Время льда и огня - Страница 10

— С акцентом! — еще успел удивиться коротышка, прежде чем, отключившись, сполз у стенки. Я резко, без замаха ударил его ногой в причинное место — пусть, быть может, я рисковал испортить его будущность, зато вырубил наверняка, — а приятелю его предназначался хук в челюсть, но тот увернулся и отбежал. Сзади уже слышны были мягкие прыжки вожака.

— Стой!

Он рявкнул громко, и, возможно, многие в пассаже-улице проснулись. Ах, до чего же нелепо так засветиться! Я отшвырнул с дороги длинного юнца, вбежал во входную нишу и помчался вниз по лестнице — на лифт в таких обстоятельствах мало надежды. Сверху за мной уже топотал один — судя по звуку, — а второй, скорее всего, оседлал лифт, чтобы обогнать меня и взять в клещи снизу. Спасаюсь от уличных грабителей, когда меня ищет вся контрразведка южан! Попасться на этом — да мне Полковник в жизни не простит! И засмеют…

На первом же ярусе я бегом промчался в конец длиннющего коридора и рванул на себя первую попавшуюся дверь — она вылетела с одной попытки. Вбежал в полутемное помещение, освещенное лишь ночничками, — это было жилье, квартира, спальня. Два бледных лица пожилых супругов безмолвно поворачивались вслед за мной, пока я возился у внешней стены, обрывая шторы и выламывая оконную панель, — и, уже вспрыгнув на подоконник, заметил краем глаза, что муж все так же сидит в постели с отвисшей челюстью, а его благоверная давно в обмороке.

Я повис на подоконнике (квартира оказалась на третьем ярусе относительно улицы) и разжал руки. Постарался приземлиться на четыре конечности — так, говорил Полковник, безопаснее всего прыгать со значительной высоты, — перебежал пассаж и вскочил в открытый лифт. У меня уже в глазах рябило от этих капсул и лифтов, все они оказались ловушками. Пустил кабину вверх в скоростном режиме — идя ва-банк, нечего особо маскироваться. За две остановки до верхнего уровня я выскочил.

Здесь уже не было и следа элегантности центральных помещений — лес металлических колонн окружал меня, откуда-то доносилось мерное буханье и лязг, рифленый пол ощутимо вибрировал и вздрагивал. Я прошел дальше и остановился у ограждения.

Внизу, метрах в двадцати подо мной, простирался огромный цех. Ухало, ахало и лязгало именно отсюда. В пролетах ползали мощные мостовые краны, по полу вертко сновали погрузчики. Сперва мне показалось, что здесь работают автоматы, но, приглядевшись, я заметил и людей, немногочисленных в ночную смену. Стояла дикая жара, и я немедленно взмок. Рабочим внизу было проще, все они носили термические робы и неторопливо возились на стапелях, где лежали, словно давние морские чудовища, — нет, я не ошибся — длинные туловища ракет, ну точно как на старинных снимках. Увидев такое, я даже бросил переживать о нескладухе с ворами-налетчиками, за эти сведения Полковник простит любой промах…

— Стоять! Руки на голову!

Я повернулся на голос. Стражник с автоматом наготове, в такой же, как и у работяг, термической одежде с интересом рассматривал меня.

— К стенке!

Я было подумал, что вот тут он меня и порешит. Оказалось — у стенки располагался такой специальный закуток для задержанных, где часовой мог без труда держать под прицелом человек пять, пока не придет подмога.

— По ошибке заехал сюда. Мне нужен был сорок четвертый ярус, а я нажал шестьдесят четвертый… От девушки иду, понимаешь?

— Вот так она тебя измотала! — ухмыльнулся страж. Видно было, что ни одному слову моему он не верит. Он еще раз мотнул автоматом — мол, стань-таки, где приказано.

— Случайно заехал. Слушай, парень, не надо шума, отпусти меня по-мирному.

Стражник был ладно скроен и, видимо, знал свое дело. Я стал у стенки. Он вынул переговорную трубку и, не спуская с меня взгляда, вполголоса начал докладывать кому-то:

— …утверждает, что случайно… Описание сходится. Так, ладно… Сейчас придут! — сообщил он мне, будто желая обрадовать.

