Врата судьбы - Страница 5
Его знали под именем капитана Дженкина, но никто не мог объяснить, откуда оно известно. В донесениях о его делах, поставлявшихся министру платными агентами, он именовался капитаном Дженкином. То же было и в объявлениях, суливших тысячу гиней за его голову.
Всего лишь двое участников заговора знали капитана в лицо. А если бы узнал кто еще, если бы платный агент окликнул Гарри Гейнора по имени, Гейнор – он это твердо решил, – отказался бы от собственного имени, бросил его, как одежду, отслужившую срок, ради того, чтобы жизнь других людей не подверглась опасности. Тогда его карьера закончилась бы. Но если даже с него сорвут маску, он сумеет вывернуться, а его работу продолжит кто-нибудь другой. Тщательно продуманные решения позволяли капитану Гейнору заранее знать, как он будет действовать в непредвиденных обстоятельствах, если таковые когда-нибудь возникнут.
В тот день, когда Гейнор на рассвете ушел от лорда Понсфорта, мы встречаем его в таком месте Лондона, где меньше всего ожидаешь увидеть человека, выполняющего столь деликатную миссию, – в приемной Темплтона, помощника министра.
Три месяца назад в Риме капитан Гейнор возобновил знакомство с сэром Ричардом Толлемахом Темплтоном, с которым он служил под командовавшем герцога Мальборо […под командованием герцога Мальборо. – Джон Черчилл, первый герцог Мальборо (1650-1722), английский полководец и политический деятель, прославился командованием английскими войсками во Фландрии во время Войны за испанское наследство (1701-1714); особенно известны его победы в битвах при Блеихейме (1704), Рамилье (1706) и Дуденарде (1708)] еще при покойной королеве […еще при покойной королеве – при Анне Стюарт (1702-1714)]. Тогда капитан Гейнор еще только постигал основы нынешнего ремесла. Теперь Толлемах Темплтон получил титул баронета, ушел в отставку и путешествовал, восполняя пробелы в своем образовании.
Сэр Ричард приходился двоюродным братом помощнику министра, и капитан Гейнор поспешил воспользоваться этим обстоятельством и с помощью старого приятеля заручиться поддержкой своей предстоящей миссии в Англию. Он целый месяц провел с праздным сэром Ричардом. Вместе они путешествовали по Южной Италии. Капитан изображал солдата удачи, оказавшегося не у дел. Он не знает, как распорядиться свободным временем, к тому же он всей душой привязался к обаятельному сэру Ричарду. Они и вправду сближались все больше, и знакомство быстро переросло в дружбу. Сэр Ричард искренне полагал себя другом капитана Гейнора, да и тот чувствовал к нему искреннее расположение.
Капитану Гейнору удалось очень тонко внушить сэру Ричарду превратное представление о своих целях. Гейнор столь умно осуществил свой замысел, что в конце путешествия предложение, которое он собирался сделать сэру Ричарду, тот сделал ему сам.
Как-то бледным безветренным утром они бродили на Капри по горам и капитан, желая перевести разговор на нужную ему тему, посетовал на то, что в Европе упал спрос на солдат удачи. Он жаловался на собственное вынужденное безделье: повсюду царит мир, нет военных действий, такие, как он, не находят применения. Он прибыл в Италию, мечтая получить работу, но надежды его не оправдались, кошелек отощал, а перспектив никаких; капитан с мрачным видом заявил, что собирается вернуться на Восток, что напрасно он уехал оттуда. Самым тонким был последний предпринятый им ход, и его вопиющую фальшь капитан Гейнор оправдывал лишь служением великому делу, целью, ради которой, в случае необходимости, можно использовать и недостойные средства.
– Есть, правда, Претендент, – как бы размышляя вслух, заметил он, – я думал и о нем. Впрочем, он здесь единственный, кому я мог бы предложить свои услуги. Но эта мысль меня не привлекает. Пусть я солдат удачи, наемник, которому за его ремесло платят, как галантерейщику или лудильщику, клянусь, Дик, всему есть предел. Претендент – враг Англии, – тут капитан мысленно попросил у Бога прощения за вынужденную ложь, – а шпага Гарри Гейнора, хоть он и наемник, никогда не станет служить предателю, – капитан вздохнул и засмеялся мелодичным смехом, исполненным самоиронии. – Держу пари, Дик, ты считаешь меня глупцом, готовым, как говорится, «оцедить комара, а верблюда проглотить» [Вольная цитата из Евангелия от Матфея: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!» (Мф., 23:24) (Примеч. пер.)].
