Время любить - Страница 146
– Значит, сейчас все очень сильно изменилось, да? – спросила Оля.
– Да разве вы не обратили внимания на то, что теперь газету купить невозможно, а какими интересными стали телепередачи!.. А журналы? Что ни журнал или еженедельник, то потрясающая статья! Короче говоря, правдой в нашем доме, милая девушка, запахло! Жить-то стало интереснее, честное слово! Захотелось и мне самому что-нибудь полезное сделать. Я ведь еще нестар. А что вы думаете? И сделаю. Скажу вам откровенно, у меня вдруг прозрение какое-то наступило, понимаете? Огромный интерес к жизни пробудился.
– Я очень рада за вас, Родион Вячеславович, честное слово, – искренне сказала Оля.
– А я – за вас, милая Оленька, – улыбнулся Рикошетов. – В новом мире будете жить, в мире правды, а это в жизни человека, пожалуй, самое главное. Ничто так не унижает личность, как отсутствие достоинства.
Оля ничего не ответила, она смотрела на Патрика, положившего острую морду на плечо Родиона Вячеславовича.
– Шельмец, наверное, увидел во мне прежнего своего хозяина. – Родион Вячеславович передал собаку из рук в руки девушке: – До свидания, Оля, точнее, прощайте! Я сегодня вечером улетаю… Впрочем, какое это имеет значение? Если менять свой образ жизни, так надо менять все: квартиру, работу, город. Смешно, конечно, начинать новую жизнь в пятьдесят лет, но это даже интересно! – Он рассмеялся. – Если бы вы знали, как мне надоело быть Рикошетовым!
– Тогда уж смените и фамилию, – улыбнулась Оля.
– Жалко, очень уж у меня редкостная фамилия.
Родион Вячеславович пожал девушке руку, потрепал по голове Патрика-Пирата и решительно направился к метро. У него даже походка изменилась – держался он прямо, ноги в огромных новых полуботинках ставил твердо, будто печатал каждый свой шаг. Ветер шевелил на его голове густые волосы. Оля с Патриком на руках смотрела ему вслед, про себя она загадала: если Рикошетов, дойдя до газетного киоска, не оглянется, то у него все будет хорошо, а если оглянется…
Родион Вячеславович не оглянулся.
Оля опустила пса на землю, хотела было пристегнуть к ошейнику поводок, но вспомнила, что не взяла его. Патрик не выбегал на проезжую часть, не приставал к собакам и слушался хозяйку. С ним можно было гулять и без поводка. Пес стоял на протоптанной тропинке посередине сквера и пристально смотрел вслед бывшему хозяину. По его напряженной спине с пятнистой шерстью пробежала легкая дрожь, длинные уши вздернулись и снова опустились, чуть ли не касаясь коричневой бахромой земли.
– Патрик, домой, – негромко произнесла Оля. Пес повернул к ней красивую голову с влажными карими глазами, завилял хвостом, гладкий лоб его собрался складками, пасть приоткрылась, будто он хотел что-то сказать. Опустив голову, подошел к ее ногам, Оля машинально присела перед ним. Патрик осторожно лизнул ее в щеку, нос, издал странный звук, нечто между визгом и лаем, на секунду прижал свой коричневый нос к ее коленям, тяжело вздохнул, отвернул голову от нее, снова посмотрел в сторону удаляющегося Рикошетова и вдруг пружинисто помчался вслед за ним.
– Патрик! Патрик! – с отчаянием в голосе крикнула Оля. На нее оглянулась мать с ребенком в коляске. – Ты не можешь… Патрик?!
Маленький, коричневый с серым клубок стремительно катился по тропинке мимо садовых скамеек, на которых сидели люди и провожали его глазами. Черные липы с мокрой листвой роняли тяжелые капли, одна из них шлепнулась девушке на золотистые волосы, но она даже не почувствовала этого. Молодая, будто подстриженная под гребенку трава вдруг показалась ей нестерпимо ярко-зеленой, на каждой травинке дрожала сверкающая капля, а может, слеза?..
– Патрик… – прошептала Оля.
Как и Рикошетов, пес не оглянулся. Из Дворца бракосочетания повалили молодые нарядные люди, послышались музыка, смех, заурчали моторы белых «волг» с позолоченными кольцами на крышах.
