Времена меняются - Страница 29

Джефф крепко сжал ее руку и нежно притянул девушку к себе.

— Ровена, я тебя очень люблю. — Он поднял глаза к звездному небу. — Сегодня луны, конечно, нет, но, по-моему, ночь для предложения прекрасная, — на удивление серьезно взглянул он на нее. — Дорогая, пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня замуж.

Он прижимал ее близко-близко, и Ровена видела, как блестят его светлые волосы и загорелая гладкая кожа на скулах. Он выглядел таким свежим, молодым, даже юным. Ровена протянула руку и дотронулась до его щеки.

— О, Джефф!

— Что это значит? — Он вопросительно вскинул брови.

Она задумчиво вздохнула:

— Джефф, я не знаю. Должно быть, то, что ты такой милый, а я глупая. Сама не знаю, чего хочу. Ничего не знаю.

— Тогда и нечего дергаться. — Он властно обнял ее за талию. — Я все решу за тебя, как настоящий деспот. — И, театрально нахмурив брови, он приподнял ее подбородок. — Так ты выходишь за меня и точка, поняла?

Джефф мог быть кем угодно, но только не деспотом. Очаровательным, смешным, добрым, отзывчивым — да. Но властным — никогда.

— О, Джефф, — неожиданно нежно улыбнулась Ровена.

— Перестань повторять одно и то же. Начинает надоедать. А если уж непременно хочешь прослыть занудой, талдычь лучше: «Да, да, я согласна, да, я выйду за тебя, да, дорогой, да».

Но даже в его объятиях Ровена продолжала сомневаться. Но почему? Все же так просто. Одно маленькое слово. Вряд ли она полюбит кого-нибудь больше, чем Джеффа. А его она по-своему любит. Хотя стоит ли выходить замуж, если любишь всего лишь «по-своему»? Честно ли принимать его предложение на таких условиях?

— Джефф, я не люблю тебя, — медленно проговорила она.

— Мне все равно. Я так сильно люблю тебя, что и ты когда-нибудь заразишься. Ровена, я тебя очень прошу, — охрипшим голосом умолял он.

А она вдруг вспомнила, как они с Блейком тряслись в душном грязном автомобиле по дороге из Пальма-де-Майорки и как он обнял ее, чтобы не дать упасть. А потом в ушах зазвучали его слова: «Мой тебе совет: выходи за Джеффа с его престижной спокойной работкой».

«Вот и прекрасно! — с жаром подумала Ровена. — Вот и выйду!» — И тут же: «Нет, это ошибка!». Впрочем, имела ли она в виду себя и Джеффа или себя и Блейка, она не знала.

— Джефф, если ты действительно хочешь, я выйду за тебя, — не своим голосом прошептала она и не поверила своим ушам.

Глава 15

Произнеся роковые слова, она тут же захотела взять их обратно. Но в то же мгновение Джефф нагнулся и страстно поцеловал ее, и еще, и еще. Он целовал ее с каким-то диким отчаянием, словно никогда и не надеялся, что произойдет подобное чудо. Естественно, он целовал ее и раньше, но никогда — так пылко и горячо. Ровена даже испугалась. Правда, не потому, что Джефф оказался столь любвеобильным, а потому, что его поцелуи раскрывали всю глубину его чувств, о которых девушка даже не подозревала. Он всегда представлялся ей беспечным и беззаботным, и его чувства должны были носить тот же характер. Каково же было ее удивление, когда на месте легкого увлечения она обнаружила настоящую любовь. С такой страстью справиться невозможно, ей ли этого не знать.

Тем временем Джефф продолжал обнимать ее и целовать, и шептать разные нежности. Ровена же думала лишь об одном: «Что же я наделала?» Ей было очень стыдно, она презирала себя за слабость и непостоянство. «Я люблю Джеффа», — без конца твердила она, крепче обнимая его за шею и заставляя себя чувственнее отвечать на его поцелуи.

Как же это было непросто! Какая-то часть ее, запрятанная в самую далекую даль, глухая к голосу разума и всевозможным увещеваниям, так и осталась при прежнем мнении: Джеффа она не любила.

Джефф же, ослепленный счастьем, не замечал ее сомнений.

— Дорогая, ты не представляешь, как я рад! И родители будут на седьмом небе! Они тебя обожают.

— Джефф! — Ровена прикусила губу. — Пожалуйста, пока не говори им. Я... я хочу, чтобы до конца круиза никто не знал.

