В поисках меча Бога Индры. Книга вторая. Сеча за Бел Свет - Страница 4

Гуша нежданно, так и не досказав, прервалси, судя по сему, обдумываючи у чем таким страшным можно пугнуть до зела смелого отрока. Но докумекать ему так и не удалося, оно как недалече от негось, лёниво помахивая крылами, пролетела здоровенна бабочка. Размах ейных крылов был почти с ладошку отрока, таки большуще бабочки не обитали у бероских краях. А посему ими засегда любовались воины и Борила, и засегда им радовалси шишуга излавливая да отправляючи у роть, а засим гутаря, шо вони дюже сладки. А ента бабочка була ослепительно жёлтая, ейны крылья блистали усякими разными оттенками эвонтого цвета, начиная от светлогу и кончая смаглым. Сами же края крыльев являли ноли, шо бурый цвет… Узрев таку сласть, Гуша резво позабыл о всяких нравоучениях и кинулси вслед за добычей. Водним прыжком вон перьмахнул чрез костерок, чуть було не сбив с ног Орла, и выхватил несчастну жертву лялизкой прямось с полёту за крыло. Язык немедленно влетел обратно у распахнутый роть, а шишуга прикрыв от довольству глазищи веками, принялси неторопливо шамать свову снедь.

Усё то произошло так молниеносно чё, по-первому, Борилка ано не уразумел отчавось Гуша смолк, а внегда воглянувшись узрел жующего шишугу, по-доброму просиявши, произнёс:

– Я играл не на тростинке, а на кугиклах. Оно як вельми люблю вэнтов вунструмент и когды вон звучить, слышатси мене просторы да дубравушки наши бероские.

– Дублавушки… плостолы… у то усё добленько, – отметил Гуша и закрутил своей большенькой головёшкой у поисках новой жертвы. – У то усё добленько кадыличи ты выспалси и ладно пожвакал.

И не мешкая ни мига Гуша, здоровенными прыжками, понёсси на пригорок, на макушке коего до того стоял Борил, а ноне зависая над раскрывшимися пред красным солнышком жёлтыми, алыми, белыми цветами в обилие парили синие, голубые, зекрые и васильковые бабочки, по виду не намногось меньче чем у та каковую сжувал шишуга.

– Эт, Гуша у одном прав, – закалякал Гордыня, и посотрел услед шишуге ужесь доскакавшему, будто жёребёнок, до вершины кургана и днесь своим длинным, липким языком принявшегося излавливать таковых купавых бабочек. – Надоть и впрямь пожущерить. Так чё, ну-тка Орёл и Крас ступайте к реченьке принёсите водицы, а я да Сеслав подрубим у тех кустиков, абы кушанье приготовить.

– А можно и мене с Орлом и Красом сходють… Вони воду наберуть, а я искупаюся? – вопросил Борилка у Быляты, у оного усе ащё немногось болела обожжённа рука нонече покрытая тонкой розово-белой кожицей.

Старшина воинов зекнул зелёно-серыми глазьми на мальчоночку и расплывшись у улыбке, кивнул, разрешаючи тем самым итить скупнутьси, да ласковенько огладив дланью свову густу ковыльну браду, пробалабонил:

– Если токмо не взмёрзнешь. Оно як водица до зела бодрящая.

– Ни-а, – подсигнув увыспрь от радости, откликнулси отрок. – Я вчерась её пробывал, ту водицу… она ничевось… ладненькая.

– Ну, коли, ладненькая, то окупнись, – изрёк вступивший у молвь Сеслав.

И потомуй как Орёл и Крас, взяв у руки кубыни, ужотко направилися к речке, Борюша немедленно сорвавшись с места побёг за ними, на ходу сымая с собе пояс, рубаху да развязывая гашник, вставленный под кромку на поясе штанов. Обогнавши по пути, неспешно идущих, робят малучаган приблизилси к бережине реченьки, к которой вёл маленечко пологий спуск, и, бросив вечи на травушку, чё подступала прямо к гладким каменьям, вбежал у воду. Да враз попридержал свову поступь, затаивши дух.

Ух! вже до чавось водица була холодна. Вона на маленько даже обожгла кожу ног. Обаче капельку опосля малец, по природе крепкий, обвыкси и сделал несколько шажочков по дну реки… восторожных таковых… медленных, оно як стопы вельми бойко по тем ровненьким голышам скользили. Течение реченьки лениво влекло воды свёрху, но ближе ко дну дюже порывисто утягивало за собой, желаючи сбить отрока с ног. Одначе мальчик маленечко покачиваясь усё ж выстоял и неторопливо дойдя до средины реки, иде вода дошла до колена, остановилси. Неторопливо сице, абы не свалитьси Борила развернулси, и, вставши лицом навстречу течению, замер, набираясь храбрости для нырка под водицу.

