Враг из прошлого тысячелетия (СИ) - Страница 12

Когда сам отец Михаил открыл дверь и покинул помещение, в грудь ему смотрели десяток самострелов. Сквозь ряд рассыпавшихся воинов прошёл епископ. Черты его лица выглядели острыми в свете полной луны.

— За преступление против империи, отец Михаил, вы лишаетесь сана, — громко произнёс он. — И приговариваетесь к казни, по законам войны.

Михаил нашарил глазами мальчика, которого держал один из воинов. На лице юного паладина блестели слёзы, он улыбнулся ему сквозь силы и дрожь в теле. В его сознании мелькнуло сожаление, он не смог помочь.

— Твоё последнее слово, старый друг, — произнёс отец Мир.

Михаил поднял подбородок, гордо и без страха.

— Сожаление убивает быстрее чем самый острый клинок, — тихо произнёс Михаил. — И я рад, что мне уготована другая смерть.

— Надеюсь мы ещё встретимся, Там, в высшем мире, — ответил Мир, готовый дать команду.

— Твоя дорога ведёт вниз, — громко ответил Михаил и в его тело вонзились десять стрел.

Последнее что он слышал, это истошный крик мальчишки, которого не успел спасти. Последнее что он видел, падая на землю, это всепожирающие языки тёмного пламени, превращающие людей вокруг в пепел.

Марк какое-то время ещё побуравил меня тяжёлым взглядом, но всё-таки, поняв, что больше я ничего добавлять к своему уже озвученному рассказу не собираюсь, поднялся и молча вышел, оставляя меня в плену серой бетонной коробки, стены которой, казалось, глушили все внешние и внутренние звуки. От наставшей тишины неприятно зазвенело в ушах, так что я забарабанил пальцами по столу, создавая хоть какой-то звук.

Рефлекторно пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться взглядом, заметил, как снова начал мигать красный огонёк камеры. Сдерживая ребяческое желание сделать в сторону объектива какой-нибудь крайне неприличный жест, я спокойно положил руки на металлическую столешницу. Хотелось, конечно, встать, подойти к двери и попытаться высунуть голову наружу в надежде на… чудо, наверное, потому что ничто кроме него прямо сейчас мне выбраться отсюда не помогло бы, не натравив на меня всю контору Марка, а этого бы не хотелось. Поэтому принял решение совершать как можно меньше телодвижений, дабы не провоцировать тех, кто сейчас точно сидел у монитора, на который выводила изображение камера под потолком.

Но я не остался надолго в одиночестве: вновь открылась дверь, и в комнату вошли двое, от вида которых у меня словно заныли зубы, и внутри поднялась привычная буря эмоций, среди которых превалировал гнев, но, благо, чувства не вышли наружу, на моём лице не дрогнул ни один мускул.

Два паладина, мельком оглядевшись, заняли свои места: Светлый опёрся плечом на стену, замирая недалеко от входа и складывая руки на груди, а Молот сразу напрямую широким шагом прошёл к стулу Марка, садясь за стол. Я не удержался от усмешки, вспоминая, что он всегда слепо бежал впереди паровоза и пытался показать своё верховенство над всеми, кто его окружал. Может, поэтому-то он до сих пор не обзавёлся семьей, какая женщина способна была бы постоянно терпеть подобное? Нет, и такая бы нашлась за столько-то лет, но, вот парадокс, подобные личности Михаила никогда не интересовали. Да и полноценной частью нашей команды Молот и в те далёкие времена так и не стал, всегда стремясь быть на полголовы выше остальных.

Светлый задумчиво глядел на меня, словно решал какую-то только ему ведомую задачку, я же под его взглядом откинулся на спинку стула и отодвинул его, заставляя металлические ножки противно заскрежетать по полу. Оказавшись на достаточном расстоянии от стола, закинул ногу на ногу, скрепил руки в замок, открыто рассматривая паладинов и не торопясь начинать беседу первым.

Они же смотрели на меня и на мои действия какими-то иронично-отеческими взглядами, вызывая во мне острую волну раздражения. Я сжал челюсти, испытывая жгучее желание собрать всю свою магию в тяжёлый кулак и протаранить их отеческими физиономиями как можно больше местных толстых стен, стирая эти выражения лиц о бетон.

— Мы слышали всё, что ты рассказал Марку, — начал Молот весомо, уже не собираясь расшаркиваться со мной в особых обращениях. Что ж, подобные застенки к этому располагали, поэтому показательно спорить на этот раз я не стал. — Но что-то мне подсказывает, что ты рассказал отнюдь не всё. Я ведь прав, парень? — его взгляд словно пытался пробить мой черепушку насквозь, вскрыть и покопаться внутри, выискивая истину.

Я в ответ на такие слова лишь еле заметно фыркнул себе под нос:

— Ничему вас жизнь не учит, господин паладин.

Но слух у присутствующих был отменным, да и в таком помещении сложно было утаить хоть какой-то звук. На лице Светлого, всё также подпирающего стену за спиной Молота, промелькнула еле заметная улыбка, которую он тут же поторопился спрятать, возвращая беспристрастное выражение лица.

А вот Молот слегка покраснел, явно закипая. Видимо, вспомнил наш прошлый разговор, когда его подобная тактика напора не сработала. Впрочем, он в принципе никогда особой выдержкой не отличался.

Из глотки Михаила вырвалось почти рычание:

— Мальчишка! В этих стенах неважно, насколько длинный у тебя… — Молот криво усмехнулся, — список родословной. Он не поможет тебе выйти отсюда на своих двоих. Такой силой может обладать только чистосердечное признание, которое я тебе крайне рекомендую сделать!

Его зрачки вдруг словно растворились в ярком белом свете, который стремительно разросся и вскоре хлынул уже со всей поверхности глаз, будто в один миг выжигая носителю и радужку, и белок. Голос стал громче и загремел, эхом отражаясь у меня в голове, словно мы находились не в маленькой комнатушке, а в огромном зале.

Наверное, на неподготовленного человека это должно было произвести неизгладимое впечатление. Уверен, окажись перед Молотом реальный студент, то он бы уже скороговоркой выкладывал всё что знал и не знал. Но я сам подобную картину мог создать перед зеркалом при желании, так что и на этот раз наша беседа не пойдёт по заготовленному паладином сценарию.

— О, поверьте, я понимаю, что у вас осталось ко мне множество вопросов, — снисходительно улыбнулся я. — Но я уже сказал всё, что только мог. Во всех мельчайших подробностях. Но если я вдруг тёмной бессонной ночью что-то вспомню, то обязательно вам позвоню, невзирая на время, ведь ваша работа очень важна для нас всех, — пару раз кивнул и часто захлопал ресницами для пущей убедительности. — И обязательно наберу ваш номер, если вдруг какая-то гигантская змеюка очередной раз возжелает меня сожрать, чтобы вы сами могли всё увидеть своими глазами из первого ряда.

После моих слов повисло напряжённое молчание, казалось, воздух между нами можно было резать ножом.

— Видит бог, я пытался, — Молот тяжело вздохнул, покачал головой, опуская веки и убирая свечение. Медленно обернулся к Светлому: — И ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я этого не сделал.

Он вновь сел прямо, наши взгляды встретились, и я боковым зрением заметил, что красный огонёк на камере под потолком комнаты вновь перестал радовать меня своим присутствием. А в следующий миг случилось сразу несколько событий. Видимо, что-то предчувствуя, Светлый оттолкнулся от стены и сделал торопливый шаг вперёд, протягивая руку к другу, стремясь остановить:

— Миша, не стоит…

Но Молот уже хлопнул ладонью по столу, прижимая, и невидимая сила вдруг сгустила вокруг меня воздух, стремительно приближаясь к горлу, однако за мгновение до касания я успел накинуть на себя доспех духа, даже не сбивая собственного дыхания.

От концентрации обрушившейся на меня мощи по латам пробежала лёгкая волна, делая их едва заметными золотистым прозрачным контуром на теле. Рука Молота продолжала лежать прижатой к столешнице, и я сумел заметить отходящую от меня слегка переливающуюся на свету, словно сотканную из утреннего тумана призрачную огромную лапищу, которая продолжала с неимоверной силой сжимать мой доспех в районе горла. Мы даже не изменили поз, и лишь вот эти неясные контуры проявившейся в реальности энергии показывали наше противостояние. Замерли, пронизывая друг друга взглядами.