Впечатляющий пик (СИ) - Страница 8

- Поина, Поина, а давай играть в пьятки?

- Давай, - бросаю тесто.

Елена Петровна смеется, оставаясь наедине со своими пельменями.

Плавно двигаюсь, придавливая Жанну к матрацу, так, что она не может вырваться или даже пошевелиться. Сильно сжимаю женские запястья, закидывая руки ей за голову, прижимая к подушке, нежная кожа под моими грубыми мужскими пальцами бледнеет.  Власть над противоположным полом возбуждает. Люблю брать, меня заводит мысль, что я хозяин положения. Ее красивые губы открыты и дарят стоны. Наши потные тела сплетаются в одно целое, соединяясь с грязным, хлюпающим звуком.

Мои толчки жесткие и глубокие, сюсюкаться я не люблю, как и плести кружева из слов. Неспешное, ленивое удовольствие скользит по позвоночнику от макушки до пяток. Во время секса, я как будто на другой планете, так легче забыться и расслабиться после страшных трудовых будней. Ее податливое тело дарит мне наслаждение. Внутри нее горячо и сладко. Жанна красивая, сильная и в этом деле очень хороша. Она страстная, отзывчивая и активная. Ее губы блуждают по моему телу, а руки бессовестно трогают, где им захочется. Она сковывает меня кольцом бедер, трется, выгибаясь. Уверенно ласкает руками и ртом. Жанна хочет получить удовольствие и не стесняется это показывать. Ее наглый язычок знает, что ему делать. От нее я ухожу полностью удовлетворенным. Она сгибает колени, углубляя проникновение. Лбом утыкаюсь в женское плечо, растворяясь в этих ритмичных движениях.

Но сегодня, почему-то, все не так остро, как бывает обычно. Я не сгораю от желания, моя плоть не такая твердая. Может быть пора взять отпуск, отдохнуть от безумия, что зовется моей работой.  Но дело даже не в трупах и крови, мыслями я возвращаюсь домой, где оставил непонятную девчонку с матерью и дочкой. Она заразила меня своей дуростью, не стоило ее пускать.  Двигаюсь, меняя угол проникновения, стараюсь глубже, сильнее, но все равно не чувствую острого наслаждения.

Продолжаю думать о дурехе, что осталась у меня дома. Неожиданно в голове всплывает картина того, как сегодня ночью я вошел в свою ванну и увидел там девчонку в майке и шортах. Порой туристки наряжаются куда откровеннее, но почему-то эта картина запомнилась.

Жанна выглядит иначе: она высокая сильная, местами даже мускулистая. Плоский живот, твердые упругие бедра. Для работы здесь годится только очень развитый физически врач, который, если понадобится, сможет залезть на гору вместе со всеми. И раньше ее небольшая вздернутая грудь, которая легко помещается в ладони, меня устраивала, но эта Полина совсем другая.

Ее грудь полная, тяжёлая, ткань майки на бретельках натянулась, стараясь удержать ее. В память врезался крутой изгиб от талии до бедра. Она наклонилась над раковиной, полоскала рот, и я увидел круглый, пышный зад, выпуклый, а не плоский и прокачанный, как у Жанны. Чуть не выругался, потому что непроизвольно захотел сжать его рукой, смять, а еще лучше шлепнуть, так, чтобы кожа стала алой, чтобы девчонка вздрогнула, а ее трусики намокли от желания. Руки зудели от необходимости содрать бежевые в мелкий цветочек шорты, спустив до коленей.

Затуманенный сексуальным возбуждением, я неожиданно для самого себя представляю, что беру ее сзади, у своей раковины, у которой сотню раз чистил зубы, и от этих пошлых, грязных мыслей кровь бурным потоком течет к низу живота. Острое желание накрывает с головой, я двигаюсь быстрее, активнее, жарче. Жанна подо мной стонет, извиваясь.

Я бурно кончаю, стараясь не зацикливаться на том, что сделал. В постели с одной, думал о другой. В конце концов я всего лишь мужчина, который в состоянии отличить сексуальное тело от несексуального, пусть оно и принадлежит пустоголовой девчонке. Скорее всего я просто отвык видеть женщину у себя в доме такой: простой, взъерошенной и домашней. Мужской инстинкт сработал.