– Борюша, вылазь, – окликнул егось с брега Крас, набирающий воду у кубыни, чуток повыше того места, идеже находилси мальчишечка. – Вода льдяна… увесь перьмёрзнешь.

У то Крас вернёхонько бачил, вода чудилось льдяной, васнь её токась тронул своим зачурованным посохом Мороз сын Богини Мары… Трескун, Студенец, Зюзя, Морок, як его ищё кликали – Асур зимы, снега и холода. Обаче Бориле ужо весьма хотелось окупнутьси, шоб ощутить на коже лёгкие струящиеся потоки дарующие чистоту тела и бодрость духа! Потоки наполненные жизтью и природной силой, кои сотворены для продолжения усего сущего на Бел Свете, кои являютси жизненным колом наряду с землёй, огнём и воздухом.

– Ух! – довольно дохнул мальчуган и резво впал у воду.

Борилка, набравши воздуха полну грудь, сувсем на малеша, нырнул углубь речки, вопустивши под воду не токмо тело, но и голову, опершись ладонями обеих рук и пальцами ног о каменисту гладкость дна. Студёны струи хлестнули мальчика у лико мелкими капелями брызг, оные враз выскочили с под каменьев. Потоки водицы вжесь обняли мальчонку со усех сторон, наполнив кожу и тело благодатью и источником жизти. И тады ж унезапно Борюша уловил под дланями едва ощутимое колебание оземи, будто б гдей-то шло мощное стадо мамунов, а може ано не шло, а бежало. И энтов гул, дребезжание разносилося по матушке-землице отдаваяся дрожью у руках мальца.

Поспешно вынырнув из речки, вынув оттудася уначале главу, а засим и усё тело, обаче ищё опираяся руками о донышко, Боренька застыл… затих… Да вгляделси тудыличи, откеда и катила свои воды реченька, напряжённо стараяся узреть чё-нить у прозрачной дали, оканчивающейся тёмными пежинами гор. Однозвучный топот множества копыт явственно ощущалси под дланями и казалося мальчишечке, шо реченька перьбрасываючи прозрачно-голубые воды чёй-то ему шепчет. И у том шепотке, который перьмешивалси с ейным звонким журчанием, перьстукиванием капель о гладеньки бока камушков, чудилси Борилу говорок женский. Нежданно в воде мелькнуло почитай прозрачно лицо младой, хупавой дивчинки. Её светло-голубые очи воззрилися словно из глубин речных, а длинны серебристы кудырявы волосья задели руки мальчика.

Борила перьвёл взор и посотрел на Богиню воды, добрую и светлую, дающую жизть усему живому в Бел Свете. С под легохонько струящейся водицы на негось глядела вона Богиня, кыю беросы величали по-разному, ибо имя ей давалося от реки, протекающей у эвонтом крае. Одначе было у неё и то единое имечко, оным кликали её усе беросы. Дана, Водица, Ведь-ава у тако её почтительно называли. Оно як прежде воду звали ищё ведой, ибо энто чудо умеет не тока слушать, но и впитывать у собе мысли, поступки, слова живущих посторонь неё людей, а посему ведает, чем живуть таки человеки. Ведь она Дана, Водица, Ведь-ава девонька младая, чистая и светлая верить тем людям, которые приходять к её бережинам, абы обмыть тело и душу… Дана жалееть, любить и бережёть тайны людски, вона смываеть с них не тока грязь, но и тревоги, напасти, болести.

Еле зримое лицо с маленьким, чуть вздёрнутым носиком, пухлыми, бледно-розовыми губками, загнутыми пенистыми бровками и ано высоким лбом на крохотку выступило с под водицы. Голубы глаза на сиг увеличились, призываючи мальчонку ко вниманию.

– Чавось эвонто? – тихонько поспрашал Борила и кивнул у сторону слышимого звука, обращаясь к Богине.

– Полканы… полканы… жур… кап, – отжурчалась в ответ Дана, чуть видно приоткрывши свои уста.

А мальчик вуслыхав чудно слово, каковое не кадысь доселе не слышал, легохонько вздрогнул. Вон хотел було вопросить Ведь-аву о том, кто таки полканы, но та словно растворилася у прозрачности вод, а ейны серебристы волосья убежали униз по течению реченьки.

Борила стремительно вскочивши на ноги, принялси озиратьси, тяперича опираясь о речное дно стопами, и вощущая сувсем невнятное движение, точно у то трепетание оземи создавала лишь Дана влача за собой воды. Вупорно всматриваясь уперёдь, вертая главой да оглядывая земли окрестъ собя, мальчик так-таки ничавось не зрел. По-видимому, те самы чудны полканы, коль и шли к путникам, были усё ж покедова далече. Посему отрок, торопливо развернулси и бойко направилси к брегу, идеже его поджидали, с полными кубынями воды, парни о чём-то негромко калякавшие.