно без всякой задней мысли ответил: