Времена испытаний - Страница 50
– Видимо, ошиблась. Думала над вчерашней твоей речью. Вечер был похож на прощание. Не оставляй меня, любимый, я без тебя не справлюсь с этой жизнью. И детей надо поднимать на ноги. Они взрослеют, их нужно поженить, но пока они еще нуждаются в отце. У нас хорошие дети, все послушные, слава Богу, не лентяи. Ты всему их научил, – взволновано проговорила Афра.
– Что ты так волнуешься? Я хотел пойти поискать осколки от корабля. Вряд ли найду, конечно, но хотя бы возьму горсть земли в том месте, где когда-то встречались с Ангелой, и где погибла она. Я хочу поставить ей памятник на высоком холме, ведь она заслужила добрую память. Мы все ей жизнью обязаны.
– Я не против, и дети тебе помогут. Но зачем все делать втайне?
– Нет, я хочу все сделать один. Я уже подготовил мраморный крест и подписал его. Ты всегда понимала меня, так пойми и сейчас.
Афра молчала и смотрела на него с грустной безнадежной любовью…
Вскоре на холме появилась первая могила.
– Вот, Ангела, пусть твоя душа найдет покой, – прошептал Камрин. – Прости, что не сделал этого раньше, не мог своими руками хоронить тебя – для любящего сердца это слишком тяжело. Но наконец-то я нашел в себе силы похоронить свою любовь тоже.
Он услышал шаги за спиной и обернулся. Это была Афра с детьми – они держали в руках букеты диких желтых роз.
– Я тоже хочу со своей сестрой попрощаться, – сказал Афра и положила розы на могилу, а следом за ней так же сделали и дети.
– Да, ей больше нравились дикие розы, – печально кивнул Камрин…
Прошло еще несколько лет обычной, повседневной жизни. Они по-прежнему заботливо вели большое хозяйство не покладая рук. Камрин научил детей ценить труд, и они уже практически везде могли работать самостоятельно. Вечером сыновья вернулись с поля, после жатвы. Следом за ними пришел с рыбалки и сам хозяин. Положив улов на пороге дома, он сел на лавку и, тяжело вздохнув, сказал:
– Кажется, дождь накрапывает, наверное, будет ливень. Дни стали холоднее, надо до холодов успеть зерно собрать. А я что-то в последнее время стал уставать…
– Ты у меня возмужал, – ласково заметила Афра и подошла к нему. – Вот и волосы твои седеют, и в бороде седины уже немало. И ты стал слишком сентиментальным.
– Хочешь сказать, что я старею? – усмехнулся Камрин и вдруг махнул рукой, оглянувшись по сторонам – не слышат ли дети. – Да, конечно, старею. Я знаешь, о чем все думаю, Афра? Вот то, что Ангела и Тагнер продлили нам жизнь – на сколько хватает этих их методов? Я Ангелу не спросил, а ты, похоже, Тагнера не спросила. Мы живем уже очень долго, так что стареть пора, наверное. Не знаю, подарил ли нам эту жизнь Христос или действительно это все наука феринян, но я вот что думаю: ведь по наследству это нашим детям не передастся, да и двое вообще не наши дети. Понимаешь, к чему я?
Афра какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально сказала:
– Кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что дети наши проживут обычный жизненный срок?
Камрин кивнул.
– Именно так. Я пережил многих друзей на Земле, и не хочу переживать своих детей. Да и представляешь, если мы переживем их – каково им будет себя чувствовать стариками, если мы будем выглядеть моложе их… Мы не вырастим нормальный народ, если сами будем в чем-то выше его, понимаешь? Поэтому я все время молюсь богу, чтобы он вмещался и сделал все так, как надо. Понимаешь?..
– Любимый, – Афра села рядом и обняла его, – послушай: наши дети пока еще слишком малы, чтобы думать о том, переживем мы их или нет. А когда они подрастут, там и видно будет. Надеюсь, что все в воле Господа. А пока живи, родной, и я вместе с тобой буду жить… Баня теплая, иди, вымойся. Потом ляжешь, отдохнешь, я приготовлю для тебя горячее вино. Оставь дверь открытой, я спину тебе потереть приду.
– Спасибо, я сам, – благодарно молвил он, вставая. – Ты лучше сама отдохни – все время на ногах, даже не присядешь. Что ты будешь со мной, как с маленьким возиться.
Афра посмотрела на него снизу вверх:
– Ты и есть мое самое маленькое дитя…
Камрин улыбнулся и вышел.