На тропинке, под толстой липой, стояла стройная девушка и смотрела на веселую шумную свадьбу. С длинных ресниц, будто дождевые капли с листьев, срывались и катились по щекам тяжелые крупные слезы.
Без позолоченных рам…
(О творчестве Вильяма Козлова)
Вильям Федорович Козлов – автор более двадцати разных книг, из которых около половины – для детей. Вхождение его в литературу можно условно датировать 1960 годом – тогда вышел сборник рассказов «Валерка-председатель». Появлению этого сборника сопутствовала обильная читательская почта – письма заинтересованные, благодарные, восторженные.
До этого рассказы В. Козлова печатались в газетах и журналах. Несложный подсчет показывает: каждый год писатель создает по книжке. Много это или мало? Много, если каждая книга – новый шаг по пути постижения жизни, сущности человека, если каждая книга – оттачивание мастерства, поиск новых художественных решений, новых изобразительных средств, открытие новых тем.
Нельзя сказать, что В. Козлов никогда не повторяет однажды найденное, всегда преодолевает себя «прошлого», отталкивается от когда-то открытого. Но он всегда ищет и часто находит новые грани, казалось бы, привычных коллизий, а самое главное – никогда не запирается в уютном писательском кабинете от нашей быстротекущей и быстроменяющейся жизни, которая предоставляет внимательному взору материала больше чем достаточно.
Герои В. Козлова растут от книги к книге – прежде всего духовно, нравственно. Растет и их автор. В последние годы наряду с произведениями для юного поколения им создано несколько романов, заостренных на проблемах современной жизни.
Однако эволюция, путь писателя – не от «детского» ко «взрослому». И те и другие книги он писал двадцать лет назад, пишет и сейчас. Одно другому не мешает, как не мешало и многим его предшественникам. За примерами далеко ходить не надо: едва ли не вся русская классика отдала дань детской литературе.
Творческий путь В. Козлова соотносим с историей нашего общества – с конца 50-х годов и до последнего времени. Усложнение задач социалистического строительства – прежде всего в сфере духовной – нашло отражение на страницах его книг.
В трудные для страны годы, когда нарастание кризиса в разных сферах жизни было видно всем, кроме тех, от кого в первую очередь зависело воспрепятствовать этому, голос писателя звучал обеспокоенно, тревожно. Не закрывая глаза на все, что происходило вокруг, видя закономерность и систему в, казалось бы, случайных и разрозненных отступлениях от элементарных норм морали, правил порядочности и чести, чувства долга, В. Козлов никогда не паниковал, не озлоблялся, не поддавался безысходности и пессимизму. Зло в его книгах сильно, но не всесильно, череда несчастий длинна, но не бесконечна, удача, как правило, приходит к тому, кто ее упорно ищет. При этом и силы зла, и силы добра – из нашей с вами жизни. Они персонифицированы в образах всем знакомых, хотя часто и не открытых, не типизированных «большой» литературой.
О чем пишут читатели В. Козлову, что они отмечают в его книгах, что им нравится? Пожалуй, главное то, с чем согласны все, – это правда жизни, правдивость писателя. Так следует обозначить основную черту его творчества. Ей он остается верен и в своих «детских» рассказах и повестях, и во «взрослых» романах. Искренность В. Козлова, его органическая неспособность к приукрашиванию, сглаживанию углов, его неумение лгать, даже в малом, ни себе, ни другим привлекают всех. Уже первые его произведения привлекли прямотой авторского взгляда.
Правда жизни В. Козлова – это не только фактическая точность деталей, которая свойственна произведениям всех настоящих писателей. Это даже и не глубина постижения жизни, которая присутствует в произведениях многих из них. Понятие «правда жизни» в нашем случае имеет другой оттенок, характер. Ему сопутствует ощущение близости и доверчивости. Это и доскональное знание тех «срезов» действительности, которые не так уж часто освещаются в нашей литературе. В. Козлов берет ситуации, привычные читателям, но не писателям. Это в то же время и умение видеть необычное в обычном, вечное, непреходящее в повседневном и умение донести это свое видение до читателя. Это и стиль, язык – доступные и понятные.