Времена Амирана (СИ) - Страница 59

А еще она думала о том, кто сейчас ехал впереди нее, и от кого зависело, как скоро они приедут — куда? — не важно! Главное — поскорее приехать, и сойти, наконец, на надежную, твердую землю.

Как изменился этот шут! Как будто вместе с этой своей пестрой одеждой снял и еще что-то, что сковывало его, мешало стать таким вот — уверенным, спокойным и, вот уж никогда не подумала бы! — надежным. Он как-то сразу стал главным, и это не вызывает ни у кого возражений. Он знает — и это видно! — что надо делать.

— Ну и пусть! — Думала Принципия. — Вот и хорошо. Может быть, на самом деле, он вовсе не такой уж и плохой. Просто случая не было его разглядеть. Вот и посмотрим…

***

Сразу следом за Принципией ехал Пафнутий. Слова шута о коляске грели его душу. Ох, хорошо бы дальнейший путь проделать на сиденье, а не в этом дурацком седле! А вообще, конечно, перспективы не радовали. Все пошло не так, как мечталось. А это вообще — авантюра! Что там — дальше? Найдут ли они бен Салеха? А если и найдут? Судя по обмолвкам духа, тот результат, который удалось получить с Геркуланием — единственно возможный. Ничего не получится. И что тогда?

— Ладно, не будем загадывать, — решил он. — Что будет, то будет. А пока надо попробовать подружиться со всеми этими. Что бы там ни было, а это все же царские дети. А этот, Ратомир, так и вообще — наследник. Если что, поможет, заступится.

***

А Ратомиру вспомнилось, как они с Геркуланием ехали вот так же, тогда, в ту, как он теперь всегда называл ее, проклятую, ночь. Геркуланий тогда ехал впереди — сильный, уверенный. И он, Ратомир, тащился за ним хвостиком, желая только одного, чтобы эта поездка побыстрее закончилась. Вокруг были такие же темные пустые улицы, и вдруг мелькнул свет, открылась дверь, свет, вырвавшись изнутри, осветил вывеску, Геркуланий остановился и, повернувшись к нему, спросил:

— Зайдем?

Вот и зашли. Ну, и что? И где теперь Геркуланий? Он ли это — тот, который едет позади всех, чтобы запах не досаждал остальным. Да уж, запашок! При этом Геркуланий ведет себя так, будто это не от него, а от всех остальных несет — чем? Трудно сказать, но чем-то чертовски отвратительным. А вот от Ратомира, видимо, не несет этим, так же, как и он сам не чует того мерзкого запаха, который исходит от Геркулания, и который, по словам окружающих, не дает им возможности подойти к нему близко. Впрочем, чем несет от Геркулания, Ратомир мог себе представить по той мерзкой вони, что источала его убитая и воскрешенная кобыла.

Конечно, Геркулания избегали не только из-за запаха. Страх — вот главная причина того, что, куда бы они не пошли, на пути их всегда чисто. Если кто и попадется навстречу — к стеночке, к стеночке!.. И побыстрее — прочь! А эта его ужасная манера лакомиться свежей кровью. Кажется, уже привык немного, а все равно мутит каждый раз. Вот же!..

И Ратомир сокрушенно вздохнул и покрутил головой.

***

А тот, о котором он сейчас думал, спокойно и непринужденно ехал, отстав от всех, как ему велел Ратомир. Ратомир — вот единственное имя, которое он запомнил. И часто произносил про себя, ощущая при этом, как теплая волна пробивается сквозь вечный лед, живущий у него внутри.

6

Оказывается, Пафнутий здорово-таки проголодался. Умяв миску запеченной с земляными яблоками поросятины, он теперь наслаждался вкуснейшим пирогом с куриным мясом, запивая его горячим острым бульоном. А еще его ждали свежие плюшки, посыпанные сахарной пудрой, чай, и все это перемежалось бокалами терпкого красного "Рашле". Красота!

За столом он оставался один. Принцесса насытилась раньше всех и ушла в отведенную ей комнату. Ратомир тоже встал из-за стола, отдуваясь, хотя и съел, по правде говоря, совсем чуть-чуть. Ну, аристократ! Что с них возьмешь. А что касается его, Пафнутия, так то, что он ел сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, чем его кормили там, во дворце. Во всяком случае, это было как раз то, что он любил. Угодил трактирщик. И Курти молодец. В хорошее место привел, хоть и долго пришлось сюда ехать. Но оно того стоило. Вот тут бы и остаться.

