Время гарпий - Страница 5

Изменить размер шрифта:

При ярком свете человек в белом халате казался еще внушительнее. Он, наконец, слез со стола, держа в руках почти невесомую светящуюся оболочку, снятую им с генерала. Он несколько раз ловко встряхнул ее, как шкурку ценного меха, несколько раз легонько ударив по светло-голубой поверхности. От этого оболочка пришла в какое-то судорожное движение, будто мертвая лягушка от разрядов электрического тока.

Генерал ощущал почти могильный холод, понимая, что теперь придется как-то с этим существовать. И чем дальше от него отдалялась светящаяся субстанция, все больше походя на него самого, вставая на ноги и делая первые покорные шаги вслед мужчине, закутанном в белую пушистую тогу, – тем отчетливее он понимал, как в нем умирают чувства, которые он всегда считал лишними в своем карьерном росте.

Светящаяся фигурка все больше напоминала ему самого себя еще до должности начальника отдела по борьбе с терроризмом в маленькой сонной северной республике. Террористов в округе не наблюдалось, отдел могли расформировать, поэтому именно тогда ему пришлось впервые отказаться от некоторых лишних чувств, мешавших работать с «вредными стереотипами» ничего не подозревавшего населения.

Пока мужчина и светящееся подобие генерала отходили все дальше, жизнь замирала в нем, погружая в ледяное спокойствие. Ему было странно и удивительно, что еще вчера его так волновало, как в правительстве будет расценено его выступление в Думе, сможет он остаться на своей должности или нет. Ему становилось все равно, жарко ему или нестерпимо холодно. Он мог сейчас равнодушно рассматривать женщину-птицу, нисколько не удивляясь ее появлению в своем кабинете в конце рабочего дня. Хотя, появись она утром, это было бы совершенно некстати, он бы не смог провести совещание.

Впрочем, сейчас он бы без проблем провел совещание и при этом странном создании. Откуда-то он хорошо знал, что видеть мужчину и его пернатую спутницу может лишь он, ведь это была его сделка. Он даже вспомнил, где раньше слышал этот холодный голосок, похожий на разламывающуюся льдинку. В рамках борьбы с терроризмом ему пришлось отдать приказ отправить одного подследственного в психиатрический диспансер как бы на психолого-психиатрическую экспертизу, после чего тот вернулся от славных экспертов совершенно спокойным и уравновешенным. Говорить он практически не мог, только постоянно кивал головой, подтвердив, таким образом, в суде все предъявленные ему обвинения.

И перед самой экспертизой был у него разговор с главным врачом диспансера, выразившим сомнение, что так ли уж необходимо превращать психически здорового человека в овощ из-за безосновательных обвинений в терроризме, ведь всем известно, что у них в республике террористы сосредоточились в жилищно-коммунальном хозяйстве и энергетике. Террористам можно, конечно, взорвать дом, а можно медленно уничтожать жильцов растущими платежами жилищно-коммунальных услуг, рисуя в них цифры без всякого экономического обоснования, руководствуясь своей воспаленной и явно преступной фантазией. Главврач тогда ему и намекнул, что с таким терроризмом он вместе со всем их дружным коллективом будет бороться с большим воодушевлением. А у типа, которого им прислали на экспертизу, просто возникла глубокая депрессия из-за коммунальных платежей, он, в сущности, сам является жертвой жилищно-коммунального террора населения.

Генерал, который тогда был всего лишь полковником, сказал, что главврачу «надо все же понимать». А потом добавил, что если главврач еще будет проявлять такие «вредные стереотипы», то ему самому придется воспользоваться услугами руководимого им учреждения. И он еще посмотрит, чьи распоряжения санитары диспансера выполнят скорее – главврача или его.

Потом он, конечно, попытался успокоить зарвавшегося психиатра, сказав, что врачи выполняют свой профессиональный долг, защищая подэкспертного от многих неприятностей допросов. А когда его будут завязывать «Ласточкой», пусть все сотрудники диспансера знают, что это они могли оградить человека от физических воздействий, но не захотели этого сделать, чтоб самим остаться «чистенькими».

И пока у главврача диспансера медленно серело и вытягивало лицо, генерал, будучи в тот момент еще полковником, вдруг услышал рядом этот хрустальный смешок и увидел, как тень в углу приемной диспансера обрела огромные крылья и торжествующе ими захлопала. Он тогда еще у врача попросил легкую таблетку от нервов, раз и навсегда решив не обращаться к услугам психиатрических эскулапов.