— Мой ангел, но почему? Я хочу кричать об этом на каждом углу, с самой высокой мачты, по громкоговорителю! Я хочу, чтобы все знали, что ты согласна выйти за меня замуж. Так почему, черт возьми, мы должны держать это в секрете?

Ровена с мольбой взглянула на него:

— Из-за Блейка. Из-за нашей с ним помолвки. Хелен и Луиза уже знают. Луиза запросто может разболтать твоим родителям. Неужели никому не покажется странным, что бывший и будущий женихи сидят за одним столом? Мне бы это не понравилось, — натянуто улыбнулась она.

Джефф нахмурился:

— Я тебя понимаю. Хотя звучит несколько надуманно. Черт бы побрал этого Блейка! Угораздило же его припереться на наш корабль!

— Потерпи. Осталась всего неделя, — успокаивала его Ровена. — Давай, пока не вернемся в Англию, оставим все между нами. Тогда история с Блейком будет позади, и ты спокойно скажешь родителям.

— Ну хорошо, — нехотя согласился он. — Пока не вернемся домой, будем с тобой шушукаться. А там уж запустим дело на полную катушку. Дадим объявление в «Таймс», кольца закажем в «Хэрродс» и уточним день свадьбы, хорошо? — нежно целуя ее в лоб, улыбнулся он.

Ровена не торопясь кивнула. Казалось, время несется на нее, как охотник с силком — того и гляди поймает.

— Я согласна, — тем не менее ответила она.

В каюту она вернулась только после полуночи. Луиза уже лежала в кровати.

— Ты поздно, — сонно пробормотала она. — Ты не забыла, что завтра мы будем в Мессине в семь утра? Чай принесут ни свет, ни заря.

— Извини. Я сейчас быстро разденусь и лягу.

Интересно, что Луиза скажет, если объявить ей, что они с Джеффом только что обручились? Как обычно, разозлится и будет рвать и метать или все же пересилит то, что последнее время стала терпимее к окружающим?

— Ты мне не мешаешь, — зевнула Луиза, — я скоро засну.

Воистину, она менялась. Раньше она бы ужасно разворчалась и разбурчалась. А теперь, когда она стала уверенней в себе, и жить с ней стало легче.

Как Луиза и предупреждала, «Океания» проснулась рано. Задолго до шести Ровена уже слышала в коридоре шаги и голоса, звон посуды и деловитую беготню. А в иллюминаторе уже появилась Мессина — кремово-розовый хаос домов и домиков на берегу, а за ними, на пыльных холмах, — кромка зелени.

Уже наполовину одевшись, Луиза вдруг в задумчивости замерла перед зеркалом.

— Не знаю, что надеть. — Она повертела в руках зеленое платье, а затем бросила его и схватила льняное желтое. — А тебе какое больше нравится? — чуть ли не робко спросила она, оборачиваясь к Ровене.

Впервые она открыто обратилась к ней за советом. Ровена посмотрела на фигурку в зеркале и, не задумываясь, предложила:

— А почему ты не хочешь надеть свое оранжевое?

— Оно мне не идет, — неуверенно произнесла Луиза.

— Цвет идет. Ну-ка, надень его, а я посмотрю.

У платья оказался узкий лиф и широкая плиссированная юбка. К сожалению, картину портил большой пышный воротник, который наверняка пошел бы высокой девушке с длинной лебединой шеей, но Луизу он делал похожей на гномика. Ровена задумчиво его потеребила.

— Разреши мне отпороть его, — несмело начала она.

Луиза с сомнением прищурилась:

— У нас нет времени.

— Не волнуйся, есть. Он держится еле-еле. Уберем его, и ты увидишь разницу. А если ничего не выйдет, наденешь зеленое, а вечером я пришью воротник обратно.

Без уродливого воротника у платья оказалась симпатичная глубокая горловина. В мгновение ока оно превратилось в хорошенькую простую вещичку и выгодно подчеркивало аккуратную темноволосую головку Луизы. Потянувшись к шкафчику, Ровена достала оттуда молочно-белые бусы из гладкого речного жемчуга и протянула их девушке:

— Вот, возьми. — Бусы весело заиграли на загорелой коже.

— Надень белые сандалии и накинь белую кофточку, — чувствуя себя настоящим художником, распоряжалась Ровена.

Луиза не верила своим глазам.