Времена Амирана (СИ) - Страница 23

Да, пока он может только так. Может быть, лет так через сто непрерывной практики, он сможет, как иные профессора, как тот же бен Салех, например, приводить себя в нужное состояние за считанные минуты. Ну, а пока, извините… Это вам не огоньком стрельнуть и не тучки разогнать.

Вспомнив старого учителя, Пафнутий вспомнил невольно и то, как уходили они тогда из уже объятого огнем здания. Как цеплялся почтенный учитель за все вокруг — за тяжелый лабораторный стол, косяки дверей, как вырывался из рук, крича: "оставьте меня! Я не хочу жить!". А он, Пафнутий, с упорством муравья, волокущего в муравейник здоровенную гусеницу, отцеплял его неожиданно сильные руки и тащил, тащил… А Брют, его товарищ, в это время лихорадочно собирал книги, какие-то старые тетради, просто листы пергамента, валявшиеся по всему кабинету учителя, и запихивал, запихивал в попавшийся под руку мешок. А дым уже разъедал глаза, и неизвестно было, проскочат они по коридору, или там уже пламя. И что там будет на улице — схватят? Не схватят?

Да, выжили тогда как-то. И безо всякой магии. Какая уж тут магия, тут только крепкие руки, да крепкие нервы, да еще немного удачи.

А потом, при их расставании, когда ему, Пафнутию надо было налево, а учителю с Брютом дальше прямо, бен Салех обнял его и наконец-то сказал: "спасибо!". А потом потребовал у Брюта, чтобы тот развязал мешок, вытряхнул на сухую траву все его содержимое и, после долгих поисков, нашел, наконец, то, что искал — ту самую потрепанную тетрадь. И вручил ее Пафнутию со словами:

— Вот, это все, чем я могу отблагодарить тебя. Бери. Здесь много того, чему не учат на наших курсах. Того, чего уже почти никто не знает. Это знание у нас веками передавалось от отца к сыну, и больше никто не имел права знать это. Там есть страшные вещи. Но и они бывают иногда полезны. Ты посмотришь и сам поймешь, что из этого стоит использовать, а что нельзя. А что нельзя, но, в некоторых случаях, можно.

А еще он сказал:

— Ты только не бросай это дело. И береги себя. Если тебя не убьют, из тебя со временем получится сильный колдун.

Эта тетрадь! Ах, эта тетрадь с зашифрованной мудростью и знаниями древнего, уже почти исчезнувшего народа. Наверное, сейчас он, Пафнутий, был единственным на всей земле хранителем этих древних знаний. И что ему дало владение этим сокровищем? Кроме долгих ночных часов, проведенных за расшифровкой рецептов вызывания духов, злых духов, теперь, видимо, навсегда свободных — некому их потревожить там, в их сумрачном обиталище. Он знал теперь, например, как наслать мор на целое племя. Зачем это ему? Или как уничтожить единственный источник, дающий жизнь оазису в пустыне. Как наслать саранчу. Как пробудить давно уснувший вулкан. Как призвать огромную волну из глубин океана, чтобы она поглотила, смыла к чертям какой-нибудь город. А это ему зачем? Да, ему не нравится Миранда, но не настолько же…

Но кроме многочисленных способов лишения жизни и имущества себе подобных, был там один рецепт. Тоже, как и все остальные, весьма сомнительный, но вот сейчас… Как там сказал учитель? Вообще — нельзя, но в некоторых случаях можно.

А что если сейчас как раз такой случай и есть?

6

Четверо полицейских, сотрудников патрульно-постовой службы: сержант с капралом и двое рядовых — Петров и Сидоров, сидели на лавочке во внутреннем дворике распивочной "Хмельной Заяц" и потребляли "Жулевское пенное".

***

После недавней героической погони, так странно и бесславно закончившейся, они почувствовали себя уставшими. Продолжать нести службу в таком состоянии было, по меньшей мере, безответственно.

— Уф-ф!.. — Первым подал мысль Сидоров, смахивая со лба выступившую испарину.

— Да, уж… — поддержал товарища Петров.

Он снял с головы форменный кивер и стал им обмахиваться.

Искра рождает пламя, правильная и вовремя высказанная мысль рождает действие.

— Надо бы где-нибудь… — капрал вопросительно взглянул на сержанта. Тот, по причине темноты, взгляда не заметил, но общий ход мысли уловил.

— Тут, кажется, "Заяц" неподалеку. Отдохнем полчасика.

— Так закрыто уже. — Засомневался капрал.

Сержант неодобрительно посмотрел на сомневающегося подчиненного — спорить? С ним?!. — Но тот, видимо, по причине все той же темноты, не обратил на это внимания.

— Там сторожем дед Банзай, — счел возможным пояснить идею сержант. — Сосед мой. Мы с ним порой вместе на охоту ходим. На зайцев. Он нас запустит. Ну, и угостит. По кружечке — можно.

***

— Как же это мы, а?.. — Подал голос Сидоров, поставив наполовину опустевшую кружку на дощатый стол.

Он был еще молод, наивен и думал, что силы добра в лице полиции всегда должны выходить победителями.

— Ну-у… — развел руками Петров, предварительно тоже поставив кружку.

Он был опытнее и понимал, что от поражений никто не застрахован. Что и попытался в столь лаконичной форме донести до товарища.

— Нет, ну ведь уже почти схватили! — Не унимался Сидоров. — Ведь ему ж там деться было некуда.

— Значит, кто-то его там ждал. — Глубокомысленно заметил капрал. — Ждал и открыл ему дверь.

— Это что же?.. — Удивился Петров. — Значит, у него были сообщники?

— Хм-м… — подал голос сержант. — Конечно! И вот что я подумал. Это же какой район? Это же вам не трущобы. Это же вам не Грошовка какая-нибудь. Тут живут солидные люди. Даже, порой, и аристократы встречаются. Значит, это не мелкий воришка какой-нибудь.

Он глотнул пива и обвел соратников внимательным и серьезным взглядом.

— Это больше похоже знаете, на что? — Он сделал интригующую паузу. — Такие люди ерундой не занимаются. Это, наверняка, был заговорщик!

— Ух, ты!.. — былое разочарование сменилось восторгом, и Сидоров, сгоряча влив в себя слишком много сразу, поперхнулся и закашлялся.

— Ну, ты скажи!.. — Проницательность командира восхитила Петрова. От полноты чувств он даже покрутил головой. — Это же надо же!.. А ведь и верно.

— Ну да, ну да… — задумчиво произнес капрал. — Заговор, ясен пень!

— Это ясно, что заговор. — Сержант был серьезен, как и полагается ответственному человеку и руководителю. — Заговор — это само собой! Вот что за заговор? А не они ли наследника похитили с этим, как его…

— Да наверняка они! — Подхватил мысль капрал. — Там их, наверняка и держат!

Истина, внезапно открывшаяся им во всей своей гениальной простоте и неоспоримости, поразила великолепную четверку. Некоторое время они сидели молча, придавленные огромностью и величием выпавшего на их долю жребия. Нет, ну это надо же: вот так, за полчаса, за кружкой пива раскрыть чудовищный заговор, направленный на самую основу существования государства. И что же теперь, когда они все знают, делать? Как донести, не расплескав по дороге, это, известное только им, знание. И как сделать так, чтобы потом, когда заговорщики будут схвачены, а пленники освобождены, не забыли и их — скромных стражей порядка и законности, тех, кто, собственно говоря, все и раскрыл?

***

Как уже было сказано, десять отрядов дворцовой стражи были распределены между десятью районами огромного города. Кому какой район достанется решали даже не по жребию. Кого куда генерал послал, тот туда и поехал. Этому вот отряду район достался тихий, спокойный, скучный и, как думал его командир, малоперспективный.

Командовать отрядом выпало лейтенанту по фамилии Гаад. Известная фамилия среди Лапаландских баронов, издревле заселивших север Амирана. Все предки лейтенанта были воинами и рыцарями, и никакого другого пути в жизни, как стать воином и рыцарем, у него просто не было. Вот только снискать воинских лавров у Гаада пока не получалось. Поздно он попал в армию. Кончились к тому времени все войны, некогда начатые отцом нынешнего монарха, новых же Бенедикт, по непонятным причинам, затевать не стал. И оказался честолюбивый лейтенант у разбитого корыта. И коротал он время жизни в роли адъютанта у того самого генерала, которого недавно перевели на должность начальника дворцовой стражи — службы, безусловно, почетной, но крайне скучной.