Времена Амирана (СИ) - Страница 55

— Ну-у… — несколько растерянно протянул Пафнутий, — а что, я могу спокойно уйти?

— Да ради бога! Вас не сторожат, вас охраняют. Так что?.. Хотите? Идите!

— Постойте, постойте, так вы что, пришли прогнать меня? Или вы хотели чего-то другого?

Так вот он чего боится! — Понял Ратомир. И в голове родился четкий и ясный план дальнейшего разговора.

— Там видно будет. — Сказал он. — А пока что мы просто хотим выяснить — вот то, что сейчас откликается на имя Геркуланий, это кто? Или — что?..

— В смысле?.. — Не понял Пафнутий.

— В том смысле, что это — не Геркуланий. Это существо… Это только его оболочка. А внутри какое-то чудовище. Я думаю, вы все сами видели и знаете, о чем я говорю. Это что? Ошибка? Недоработка? Или вы сознательно сделали это?

***

— Ого!.. — Сказал про себя Куртифляс. — Как он его!

Это был Ратомир, ну, и Принципия, судя по репликам была с ним, но она пока что молчала. Солировал наследник. Но как солировал! Куртифляс не узнавал робкого и вежливого мальчугана. Откуда что взялось!

А тот, тем временем, продолжал:

— Лично я думаю, что вы просто схалтурили. Вы наспех произвели какое-то воздействие и, в результате получилось то, что получилось. Я предлагаю вам исправить вашу ошибку.

Длинная пауза. У Куртифляса даже зачесалась спина, чем он, естественно, пренебрег. Подумаешь, спина! Вот когда чешется в носу и хочется чихнуть — вот это беда! А тут — спина… Ничего, потерпит.

Ну, и что же дальше?

***

А ведь именно этого он все это время и боялся, — понял Пафнутий, — вот этого самого! Не вышло того, на что он надеялся. Не кинулся воскресший в объятия невесты. Не посыпались им на головы лепестки роз под всеобщие слезы радости. Не получилось, как в сказках — веселым пирком, да за свадебку! Ну и что теперь?!. И кто виноват? Дух, сука такая, а ведь он знал… как он тогда: "А ты уверен?". А куда ему отступать-то было? Вот ведь, сволочь! Да он нарочно и поддался ему, шутник проклятый! Подложил свинью и теперь хихикает там, в своем мире.

Так, ну, и что же делать-то, все-таки?

— Я сделал все, что мог. — Глухим голосом проговорил Пафнутий, глядя мимо Ратомира, стоящего напротив, глядя куда-то в стену и не видя ее. — Я вызвал могущественного духа. Я заставил его… Я сражался с ним, и он признал себя побежденным. Он сделал это. Он вдохнул жизнь в мертвое тело. И я ни в чем не ошибся. Я делал все так, как записано было у моего учителя. Ритуал был проведен правильно. Иначе дух просто не явился бы. И я не знал… — он запнулся, не зная, что еще добавить в свое оправдание, — не знал, что в результате будет так.

— Ну, и что же теперь? Что же дальше? — Ох, какой голос! Бьет по голове, как молотком, словно гвозди заколачивает. — Оставлять все в таком виде, как сейчас, нельзя. Необходимо что-то делать. Какие у тебя будут предложения?

— Не знаю. Я, правда, не знаю. Надо подумать.

— У тебя было время подумать. Или ты думал о чем-то другом?

— Он ждал, что его наградят. — Это, наконец, подала голос Принципия, доселе сидевшая молча.

— Слушай меня внимательно, маг! — Голос Ратомира сделался торжественным, словно он зачитывал не подлежащий обжалованью приговор. — Ты думал, что то, что произошло, это наша проблема. Ты ошибался, это не только наша, но и твоя проблема. И если ее не решить, ты знаешь, что мы сделаем?..

— Что? Отдадите на съедение воскресшему?

— Нет. Можно было бы, но зачем? Тем более, что я пытаюсь отучить его от человеческой крови. Достаточно ему животных. Тебя мы прогоним. Иди себе… Но вот с магией будет покончено. Совсем и окончательно! Навсегда!

— Это невозможно! — Вскричал Пафнутий. — Магия есть. Нельзя запретить то, что есть!

— Можно, дорогой. Вот скажи, ты же знаешь, что есть такое вещество, называемое "порох"?

— Есть такое. Я даже знаю, как его сделать.