Мы с Жанной некоторое время лежим вместе, обсуждая происшествия последней смены, она рассказывает о том, что случилось в пионерском лагере. А я все не могу перестать думать о том, что у меня в доме посторонний человек. Не знаю почему не рассказываю Жанне про Полину. У нас довольно свободные отношения. Я не сажал ее на поводок, как и она меня. И если я решил, что девчонка может переночевать у меня дома, то в этом нет проблемы, но я почему-то молчу.

Чуть позже я сообщаю, что мне нужно возвращаться к дочери, Жанна понимающе целует, провожая. Мне нравится ее спокойствие. Это отличает взрослых умных женщин от мелких истеричек, которые из всего делают драму.

Дома я обнаруживаю свою мать, дочь и незваную гостью, играющими в жутко громкую игру. Они кричат, смеются, что-то клеят на лоб и прыгают, обрисовывая свои руки фломастерами. Похоже они отлично спелись. Одной семьдесят, второй двадцать с лишним, а третей и пяти нет. Прям банда, соответствующая друг другу по развитию. Моя мать всегда любила веселье, а я, ее хмурый сын, вечно все портил.

- Собирайтесь, я узнал, что ваши билеты можно поменять на более ранний рейс, - прохожу через зал, на ее реакцию не смотрю, меня это мало волнует.

Я принял решение, здесь ей делать нечего. Не дожидаюсь посадки, убедившись, что билеты ей поменяли и она сможет добраться до дома, просто ухожу, молча кивнув на многочисленные слова благодарности.

Прошло двое суток, как в горах потерялась спортсменка из Армении. Мои ребята приступили к поискам, но туман опустился слишком быстро, здесь переменчивая погода, а места похожи: сыпухи, камни и озера. Я остался на посту, потому что до этого три дня мотался по завалам. После начала поисков прошли сутки, они сообщили мне, что хотят отдохнуть, поспать, но поняли, что не могут найти разбитый ими лагерь. Я напрягся, стал переживать, что теперь придется искать их, GPS с собой у них был, но в таких условиях он дает погрешность, небольшую, но в тумане очень плохо видно. Но, к счастью, все завершилось удачно.

И теперь я разбираю бумаги, слушая историю молодого Витьки о том, как они не только спасли свои задницы, но и случайно нашли спортсменку. Действительно забавная вышла ситуация.

- Шеф, ты не поверишь! Это просто тема. С нами была обученная собака Мари, ну Павла твоего дружбана, мы оставили ее в лагере, чтобы не рисковать на ледниках. Она услышала шум, смекнула, что нужна какая-то помощь, и выбежала.

Он смеется, уничтожая хлеб с сыром, запивая его чаем.

- Уставшие, нам уже ни до чего. И вдруг из тумана появляется черная морда и светящиеся глаза. Мы жутко испугались. Ты же знаешь все эти мистические истории про эти места. А собака почуяла хозяина, обрадовалась, залаяла и довела всех до лагеря, а недалеко, под деревом, сидела твоя спортсменка.

- Ну вы даете, - смеюсь в голос.

- Да это ваще, умереть не встать!

Качаю головой, с тоской глядя на вторую кучу документов. Быть начальником одно удовольствие. В помещении появляется Жанна. Она заходит с улицы, и, отыскав меня взглядом, подмигивает. Я улыбаюсь ей, но снова возвращаюсь к работе. Наш врач подходит к шкафу с документами, что-то ищет, перебирая папки, молодой улыбается, разглядывая ее.

- Жанна Петровна, а когда вам надоест Глеб Дмитриевич, вы меня будете лечить?

Смеюсь, продолжая заниматься своей писаниной.

- Самойлов, ты хоть школу окончил? - спрашивает Жанна.

- А как же, все пять классов, от звонка до звонка.

Слышу, как она звонко хохочет, с шумом закрывая дверцу шкафа. Собирается уходить, делая несколько шагов к двери:

- А, Глеб, там же из лаборатории ответ прислали, им очень интересно, где ты такие образцы выкопал?

Хмурюсь, отрываясь от работы, не понимаю, о чем она говорит.

- В долине, на горе, по дороге к пику, - пожимаю плечами, - все как обычно.

- Нет, - она роется в красной папке, подходит ближе, выкладывая на мой стол бумаги с таблицами и цифрами, - там какой-то крысиный яд вперемешку с шиповниками и яблоками.