Время «Икс»: Пришельцы - Страница 2
Но в Эл-Эй жила Синди, и Синди любила Эл-Эй, а Майк Кармайкл любил Синди. Он любил в ней все: ее теплоту, ее яркость, ее игривое, необычное чувство юмора, ее прекрасные темные глаза и вьющиеся, блестящие, черные как смоль волосы, любил даже странную глуповатую философию, которой была насыщена вся ее жизнь. Ее утонченность резко контрастировала с грубоватостью его натуры. Синди воплощала в себе все, чем он никогда не был и даже никогда не хотел быть, и он влюбился в нее так, как никогда не влюблялся прежде. Только ради Синди он, несмотря на всю свою ненависть к Лос-Анджелесу, переехал в этот город, потому что она не могла и не стала бы жить больше нигде.
Вот почему последние семь лет Майк Кармайкл прожил здесь, в маленьком деревянном доме в Лорел-каньоне, среди буйно разросшейся зелени. И на протяжении семи октябрей подряд он покорно выполнял свой долг, сбрасывая на горящие кустарники специальные химикаты, способствующие тушению пожаров, и тем самым спасая местных жителей от расплаты за их собственную идиотскую беззаботность. Всем Кармайклам с малолетства прививали убеждение, что нужно выполнять свой долг, не жалуясь и не задавая вопросов. Даже Майк, больше, чем кто-либо в семье, склонный к бунту, понимал это.
Пожары неизбежны, с этим ничего не поделать. Чтобы их потушить, нужны квалифицированные пилоты. Майк Кармайкл относился к их числу. Он там нужен, и он полетит. Все очень просто
Кармайкл набрал свой домашний номер и только после семи гудков повесил трубку. Синди терпеть не могла общаться с помощью разного рода устройств — телефона, компьютера и прочего в том же духе. Она говорила, что все это бездушные, мертвые вещи. Поэтому они оставались чуть ли не последними людьми на свете, не имеющими компьютера. Ну что же, раз Синди так хочется, так тому и быть, считал Кармайкл.
Он предпринял еще одну попытку, позвонив в маленькую ювелирную студию Синди неподалеку от Колфакса, но и там никто не отвечал. Скорее всего, Синди все еще на пути в свою галерею в Санта-Монике — наверняка сегодня из-за треклятых пожаров автострады забиты еще плотнее, чем в обычные дни; глупо и надеяться, что она уже успела туда добраться.
Ну вот. После шестидневного отсутствия нет даже возможности перекинуться с ней словечком ни сейчас, ни на протяжении еще восьми, а то и десяти часов. Но что он мог поделать?
Он вылетел из Бербанка без задержек, получив аварийное разрешение на взлет,— как-никак, пожарная служба. Снова оказавшись в воздухе, он увидел неподалеку в северозападном направлении очаг пожара. Очень мощный — густой черный столб четко выделялся на фоне бледного неба. Когда несколько минут спустя Майк вышел из самолета в аэропорту Ван-Нуйс, на него тут же обрушилась волна немыслимого жара. В Бербанке температура была восемьдесят с небольшим, чертовски жарко для девяти часов утра, но здесь явно перевалило за сто. Казалось, сам воздух истекал потом. Сгустившуюся жару можно было видеть — наподобие капелек жира. Майку показалось, что он слышит отдаленный рев пламени, потрескивание горящего кустарника и ужасные свистящие звуки, которые издает охваченная огнем сухая трава. Такое впечатление, что горело всего в двух милях отсюда. Может, так оно и есть?
Аэропорт больше походил на боевой центр. Самолеты взлетали и садились один за другим, и многие из них выглядели по меньшей мере странновато. Пожар, по-видимому, был настолько серьезным, что регулярный флот обычных пожарных танкеров пришлось дополнить допотопными машинами разного рода, отработавшими по сорок, пятьдесят и даже более лет. Тут были конвертированные «летающие крепости» «Б-17», «ДС-3», «Дуглас-Инвайдер» и, к изумлению Кармайкла, даже трехмоторный «Форд» 1930 года выпуска, извлеченный, возможно, из загашников какой-то кинематографической студии. На одних были установлены баки с химикатами, на других — водяные насосы, а у некоторых на носу поблескивали приборы инфракрасного и электронного сканирования. Повсюду сновали встревоженные служащие, громко и возбужденно переговариваясь друг с другом или крича что-то в мобильники. Порядком тут и не пахло.