Наконец-то все домашние дела были сделаны, и вечер был предоставлен отдыху. Дети находились в комнате и были увлечены дрессировкой орла. Камрин вернулся из бани посвежевший и довольный – Афра постелила ему чистую постель и подала горячее вино.
– Пей, и ты еще лучше согреешься.
– Спасибо, Афра, за все спасибо. За терпение, за любовь, не знаю, достоин ли я твоей любви, – он смотрел на нее благодарными глазами, и выглядел сейчас по-детски наивным ребенком.
Афра помнила этот взгляд: когда Камрин был чем-то озабочен или что-то должно было случиться.
– Ты всегда была заботливой, любящей женой и матерью моих детей. Я благодарен судьбе, поверь мне, – продолжал он.
– Ты моя жизнь, Камрин, вся моя жизнь! Не мучай себя дурными мыслями, ложись и спи. Наверняка завтра опять рано уйдешь.
– Наши дети уже большие, Афра, они тебя не оставят одну. Ты должна ради них жить, повенчать их в храме. Ты – моя богиня любви, и ты должна научиться без меня жить.
– Ты весь дрожишь. Не заболел ли ты, душа моя?
– Нет, просто купался в Онтуре.
– В такую погоду? Ты же ходил в баню!
– Грех не искупаться перед смертью в нашей реке.
– Все это не зря, что ты о смерти мне говоришь. Завтра тебя никуда не пущу.
– Хорошо, я сам не пойду никуда из твоих объятий…
Прижавшись к Афре, он уснул на ее груди, словно ребенок в объятиях матери.
На заре Афра проснулась, и Камрина рядом уже не было.
– Опять убежал… – недовольно проговорила она.
Как только дети проснулись, Афра накормила их, давая наставления:
– Наверняка, отец ваш в поле. Оденьтесь теплее, а эту жилетку отнесите ему. Вчера у него был озноб. А позже я приготовлю обед и принесу вам. До вечера надо все зерно собрать, если не успеете, все сгниет. И за отцом приглядывайте: последнее время его часто морозит, – обеспокоено проговорила она и добавила: – Да и ночью он спит плохо, ему снятся кошмары и планета Земля.
– С отцом что-то серьезное? – осторожно произнесла Афра.
– Нет, сестричка, просто он ждет твоего внимания. Когда же его младшая дочь пойдет с ним на охоту, – пошутил Тагнер.
– Мы за отцом присмотрим, мама, ты не беспокойся, – заверили все, поцеловали мать и ушли в поле.
Когда Афра принесла им в поле обед, она с удивлением оглянулась по сторонам:
– Ангела, а где отец?
– Его здесь не было, – ответил, ответил Камрин-младший, укладывая сжатые снопы на повозку.
– Мы думаем, он уже дома, – ответил Тагнер.
К ним подошла Ангела.
– Отец там, мама, – глухим голосом проговорила она. – Я видела издали, он там – на одинокой могиле. Но я не решилась туда идти, я боюсь, мама…
– Ангела! – в голосе Афры появился страх, и глаза ее испуганно забегали.
Афры, как раненая тигрица, бросилась к могиле, которую Камрин обустроил своими руками. Глаза ее заливали слезы, и она, не видя дороги, как Безумная, бежала, повторяя снова и снова:
– Боже, только не это! Боже, только не это! Возьми меня раньше, я не вынесу его смерти!..
Обессиленная, Афра поднялась на холм и, запыхавшись, смотрела на тело Камрина. Он сидел, прислонясь к кресту и обняв его обеими руками. Она подошла ближе и осторожным тихим голосом позвала:
– Камрин, Камрин, любовь моя, – но, не услышав ответа, тронула за плечо.
Голова его безжизненно склонилась, соскользнув с креста. Афра обхватила любимого и заглянула ему в лицо – оно было не живое, а тело холодным.
Все еще не веря собственным глазам, Афра умоляюще повторяла:
– Камрин, Камрин, душа моя, проснись! Холодно, пойдем домой, ты простудишься, Камрин!
Дети были уже здесь. Они бежали вслед за матерью и теперь остолбенели, увидев безжизненное тело отца. Они смотрели и не верили, что он мертв. Афра встала на колени перед ним и, обняв голову Камрина, прижала ее к груди. Дикий, леденящий душу ее голос вспугнул птиц – они шумной стаей пролетели, сотрясая воздух шумом хлопающих крыльев и звонким многоголосьем.