Время «Икс»: Пришельцы - Страница 37

Кроме того, он хотел, чтобы вся честь проникновения в систему Пришельцев досталась только ему. Хотел стать знаменитым на весь мир, лучшим хакером всех времен. Если он недостоин любви, то, по крайней мере, мог быть достоин уважения и восхищения. И кто знает? Если он прославится, может, толпы девочек выстроятся в ряд у его дверей в надежде, что им выпадет шанс отдаться ему. А этого он жаждал едва ли не больше всего на свете.

— Привет, эй, кто там! Я Карл-Гейнрих Боргманн из Праги, Чешская Республика. Мне удалось подключиться к вашему компьютеру.

Все, работающие над этой проблемой, уже давным-давно поняли, что Пришельцы используют тот же самый цифровой метод обработки информации, что и люди. Отличная новость. В конце концов, как чужеземцы, они могли иметь такой способ обработки данных, который вообще выходил бы за пределы человеческого понимания. Но вот оказывается, что даже на далекой неизвестной звезде Пришельцев добрая старая двоичная система оказалась самым эффективным способом кодировки информации — точно так же, как и на примитивной маленькой Земле. Да или нет; туда или обратно; идти или не идти; плюс или минус; открыто или закрыто; есть или отсутствует; один или ноль — что может быть проще? Даже для «них».

Сами по себе компьютеры Пришельцев, по-видимому, представляли собой биоорганические устройства некоторого типа. По существу, огромные синтетические мозги. Так же как и мозг человека, они управлялись химическим путем; та или иная реакция на тот или иной гормональный вброс. Но это что касается их физической структуры. В самом же фундаментальном смысле они почти наверняка представляли собой механизмы, действующие на электрическом токе,— опять же как человеческий мозг. Вычисления производились путем манипулирования напряжением. Химический вброс изменял электрическую полярность, которая принимала значение нуля или единицы, плюса или минуса.

Химический вброс мог, наверно, усиливаться электронно, точно так, как в имплантированных биочипах, ставших повальным увлечением среди хакеров вроде Карла-Гейнриха за год или два до Вторжения.

Карл-Гейнрих продолжил свои попытки.

— Привет, эй, кто там! Я Карл-Гейнрих Боргманн из Праги, Чешская Республика. Мне удалось подключиться к вашему компьютеру. Это мечта всей моей жизни, и вот теперь я осуществил ее.

Пару темных зимних дней он провел на крутом холме позади Пражского Града, шатаясь по пустынным улицам у самых древних стен. Наверно, он смог бы проникнуть и на территорию самого замка, но особого смысла в этом не было. Пришельцы вряд ли получали электричество прямо из воздуха с помощью своей чужеземной магии, а раз так, значит, существовали кабели, по которым оно текло в замок точно так же, как это происходило везде. Правда, они могли установить внутри замка свои собственные генерирующие системы, что казалось весьма правдоподобным; но если это не так, подводящие кабели непременно должны уходить снаружи в замок.

Карл-Гейнрих упорно искал их и довольно быстро нашел. Это ему было раз плюнуть. Пока другие малыши читали книжки о пиратах и космонавтах, он изучал руководство отца по электропроводке.

Теперь… Первый контакт…

Карл-Гейнрих никогда не расставался со своим собственным крошечным компьютером — биочипом размером со снежинку, а с точки зрения дизайна даже более изящным. Устройство работало от тепла тела, усиливая и передавая кодированные сигналы, открывающие информационные каналы, что позволяло осуществлять операции любого типа. Карл-Гейнрих одним из первых обзавелся имплантатом, на следующий день после того, как ему исполнилось тринадцать. До появления Пришельцев имплантаты имели примерно десять процентов населения, в основном молодежь. Имплантатная революция тогда только начиналась, и все же не вызывало сомнений, что она открывает перед людьми фантастическое будущее — будущее, которому после вторжения чужеземцев, по-видимому, было не суждено наступить. Но установленные имплантаты все еще работали.

Подключиться к электросчетчику для Карла-Гейнриха было детской игрой. Это мог сделать любой контролер счетчиков, а Карл-Гейнрих представлял собой нечто большее, чем рядовой контролер. Два дня он провозился, рассчитывая индуктивность и сопротивление, а потом, от восторга позабыв даже о необходимости дышать, послал крошечный электрический импульс на счетчик и дальше, в волнующийся поток электронов. И вскоре почувствовал контакт с……чем-то.

