Время Бармаглота - Страница 18

— Сочувствую, — Фиона вздрогнула. — Но ничем не могу помочь. Мне пора.

Она встала из-за столика. Толстяк не оставил ей выбора.

— Ладно, — крикнул ей вслед Твидл. — Пять, нет — шесть тысяч! Вы вообще видели такие деньги?

— Желаю удачи, — Фиона хлопнула дверью.

На улице оказалось не так холодно. Легкий ветерок пах сиренью и бензином. Быстрым шагом Фиона пошла прочь от кафе. Но не успела она пройти и квартала, как за спиной послышался громкий топот.

— Эй! Погодите!

Фиона обернулась. Размахивая руками, за ней бежал Твидл. Шнурок на левом ботинке развязался и волочился белым хвостиком. Фиона попятилась.

— Я подумал, — крикнул толстяк. — Есть вещь, от которой вы точно не откажетесь…

Шнурок предательски попал ему под ногу. Твидл вскрикнул и рухнул лицом на мостовую.

Фиона остановилась — к такому повороту она была не готова.

— С вами все в порядке? — спросила девушка. Глупее вопроса не придумаешь. Твидл не ответил, не пошевелился.

И что теперь? Не бросать же его посреди улицы? Фиона осторожно подошла к лежащему толстяку. Тот, похоже, ударился головой; к счастью крови не видно. Фиона попыталась вспомнить, что она знает про оказание первой помощи. Явно не тот случай, когда поможет искусственное дыхание.

— Эй! — позвала Фиона.

Присев на корточки, она толкнула Твидла в плечо. В тот же момент, толстяк рванулся и схватил ее за запястье.

— Простите, — прохрипел он.

Он вытянул вторую руку. В кулаке был зажат газовый баллончик.

— Пусти…

В лицо ударила струя едкого газа. Фиона дернулась, запоздало прикрываясь рукой. Горло сжалось. Задыхаясь, девушка попыталась встать, но ноги не слушались. Мышцы и кости словно заменили ватой. Без сил Фиона рухнула на толстяка. Мир закрутился перед глазами, набирая обороты.

— Простите, ради бога, — донесся сквозь туман голос Твидла. — Я не хотел… Потом вы будете меня благодарить. Я слишком много поставил на карту и…

— Как глупо, — подумала Фиона и мир выключили.

— Вставай! — голос полковника Ван Белла разбил остатки сна, как старое зеркало. — Тут не любят, когда на полу валяются.

Джек открыл глаза. Он лежал под столом в «Ежах и Фламинго». Угрюмые личности так же мрачно косились, потягивая пиво. Подвал Бармаглота, растаял, словно его не существовало. Джек многое бы отдал, чтобы так оно и было.

Полковник Ван Белл сидел на корточках, не без интереса тыкая его под ребра.

— Я спал? — спросил Джек. — Как д-долго?

— Минуты две, — пожал плечами Ван Белл.

— Отлично, — сказал Джек.

Он резко сел. Бар закружился перед глазами, точно слетевшая с тормозов карусель. Сходства добавила белая лошадь, стоявшая за дальним столиком. Впрочем, Джек не удивился, встретив лошадь в баре. В «Ежах и Фламинго» было действительно дешевое пиво.

Голова раскалывалась, однако причиной было падение, а не обильные возлияния. Джек нащупал на виске большую шишку. Одна из особенностей этого мира — здесь нельзя напиться. Можно пить и быть пьяным, но стоило прервать процесс и все возвращалось на исходные позиции. Джек выяснил это в первые месяцы, пытаясь утопить в алкоголе тоску по дому и Джил. Эффект был как-то связан с восприятием реальности. По схожим причинам, в королевской полиции отдел по борьбе с наркотиками отсутствовал как таковой. Смысл в наркотиках, если реальность в два счета обыгрывает любую галлюцинацию?

Интересней другое. По словам Ван Белла, он спал считанные минуты, тогда как внутри «сна» времени прошло куда больше. Еще один ключик, к пониманию того, как здесь все устроено.

В австралийском Времени Сновидений отсутствуют такие понятия, как прошлое и будущее. Есть лишь вечное настоящее. Приезжая в большой город, аборигены видят не только небоскребы и автострады, но и кенгуру скачущих по пустыне. Другими словами — они видят место таким, каким оно было сто, пятьсот, пять тысяч лет назад. И таким, каким оно будет. В их сознании прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Словно они смотрят на время со стороны, не желая иметь с ним ничего общего.