Он хорошо знал, что тогда в диспансере была именно эта «быстроногая», ее голос он узнал бы где угодно. Раньше он бы никогда не решился взглянуть в ее яркоголубые глаза, оттененные густыми длинными ресницами. Женская головка с густыми курчавыми черными волосами была бы удивительно прекрасной, если бы прекрасные карминовые губы, время от времени растягиваясь в улыбке, не обнажали ряд узких длинных зубов. Похоже, их было раза в три-четыре больше, чем у обычной женщины. Генерал попытался прикинуть, сколько же у нее зубов, но тут же оставил свою попытку, сбившись со счета.

Ее головку венчала золотая корона из литого золота, мерцавшая жирным блеском настоящей раритетной драгоценности. Примерно так блестел литой браслет с черными бриллиантами, который генералу передавали в подарок за помощь коллеги с Кавказа перед днем рождения его супруги. И вроде бы даже рисунок дикого плюща на том браслете быт таким же. Генерал еще тогда понял, что не сможет подсчитать стоимость таких украшений в валюте.

В ушах женщины-птицы в окантовке, украшенной алмазной гранью, покачивались крупные грушевидные сапфиры, преломлявшие падавший на них свет – жирным ультрамариновым блеском. От ее нежного личика, светившегося даже в ярком освещении кабинета, невозможно было оторвать глаз, если бы не длинный узкий язык, которым она постоянно облизывала свои зубы, больше похожие на острые иглы.

В кабинет вошел референт со сводкой работы любимого детища генерала – отделов по борьбе с экстремизмом населения. Большинство вредных стереотипов населения имело экстремистские корни, которые следовало безжалостно выдирать, как сорную траву.

Генерал никак не мог заставить себя сосредоточиться на сводке, осознавая, что абсолютно перестал воспринимать какие-либо цифры и голые факты, будто в нем внезапно полностью исчезла способность к абстрактному мышлению.

Пока референт переворачивал страницы, генералу вдруг показалось, что в кабинете начался дождь. Он поднял голову и попытался выяснить, где же могла образоваться течь в его кабинете. Но, столкнувшись со взглядом женщины-птицы, сразу понял, что никакой течи нет, это неудержимой барабанной дробью на пол капала слюна из перекошенного рта женщины-птицы, с жадностью глядевшей на референта.

Пока тот зачитывал и комментировал сводку, она медленно и осторожно подкрадывалась к нему сзади. Глядя на ее ловкие манипуляции, генерал испытывал лишь ленивое любопытство, наблюдая, как внизу туловища референта птица, наконец, обнаружила слабое свечение, выбивавшееся из-под форменных брюк. Помогая себе коготками на крыльях, птица одним рывком выхватила эту субстанцию так, что референт вздрогнул и пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.

Время гарпий - i_004.jpg

– Что-то мне нехорошо, – схватившись за сердце, сказал побледневший референт. На его лице будто разом выцвели все краски жизни, исчез румянец, легкий загар, все черты приобретали ровный сероватый оттенок.

– Хорошо! Оставьте сводку и идите! – вдруг услышал генерал собственный голос, с удивлением повернув голову к щеголю, игравшему полами своего ослепительно белого одеяния.

Странно было услышать свой ровный, лишенный эмоций голос из такого «постороннего источника», не из телевизора или динамиков диктофона. Но еще более странным само ощущение, когда губы, послушно шевелились в такт произносимым извне словам, будто тот, кто говорил в кабинете его голосом, имел на это куда больше прав, чем сам генерал.

– Ну, чего ты так смотришь? – спросил мужчина генерала уже своим собственным голосом, облизывавшего пересохшие губы. – Разве ты не считал наибольшим злом это ваше умение облекать свои мысли в слова? Разве не ты всегда подчеркивал, что язык дан не для того, чтобы сообщать свои мысли, а скрывать их? А какая у вас эта замечательная оперативная разработка по борьбе с экстремизмом, когда любую мысль можно назвать «вредным стереотипом», а слова можно рассматривать в тротиловом эквиваленте – вне контекста сказанного. Ты же отлично понимал, что, прежде чем навязать такое другим, всем борцам с экстремизмом надо кое-что сделать с собой… самостоятельно и абсолютно добровольно. Никто вас в «Ласточку» не завязывал, когда вы мне в залог передавали свои голоса, свои способности мыслить и чувствовать. Посмотри на этот роскошный кабинет! Ощути все свои возможности! И разве это высокая плата? Все твои ничтожные мысли, мелкая душонка, способность повторять лишь хорошо известное и подтвержденное неоднократно – весь твой багаж маленького человечка в футляре, – разве это высокая плата? По-моему, я с вами серьезно продешевил, вы получили гораздо больше, чем стоит эта «мягкая рухлядь».

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com