Время Чёрной Луны - Страница 5

Я обернулся к девушке. Она сидела неподвижно и напряженно, позабыв, кажется, о пистолете, и с мольбой смотрела на меня. Хруфр застыл, как выключенный механизм, и пахло от него так, как могло бы пахнуть от неземного механизма – нельзя сказать, что неприятно, но как-то не по-человечески; так мог пахнуть, скажем, регулятор уровней на Большом Марсианском канале.

– Я бы хотел еще раз услышать вопрос, – сказал я, поднявшись. – Тогда я, возможно, смогу дать ответ.

Если Хруфр и удивился (если он мог удивляться), то ничем это не показал. Черный глаз продолжал пульсировать в том же ритме. Вновь зазвучал бесстрастный голос электронного переводчика:

– Повторяю вопрос: отказываешься ли ты от дара? Этот вопрос я задаю тебе в последний раз.

Значит, я – это Дор, имеющий дар. И ради спасеия своей жизни я должен отказаться от этого дара. Меня вынуждали отказаться от дара. От данного кем-то или чем-то дара. Отказаться. Или умереть… А чем же я буду без дара? Без Дара. Без-дарным. Бездарным. Существом двуногим, прямоходящим, без перьев и с плоскими ногтями, бездарным…

Черный глаз перестал пульсировать, застыло разноцветье цилиндров, торов, кубов и пирамид.

– Давай, действуй, – сказал я оцепеневшей девушке. – Действуй, милая.

Больше всего я боялся, что девушка не сможет выполнить то, о чем я ее просил, но она оказалась молодчиной. Хруфр не сделал ни единого движения, когда она достала пистолет и, обхватив его обеими руками, надавила на курок. «Второй выстрел», – сказали в темнице, воздух чуть дрогнул, и громоздкое тело иносущества начало оплывать, сереть, оседать подобно снежной бабе под полуденным июльским солнцем. Процесс перевоплощения происходил в полной тишине, словно кто-то внезапно выключил звук.

Оплывало, текло, колыхалось, меняло форму… Я даже не заметил того момента, когда исчезли оковы и мои руки стали свободными, я смотрел во все глаза на вершащееся передо мной чудо превращения. Не было уже никакого роботоподобного гиганта Хруфра, а был лежащий на полу у двери худощавый человек со знакомым лицом.

С моим лицом.

Я пересек темницу и склонился над ним, упершись руками в колени. Он лежал на спине и молча смотрел на меня. Это тоже был я, еще один я, только что предлагавший мне отказаться от дара. Он протянул мне несколько сложенных листков из тетради в клеточку и закрыл глаза, словно это движение лишило его последних сил.

Я развернул листки и начал читать слова, написанные (страшно сказать!) двадцать лет назад, написанные кем-то из нас, а вернее, нами обоими, полудетское еще повествование о том, что действительно случилось когда-то. Вот оно, то неумелое творение давних лет.

«День был пасмурный, моросил дождь. Мальчик поднял втоптанную в грязь палку, и пальцам стало холодно от прикосновения к мокрому дереву. Но палка была просто необходима – чем же еще ворошить кучу опавших листьев, сметенных со всего большого двора?

Сверху листья были скользкими и мокрыми, но мальчик знал, что в глубине они остались сухими и теплыми, впитав в себя солнечные лучи. Он увлеченно ворошил листья – и вдруг ему под ноги выкатился белый шарик.

Мальчик воткнул палку в листья, поднял его и почувствовал, как становится тепло онемевшим пальцам. Он осторожно сжал шарик в ладонях и поднес к лицу. И увидел на гладкой, словно отполированной, поверхности маленькое отверстие, закрытое чем-то прозрачным; отверстие было похоже на иллюминатор подводной лодки из мультфильма. Мальчик зажмурил один глаз, а другим заглянул в это отверстие, как заглядывал обычно в трубку калейдоскопа. Заглянул – и забыл о палке, листьях и дожде.

– Сынок! – донеслось от подъезда. – Иди сюда.

Мальчик вздрогнул и оторвался от шарика.

Они поднимались по лестнице, и мальчик держал руку в кармане, поглаживая теплую поверхность шарика, и не слышал, что говорит ему мама.

В прихожей он быстро снял куртку и зажал шарик в кулаке.

– Где ты так измазался? – спросил вышедший из комнаты отец.

Мальчик нетерпеливо махнул рукой.

– Па, ма, смотрите, что я нашел!