Пафнутий вздохнул — ну почему счастье так недолговечно? — вздохнул и потянулся за новым куском.

***

Наевшийся Ратомир сидел, откинувшись на спинку простого, даже грубого, но, как ни странно, удобного, деревянного стула и лениво думал о Куртифлясе. Этот Куртифляс — Курти, как он попросил себя называть, все же странная и загадочная личность. Откуда у него, живущего во дворце, такие знакомства? Этот вот, хозяин этого постоялого двора и трактира, как он встретил нашего шута? Ну, просто, как дорогого друга! И сейчас Куртифляс сидит где-то у него. Ладно, — лениво думал Ратомир, — разберемся. Хорошо, что такой человек с нами. С ним мы найдем этих…

***

Да, с поисками этих, — тех, кого им предстояло найти, как выяснилось, будет проблема. В письме, которое в свое время получил Пафнутий, содержалось очень мало полезной информации. Там упоминалось название того места, где сейчас должен был, по идее, обитать приятель Пафнутия — он же автор письма, но ничего не говорилось, даже намеком, на то, где сейчас находится учитель. Оставалось одно, разыскать этого приятеля и выжать из него эту информацию. Правда, название места, послужившего приютом этому самому приятелю, никому ничего не сказало. Где оно? Похоже, что не в Амиране, но в какой тогда стране? У кого узнать?

Ладно, об этом можно будет подумать завтра. А пока… Где там этот гостеприимный хозяин? Отвел бы уж спать, что ли?..

***

Гостеприимный хозяин постоялого двора, давшего приют путешественникам, был давним знакомым Куртифляса. Именно через него осуществлялась его постоянная и бесперебойная связь с зятем Бенедикта, бароном Рупшильтом.

Куртифляс прекрасно осознавал, что то, что уже произошло, и то, что должно было произойти, не может пройти мимо внимания барона. Так или иначе, но он будет в курсе, как это было всегда. А это значит, что первым, кто донесет до него эту информацию, должен быть именно он, Куртифляс. Рупшильт должен знать и помнить, что, по крайней мере в пределах Амирана, у него нет более надежного и верного друга и слуги, чем он — придворный шут его величества.

Сейчас он напишет письмо с изложением как того что было, так и своих планов. Руперт — хозяин постоялого двора и надежный почтарь, с помощью голубиной почты отправит это письмо, и уже максимум через пять-шесть дней барон будет в курсе, и его незримая длань будет покровительственно простерта над головами как самого Куртифляса, так и его спутников. В чем будет выражаться эта поддержка, Куртифляс не знал, но был уверен, что в нужный момент ему придут на помощь. Это не считая тех явных агентов барона, вроде этого Руперта, которые всегда смогут предоставить кров, пищу и необходимую поддержку в пути.

Сейчас Куртифляс сидел в маленькой комнате, служившей рабочим кабинетом хозяину, ужинал и разговаривал с Рупертом, сидящим напротив с пером и бумагой, куда он заносил все требования этого человека, которого он знал, как приближенного барона.

— Ну, значит, договорились, — говорил Куртифляс, прожевывая кусок, — значит утром ты мне скажешь, где эта самая Караван-Талда.

— Да-да! Непременно. — Согласно кивал головой Руперт. — Должны узнать будут к утру. Не беспокойтесь.

— В любом случае, — продолжал Куртифляс, — путь туда явно долог. Значит, нужно — что? Нужно подготовиться. Коляска нужна на пару седоков.

— Кучер? — Поинтересовался хозяин.

— Хм-м?..

А вот об этом он не подумал! Действительно… Кто-то же должен запрягать-распрягать, за лошадьми ухаживать. А чужого человека брать не хотелось бы. Сам он — Куртифляс, с верховой ездой был знаком, а вот с гужевым транспортом как-то… А кто тогда? Ратомир?.. Не смешите. Может, этот…

— Сейчас. — Сказал Куртифляс хозяину и вышел из-за стола.

Пафнутий еще сидел за столом. Ну и хорошо.

— Друг мой, — обратился к нему Куртифляс, — ты сможешь управиться с коляской?

— В смысле?..