Оперативная штаб-квартира была забита взволнованными людьми — все напряженно вглядывались в экраны компьютеров. Большинство из них Кармайкл знал по прошлым пожарам.
Улучив момент, когда одна из девушек-диспетчеров оторвалась от работы, он тронул ее за плечо. Она подняла голову и, взглянув на него широко распахнутыми глазами, улыбнулась.
— А, Майк. Хорошо. Тебя ждет «ДС-3».— Кончиком пальца она провела вдоль изогнутой дугой линии на экране.— Сбросишь химикаты вот здесь, от каньона Ибарра и дальше, на восток, до Хорс-Флэтс. Горит в предгорьях Санта-Сусаны, но это — пока ветер восточный. Если он изменится на северный, то захватит все от Чатсворта до Гранада-Хиллз и бульвара Вентура. И это лишь один очаг пожара.
— Вот дерьмо! Сколько же их всего?
Диспетчер пару раз щелкнула мышью. Карта долины Сан-Фернандо сменилась схемой Лос-Анджелеса. Кармайкл в ужасе уставился на три огромных алых пятна, обозначавших зоны пожара: одна на западном конце вдоль Санта-Сусаны, другая — почти такая же большая — на востоке, севернее автострады 210, а третья — в восточной части округа Оранжевый, позади Анахайм-Хиллз.
— Пока наша самая большая,— сказала диспетчер.— Но расстояние до двух других всего около сорока миль, и если они сольются…
— Понимаю…— сказал Кармайкл.
Огромная стена огня, поднявшаяся вдоль всего восточного края города, может натворить такое… Если к тому же подуют свирепые ветры Санта-Аны и понесут летающие в воздухе искры в западном направлении, в сторону Пасадены, деловой части Эл-Эй, Голливуда, Беверли-Хиллз и дальше по всему побережью, к Венеции, Санта-Монике, Малибу… Майк вздрогнул. Лорел-каньон тоже сгорит. И дом, и студия. Черт, все сгорит. Хуже Содома и Гоморры, хуже падения Ниневии. На пространстве в сотни миль не останется ничего, кроме пепла.
— Господи Иисусе! — воскликнул он.— Все так тряслись от страха, как бы террористы не сбросили атомную бомбу, а выходит, достаточно трех машин, набитых молодыми придурками, бросающими окурки где попало, чтобы натворить не меньше бед.
— Ну, на этот раз дело не в окурках, Майк,— откликнулась девушка-диспетчер.
— Нет? Тогда что же, поджог?
И снова тот же странный, исполненный удивления взгляд, такой же, как у того механика на летном поле.
— Ты серьезно? Ты что, не слышал?
— Последние шесть дней я провел в Нью-Мексико. Только что оттуда.
— В таком случае, ты, наверно, единственный человек в мире, который об этом еще не знает. Ты что, не включаешь радио, когда летишь?
— Я ради того и сбегаю в Нью-Мексико, чтобы отдохнуть от таких вещей, как радио… Ради Христа, о чем я не знаю?
— Об НЛО,— устало ответила диспетчер.— Из-за них и начались все эти пожары. Сегодня в пять утра три космических корабля приземлились в трех разных точках Эл-Эй, и от жара их двигателей вспыхнула сухая трава.
Кармайкл даже не улыбнулся.
— Да ладно тебе! Вот еще — НЛО! У тебя странное чувство юмора, детка.
— Думаешь, это шутка?
— Космические корабли? Из другого мира?
— С чудищами пятнадцати футов ростом на борту,— пояснила диспетчер за соседним компьютером.— Линда вовсе не шутит. Сейчас они вылезли из своих кораблей и разгуливают вокруг. Огромные пятнадцатифутовые пурпурные создания, Майк, все правильно.
— Марсиане?
— Никто не знает, откуда их черт принес.
— Иисусе! — воскликнул Кармайкл.— Помилуй нас, Боже!
В половине девятого этим же утром старший брат Майка Кармайкла, полковник Энсон Кармайкл III, которого все обычно называли просто Полковник, стоял посреди комнаты, удивленно открыв рот. Пятнадцать минут назад из Ньюпорт-Бич позвонила его дочь Розали и велела включить телевизор. В противном случае он бы и близко к нему не подошел — телевизор предназначался для внуков, не для него. А теперь он, стройный, длинноногий, с прямой спиной и негнущейся шеей армейский офицер в отставке, шестидесяти с небольшим лет, с пронзительно голубыми глазами и густыми седыми волосами, стоит, разинув рот, словно ребенок, впервые в жизни увидевший движущиеся картинки.