– Опять что-то подобрал? – Отец шагнул к мальчику. – Сколько раз тебе говорил: не копайся в грязи! Погляди на свои руки. А ну, марш в ванную!

– Подожди, па. Ты только погляди в эту дырочку. Там… там!.. – У мальчика перехватило дыхание.

Он привстал на цыпочки, поднял руку с шариком, стараясь дотянуться до отцовского лица. Отец недовольно дернул головой:

– Да что ты мне его суешь чуть ли не в рот!

– Ну погляди, па, ну погляди!

– Взгляни, он же тебя просит, – причесываясь перед зеркалом, сказала мама.

Отец кончиками пальцев брезгливо взял шарик, поднес к глазам. Мальчик, задрав голову, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Ну как, па, ну как? Здорово, правда?

Отец молча глядел в отверстие. Наконец опустил руку, произнес ледяным голосом:

– Что ты мне голову морочишь? Ничего там нет.

Мальчик растерянно моргал.

– Как?.. Как?.. – У него задрожали губы. – Там же звезды… Много… Это как кино… Они все такие разные…

Он схватил шарик, повернулся к маме:

– Мамочка, миленькая, посмотри – там же так красиво!

Мама улыбнулась, взяла у него белый шарик.

– И правда, – неуверенно произнесла она, вглядываясь в отверстие.

– Как будто звезды. Красивые.

– Я же говорил, я же говорил! – Мальчик запрыгал на одной ноге по прихожей, прижался к отцу. – Папка, ты просто плохо смотрел!

– Ладно, – буркнул отец. – Иди, мой руки.

– Мамочка, не потеряй мой шарик! – крикнул мальчик, убегая в ванную.

– Зачем ты потворствуешь его выдумкам, Ольга? Он же смеется над нами.

– Ну что ты! – Мама еще раз заглянула в отверстие. – Пусть развивает воображение. И вообще, может быть, детям дано видеть то, чего, увы, уже не всегда видим мы, взрослые. Посмотри-ка еще раз.

– И ты туда же! – Отец махнул рукой и ушел в комнату.

Ужиная, мальчик даже не болтал ногами под столом – он спешил разделаться с едой и рассказать, что еще он только что увидел в чудесном шарике. Отец читал газету и, не глядя, тыкал вилкой в тарелку.

– Папа, мама, а в шарике ракета. А рядом человечки, такие малюсенькие-премалюсенькие, – мальчик покаазал пальцами какие, – и светятся, как звездочки. Это у них одежда такая специальная, блестящая. Они летают вокруг ракеты и что-то делают. Там, в космосе. А потом они стали увеличиваться, и ракета тоже стала увеличиваться, как будто они ко мне приближаются. – Мальчик переводил заблестевшие глаза с отца на маму. – И я увидел, что сбоку у ракеты большая черная дырка, и они все около нее возятся… И уже почти совсем хорошо стало видно, только я не успел все рассмотреть, потому что ужинать надо.

Мальчик отодвинул чашку, вынул из кармана шарик.

– Вот, поглядите. На, погляди, мама.

– Допивай чай, сынок. – Мама положила ему еще один бутерброд. – Потом поглядим.

– Папа, ну ты погляди, – не успокаивался мальчик.

Он быстро соскочил со стула, взобрался к отцу на колени, протянул шарик.

– Дашь ты мне спокойно поесть?! – Отец отшвырнул газету. – Убери сейчас же свой хлам – иначе пойдешь в угол!

Мальчик, понурившись, вернулся на свое место.

… Ночью он тихо пробрался в комнату родителей и положил шарик на подушку, у самого уха отца. Пусть отец тоже услышит тихую музыку и поверит, что никакие это не выдумки, и что шарик действительно чудесная, волшебная находка. Отец услышит и поверит. Обязательно поверит.

А утром его разбудил громкий сердитый голос отца, доносившийся из-за двери.

– Это уже слишком! – раздраженно говорил отец. – Тащит в дом всякий хлам с помойки, да еще сует мне в постель!

Мальчик робко открыл дверь. Отец повернулся от окна:

– А-а, явился!

– Не кричи на него. – Мама еще лежала, рассеянно разглядывая ногти.

Мальчик шагнул в комнату.

– Папа, я же хотел… Я же хотел… – Он всхлипнул. – В нем музыка играет, я слышал! Я хотел, чтобы и ты послушал…

– Ах, еще и музыка? – вскричал отец и показал на открытую форточку. – Вот пусть там и играет. Я выбросил твое барахло. И чтобы больше в дом никакой дряни!