Времени в этом мире нельзя доверять. Потому Джек не мог сказать, как давно он сюда попал. Те несколько лет, что он здесь жил, дома могли обернуться парой часов. Но могло быть и наоборот. Неспроста же взялись истории о героях, спускавшихся в эльфийские холмы на одну ночь, а возвращавшихся спустя несколько лет?

— Ну и в притон ты меня завел, — сказал Ван Белл. — Оставались бы в «Грифоне» — устриц там было предостаточно…

— Это б-были не те устрицы.

— Гурман выискался, — буркнул полковник. — Устрицы ему не те… Тут их вообще нет. А если и были, их давно съели.

Джек оглядел угрюмых посетителей. Сложно представить устрицу в подобной компании. Но не сложнее, чем устрицу, устраняющую моржей.

На барной стойке стояла большая банка, до краев наполненная стеклянными глазами — экспонат достойный подвала Бармаглота. Лысый бармен доставал их по одному, протирал грязным полотенцем и складывал обратно. У самого бармена один глаз закрывала черная повязка.

Джек подошел к стойке.

— У вас снимает к-комнату Человек-Устрица, — сказал он.

— Устрица? — переспросил бармен. — Если и снимает, тебе какое дело?

Джек достал полицейский жетон. Бармен лишь взглянул на него и презрительно фыркнул.

— Что с того? Ты бы, приятель, убрал эту штуку — здесь не любят полицию. Если тебя кто случайно прирежет, я не замечу.

Он подхватил очередной глаз, потер об рукав и проглотил. Стянув повязку, он показал пустую глазницу и сморщенное веко. А затем надул щеки и глаз занял свое место — выскочил, как шарик для пинг-понга в дешевом фокусе.

— Теперь — замечу, — сказал бармен. — Вот черт!

Он хлопнул себя ладонью по виску.

— Бракованный попался… Не повезло тебе, приятель.

Джек пожал плечами.

— Так здесь живет Ч-человек-Устрица? — сказал он.

— Здесь много кто живет, — ответил бармен, продолжая колотить себя по голове. — И все они не хотят, чтобы о них знала полиция. Тебе лучше уйти. Сам не справишься, найдется, кто поможет. Только до кладбища отсюда ближе, чем до участка… Проклятый глаз!

— Гораздо легче ответить на в-вопрос.

— Угрожаешь?

— Д-допустим.

— Тогда могу предложить могильную плиту за полцены. Что на ней написать?

— Д-джек.

Бармен замер.

— ДЖЕК?!

Он дернулся и опрокинул банку. Стеклянные глаза, перестукиваясь, посыпались на пол. Упав, они продолжали вертеться, точно оглядывались. Искали Джека и не могли найти. Ван Белл брезгливо отпихнул ногой пару стеклянных шариков.

— Чего уставились? — буркнул он.

— Тот самый Джек? — сказал бармен. — Ух… Ну и ловко же вы замаскировались!

Он врезал кулаком по виску.

— Так что с ч-человеком-устрицей? — напомнил Джек.

— Есть такой, — сказал бармен, потирая ладонь. — Всю комнату тиной загадил. Эти устрицы, кого угодно…

— Он здесь? — перебил его Джек.

Бармен пожал плечами.

— Посмотрите сами — комната на втором этаже, в конце коридора. Найдете сразу — там лужа под дверью.

— Если что, з-знаете где его искать?

— Не-а. Я не сую нос в дела жильцов… Надо же — Джек в моем баре! Как ловко вы прикончили последнего моржа… Шесть пуль в голову! Шестеренки в стороны!

— К-когда? — напрягся Джек. — И где?

— Уже всех не помните? — бармен уважительно кивнул. — Тот, который хотел увести одну из участниц Конкурса Красоты прямо с предварительного показа.

— П-понятно, — протянул Джек, записывая на счет человека-устрицы еще одно очко. Дело приобретало неприятный оборот. Ответ Плотника ждать не заставит, а Джек до сих пор не сдвинулся с места. Человек-Устрица не остановится — ему терять нечего. Не остановится и Плотник.

Главное, Джек не понимал, что движет Человеком-Устрицей. Очевидный ответ — месть. Но месть слишком сильное чувство для устрицы. Должна быть некая высшая цель. Как была своя цель в действиях Плотника — именно на это намекал Бармаглот.