Но сэр Ричард даже не улыбнулся. Глаза его светились: он любовался и гордился другом.
– Клянусь честью, Гарри, – вскричал он, как и подобало настоящему вигу, – мне это и в голову не приходило! Я высоко ценю твои чувства. Мой друг и не мог бы Мыслить иначе. Однако, – продолжал он, нахмурясь, – уж коли ты так настроен, почему бы не объединить выгоду и склонности? Почему не найти для твоей шпаги дела, которому можно служить по велению сердца?
У капитана кровь застучала в висках: сэр Ричард высказал предложение, к коему капитан так упорно его подводил. Но уж если сэр Ричард обратился к нему с таким предложением, пусть теперь сам и убедит его принять. Тогда основа его будет более прочна, чем капитан смел надеяться.
Он пренебрежительно усмехнулся.
– Подумай, Дик, что ты мне предлагаешь! – воскликнул он. – Какого рода службу может предложить мне Англия? Знай, друг, в этой стране кошелек наемника только тощает.
– Но ведь есть еще и колонии, – настаивал сэр Ричард. – Там всегда найдется местечко для предприимчивых сынов отечества.
– Колонии? – подхватил капитан совсем другим тоном, демонстрируя умеренный интерес. – Что ж, это верно… – И добавил: – Но и там авантюрист может получить достойное место только при помощи влиятельного, пожалуй, даже очень влиятельного лица.
– Согласен, – подтвердил сэр Ричард, – И в этом я тебе помогу.
Капитан Гейнор смотрел на него, широко раскрыв глаза.
– Ты, Дик? – воскликнул он и с улыбкой взглянул на приятеля.
– Ты забываешь, что помощник министра – мой двоюродный брат, – напомнил ему сэр Ричард.
– Ах, вот как! – Будто нечаянно обнаружив нечто, доселе ему неизвестное, капитан продолжил: – Ты прав! Так ты полагаешь, что…
– Я-то знаю, – прервал его сэр Ричард, – мой кузен сделает все, что в его силах, для моего друга. Обязательно сделает. Я напишу ему сегодня же, и ты сам отвезешь ему письмо, Гарри.
Добродушный сэр Ричард сочинил восторженный панегирик капитану Гейнору. Вручив его авантюристу, сэр Ричард потребовал, чтобы тот немедленно отправлялся в путь. Но капитан был не из тех простаков, кто исчезает, едва успев получить желаемое, и тем вызывает сомнения в благородстве своих целей. Он еще полмесяца пробездельничал в компании сэра Ричарда, вопреки постоянным понуканиям последнего. Он явно не желал расставаться с другом. Приятели не раз даже ссорились по сему случаю: баронет обижался, что его протеже так легкомысленно относится к его протекции. А капитан каждый день ворчал: не такая уж у него блестящая перспектива в Англии, денег там платят мало, и Бог весть сколько придется проторчать в приемных, пока ему не предложат что-нибудь сносное. К тому же ему не по душе английский климат, английский обычай мариновать просителей в приемной, где всегда сквозняки, а он боится сквозняков из-за ревматизма, которому он подвержен в результате лихорадки, перенесенной три года назад в Константинополе [Константинополь – общепринятое в тогдашней Европе название Стамбула, столицы Османской империи].
В конце концов он с большой неохотой отбыл в Англию, убедив сэра Ричарда в том, что сожалеет о состоявшемся разговоре и его последствиях. Он вообще бы никуда не уехал, если бы не опасался обидеть друга отказом, нежеланием воспользоваться протекцией.
В душе капитан Гейнор испытывал глубочайшее удовлетворение. Он знал, что за человек помощник министра Темплтон, хотя и не был с ним знаком. Впрочем, он собрал сведения обо всех членах кабинета, заочно изучил их. Темплтон был именно тем, кто ему нужен: не Бог весть какой влиятельный, надутый, самодовольный, раболепный слуга, игрушка в руках министра милорда Картерета [Лорд Картерет – Джон Картерет, граф Гренвиль (1690-1763) – английский государственный деятель, сторонник короля Георга I; с 1711 г. член палаты лордов; в 1722-1742 гг. премьер-министр. Во время действия романа, в 1721 г., был государственным секретарем в кабинете Роберта Уолпола]. Он, конечно, даст тысячу обещаний и ни одного не выполнит, будет водить его за нос, но зато у него будет прекрасное объяснение, вздумай кто-нибудь поинтересоваться целью его приезда в Англию.