Простой малый, хороший служака. На месте Крамера я бы дал ему чин повыше и забрал в контрразведку, а в заводской охране он многого не достигнет. А также на месте Крамера я бы окончательно устранил меня, особенно после всего мною увиденного…

Вон, уже идут! Появились, — показал я стражнику, — сейчас разберутся.

— Где? — повернулся тот. И в этот момент я подпрыгнул что было силы, уцепился за верх стенки, подтянувшись, выжался и перевалил свое тело на ту сторону, так что выстрелы хлестнули уже по пустому месту. Я лихорадочно огляделся, задыхаясь от только что произведенного усилия: слева виднелась прикрытая стенкой крутая чуть ли не стремянка — лестничка наверх. В моем положении нечего было выбирать.

Я взлетел по ней и сразу будто бы оказался в раю для беглецов, правда, испепеляюще жарком и душном. Это был еле освещенный технический этаж, занятый сплошь вентиляционными коробами, спрятаться здесь не смог бы разве что слон… Но жара!

Надо было пробраться вглубь, как можно дальше. И испечься там, мелькнула мысль, — но я уже бежал, прячась за коробами, все дальше убегал от люка со стремянкой. На бегу чуть не провалился в вентиляционный проем в потолке, забранный жиденькой перфорированной жестью. То-то было бы после всех этих мытарств грохнуться с потолка на остов ракеты! Мимоходом глянул сквозь перфорацию в цех — там все так же неторопливо двигались краны и тельферы, работала ночная смена, в то время как по подвесному потолку грохотал подошвами агент Терминатора! Никакой тревоги не было и в помине.

И, лишь надежно укрывшись, с трудом переводя дух (если его вообще можно было перевести в этой парильне), я уяснил себе, что побег от южан возможен и в самом деле лишь теоретически. Прав мой тюремный знакомый рецидивист. Действительно, никем не охраняемый путь наверх был свободен — беги на солнечную сторону, это уже совсем близко, чувствуется… Беги по трехсотградусной жаре! Или же к любой из пограничных штолен, плотно прикрытых людьми Крамера. Это тебе не пробежки в мегаполисе, не увеселительные поездки в пневмометро, не безобидные инциденты с местными хулиганами да заводской охраной — это состязание с профессионалами, вот так-то…

Весь огромный мегаполис южан был одной безотказной ловушкой, и потому я спустя полчаса уже опять оказался в своей камере центральной тюрьмы радиуса А, со всеми признаками теплового удара и помраченного сознания, которые я не так уж и симулировал.

Уже на следующее утро я снова сидел в знакомом до винтика бежевом кабинете, и на меня с той же приветливой улыбкой взирал любезный генерал Крамер, на этот раз почему-то в униформе. Необычно, что кроме нас никого не было, вообще, за всю беседу нас не побеспокоили. Финальный разговор, ясно.

— Запираться нет смысла? — с ходу осведомился генерал.

— Никакого, — подтвердил я.

Он уселся поплотнее и порылся в столе. Заветная папочка лежала перед ним, но она его не интересовала. Вытащил пачку снимков и вручил ее мне:

— Полюбуйтесь, Ковальски.

На снимках был я — в капсуле метро, в душевой при кухне, возле цеха… На одном из снимков — сверток с моей одеждой… Какие-то физиономии, — ах да, это налетчики в фас и профиль! Возвращая пачку владельцу, я спросил с деланным равнодушием:

— У вас что, везде подглядки установлены? А то мне ваши тюремщики все время талдычат, будто я не в заключении нахожусь, а в правовом государстве…

Крамер добродушно хохотнул:

— Одно не исключает другого… А камеры стоят во всех общественных местах, это верно, чтобы можно было оперативно реагировать на опасность.

— А где в капсуле, я не заметил?

Это был чисто профессиональный интерес.

— Под дисплеем… — Крамер согнал улыбку и заговорил по делу: — Так вот, уважаемый, вы изобличены полностью и должны понести кару за все.

Я молчал, и Крамер, несколько разочарованный отсутствием реакции, продолжал:

— Вы изобличены как мистификатор Рассветной зоны, который готовился к внедрению в наши структуры. Это доказывают материалы всех допросов, — он тряхнул длиннющими лентами распечаток, — и анализ вашего поведения во время побега. На допросах вы не ответили правдиво ни на один важный вопрос, а побег показал, что вы еще и отлично вышколены в профессиональном отношении.