— Вот то-то, оно есть. Изобретено давным-давно. Но тогда же собрались правители тогдашних царств и решили накрепко: никогда оно не должно применяться. А если кто применит его в войне, тот будет уничтожен всем остальным миром, и не будет ему пощады. Ну, и что? Столетия прошли, а запрет действует. Ты слышал, чтобы кто-нибудь применял это проклятое зелье? Даже проигрывая войну никто никогда не решился на такое. То же будет и с твоей магией. Не дай Единый, кто-нибудь, да хоть ты, хоть еще кто-то вздумает применить магическое воздействие — его смерть будет неизбежна и мучительна! Подумай об этом. У Амирана достаточно сил и авторитета, чтобы такое решение было принято. А будучи принято, оно будет действовать, уж будь уверен, как и с порохом.

Ратомир замолчал, давая возможность Пафнутию подумать над сказанным. Потом продолжил:

— Так что думай. Думай здесь и сейчас. Думай, что можно сделать. И если получится все так, как оно должно было получиться, то тогда — наоборот! Магия станет во главе всего прогрессивного человечества. А ты — во главе магии. Во всяком случае, тут, в Амиране. А это, поверь, немало. Думай, Пафнутий, думай!

3

Бенедикт был хмур. Хмур и озабочен. И вообще он сильно сдал за последние дни. Уж от кого-кого, а от Куртифляса не могли укрыться ни осунувшееся, посеревшее лицо, ни набрякшие веки, одно из которых — над левым глазом, еще и подергивалось, вдобавок ко всему. Это подергивание досаждало Бенедикту, мешало ему, и он пытался как-то унять его, прижимая указательным пальцем. Не помогало.

Как он вырос. — Думал про сына Бенедикт. — Повзрослел. Сразу и вдруг. Как он этого… Молодец!

Куртифляс и Бенедикт были одни в кабинете. Куртифляс подробно рассказывал своему царственному патрону о том, что слышал, прячась в шкафу.

Там, в комнате Пафнутия, он выслушал все, до конца. Высидел, вытерпел, а потом, дождавшись ухода визитеров и выйдя на волю, велел еще раз этому магу, чтобы он, во-первых, молчал о его присутствии, а во-вторых, чтобы делал все, о чем они тут только что договорились. Выходя из комнаты, он велел молчать об этом визите и гвардейцам, стоявшим возле двери. Скорее всего, они и так бы молчали — кому нужны неприятности? Но лучше всегда подстраховаться.

***

— Значит, вот так, да? — Проговорил задумчиво Бенедикт. — Тайком? А я, что же…

— А ты бы отпустил? — Спросил Куртифляс, внимательно глядя в глаза собеседнику.

— Не знаю.

— И он не знает. Что же ему делать? Пойти на прямое нарушение запрета? Или плюнуть, и оставить все, как есть? Ты себя-то вспомни в его возрасте.

— Да-а… — почесал затылок Бенедикт, и невольно улыбнулся. Должно быть, и в самом деле вспомнил. — Значит, к этому, к учителю… Которого они даже не знают, где искать.

— Ну, я же говорил, — напомнил Куртифляс, — там, у этого Пафнутия, должно быть письмо от его приятеля. Там указан адрес…

— Всего лишь приятеля! — Перебил его Бенедикт. — Помню я все. Я тебя слушал достаточно внимательно. Адрес приятеля, а знает ли этот приятель, куда подался учитель, это еще вопрос.

— Вопрос. — Согласился Куртифляс. — Но ответить на него можно только найдя этого приятеля.

— Но я не понимаю, — взорвался Бенедикт, — почему, ну, почему нельзя отправить к этому приятелю отряд стражи?! Взять его, вытрясти из него все, а потом взять и этого учителя? Да шкуру с него спустить, если не захочет по-доброму…

— Ну, во-первых, этот приятель, как я понял, живет не в Амиране, так что… Да ясно, — замахал он руками на Его Величество, заметив, как тот, покраснев, подымается из кресла, — понятно, что отряд можно отправить переодетый. Но ты подумай, кто такой этот приятель? И, тем более — этот пресловутый учитель? Это же маги! Неужели ты думаешь, что их удастся вот так просто захватить, удержать и, уж тем более, заставить сотрудничать? Нет, силой тут ничего не добьешься. Только так. Чтобы Пафнутий сам его попросил, попросил — понимаешь? — и никак иначе. Это наш, в самом деле последний шанс. Последний, да! Но — шанс.

— И что, вот так, втроем, и отпустить их?

— Почему втроем? Во-первых с ними пойдет и Геркуланий. А это — сила! Пусть кто сунется — разбойники, там, еще кто… А во-вторых, с ними пойду я.