С источником информации. Чужеземной информации.

Возникло ощущение такой чуждости, что его пронзила дрожь. Все, все было чужим — форма, внутренняя структура, конфигурации сцепления. Он чувствовал себя так, словно бродил по таинственным просекам невыразимо странного леса в неизвестном, удивительном мире.

Система, в которой он оказался, была непохожа ни на один компьютер, который он знал или даже мог себе вообразить. Ну а как могло быть иначе? И тем не менее среди всех этих странностей ощущалось нечто знакомое. В конце концов информация — это все равно информация, какой бы странной сама по себе она ни была. Форма цифрового потока ощущалась как необычная и причудливая, и все же каким-то образом чувствовалось, что она лежит не за пределами его понимания. Ведь что такое это чужеземное устройство? Система хранения и манипулирования данными в двоичной системе. Чем оно тогда отличается от компьютера?

И вот он внутри него. Он сделал это! Он победил! Жаркое покалывание чистой интеллектуальной радости пробежало по всему его телу. По интенсивности это ощущение было близко к оргазму. Нет, вряд ли секс может вызывать такой трепет! Впрочем, у Карла-Гейнриха было не слишком много оснований для подобных сравнений.

Понадобилось некоторое время, чтобы понять особую природу того, с чем он соприкоснулся. Но постепенно начало проясняться, что программа, внутри которой он странствовал, это что-то вроде главной матрицы электрораспределения; и внезапно карта электрической системы чужеземцев наложилась на карту местности замка, которую он держал в голове.

Он принялся изучать ее. Забрел в тупик, вернулся, взял другое направление. Потом еще одно, и еще. Наткнулся на блок, обошел его, двинулся дальше.

От часа к часу его уверенность возрастала. Он начинал понимать, что к чему. Все становилось на свои места. Он связывал одно с другим. Находил каналы. Зарывался все глубже и глубже.

Восторг нарастал. Никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия.

Он скопировал часть данных из компьютера Пришельцев, перегрузил в свой собственный и с огромной радостью обнаружил, что может манипулировать ими, добавляя или уменьшая нагрузку. Что именно при этом происходило, пока оставалось загадкой, поскольку глубинный смысл самой информации был недоступен его пониманию. Но это было хорошее начало. Он получил доступ к информации; он мог даже обрабатывать ее; все проблемы, с которыми он сталкивался, тоже так или иначе способствовали пониманию.

Ему стало ясно, что даже на этой примитивной стадии проникновения в систему он способен посылать Пришельцам сообщения, которые они смогут понять, если, конечно, потрудились выучить хоть какой-нибудь язык Земли. И он подозревал, что в конечном счете сможет даже научиться перепрограммировать их данные через открытую им линию доступа, если только сумеет осилить их компьютерный язык. Но это было делом будущего.

Он бродил туда и сюда, пытаясь обнаружить, может ли система засечь его присутствие и подать сигнал тревоги. Ничего похожего. Если бы они знали, что он пробрался туда, они бы уже остановили его. Если, конечно, исключить тот вариант, что они просто забавляются его действиями, наблюдают за ним, восхищаются его быстрым прогрессом.

В конце концов голова у него немилосердно разболелась, но сердце преисполнилось ощущением собственного триумфа.

Теперь Карл-Гейнрих не сомневался в том, о чем раньше лишь подозревал. А именно, что центр всего, главный узел сети Пришельцев, находится внутри собора. Он заметил что-то большое в дальнем конце, в Императорской часовне, и что-то почти такое же большое в часовне Святого Сигизмунда. Но и то и другое, думалось ему, были вспомогательные магистрали. Другое дело то, что можно было наблюдать перед часовней Венцеслава,— огромный, от пола до потолка, экран пульсирующего света, сквозь который яростно металась энергия, внутрь и наружу, внутрь и наружу. Прозондировав его в течение четырех-пяти часов, Карл-Гейнрих пришел к выводу, что это, наверно, и есть главный интерфейс всей структуры, через который и осуществляется передача данных.