Впечатляющий пик (СИ) - Страница 19

В моем контрольно-спасательном пункте тишина, слышно только слабое щелканье клавиш по клавиатуре компьютера, спасать людей куда веселее, но с перебинтованной рукой на гору не залезешь. Выпив три чашки чая, я разглядываю чудесный пейзаж за окном, сегодня тепло, ярко светит солнце. На подоконнике воркуют голуби, становясь пузатыми и кружась вокруг себя. Ужасно скучно заниматься бумажной работой. Когда-то у нас была секретарша, но потом эту должность сократили, шикарное было время. Теперь бланки и отчеты приходится заполнять самому.

Утром я снова ел кашу, вкусную, сладкую. Как же мне нравится великолепное чувство, когда за тобой кто-то ухаживает. Особенно, если это делает девушка, от вида которой в теле тягучая боль. Но почему-то теперь, как только я вхожу в комнату, Полина сбегает, будто ее ошпарили кипятком. А мне нравится смотреть на нее во время завтрака, так гораздо вкуснее, еда лучше усваивается. Тяжелее всего по ночам, днем и вечером с нами Стеша, а вот в темноте, я чувствую ее даже через стену. Присутствие Полины в доме сводит меня с ума, делая неуравновешенным.

После жены в моей жизни было много разных женщин, голодным я не ходил. Как и в случае с Жанной, они хотели этого сами, были даже те, что упрашивали. Жанна меня привлекала своей самодостаточностью, с ней было хорошо и не слишком утомительно. Много общего, без драм и истерик, понимание нашей работы и отсутствие претензий. Она знала, как доставить мне удовольствие, не нужно было направлять ее. Но в последние дни, Жанна как с цепи сорвалась. Крутится вокруг меня ужом, бесконечно трется, соблазняя. А я вроде бы и хочу секса, постоянное возбуждение напрягает, но что-то меня останавливает. Жанна умелая, мое тело всегда реагировало на ее искусный рот и бесстыжие руки, но теперь этого мало, чертовски мало. Ночами я смотрю на дверь, за которой спит Полина.

Сегодня в полночь не сдержался, вошёл в свою спальню. Стоял у двери, засунув руки в карманы, не давая себе пошевелиться. На залитой лунным светом кровати спала белокурая девчонка. Я не мог успокоить колотящееся в груди сердце. Полина откинула одеяло, лежала на боку, обняв руками подушку, обычная ночная рубашка из хлопка сбилась на талии, полностью открывая ноги и бедра. Сбоку на косточках натянулась ткань таких же хлопчатых трусиков. Ее тело блестело, волосы переливались, здесь было темно, но белая кожа выделялась на тёмных простынях, пробуждая острое желание.

Сознание шептало: "Подойди и возьми, подомни под себя, сделай своей, она ведь не девственница, с ней можно делать все, что захочешь! "

Но разум заставлял стоять на месте. Я не насильник и никогда им не был. А вдруг позволит?  Впервые в жизни столкнулся с тем, что женщина ко мне безразлична, а вот мой собственный интерес будит бурное желание, страсть и даже нежность, вперемешку с болезненным наваждением. Трогать ее языком, скользить пальцами, облизывать соски, переворачивать. Целовать живот вокруг пупка. Кружить под грудью, между и выше, лаская ключицы. Изучать ее тело, вначале быстро, нахраписто, глубоко и мощно, а потом медленно, наслаждаясь.

Интересно какой формы у неё грудь, через ткань одежды и лифчиков это не понять, какого цвета ореолы сосков? Судя по цвету её кожи, они должны быть розовыми с маленькими сладкими горошинками, Полина не смуглая. Выругавшись, сделал над собой усилие и покинул комнату.

Я умею терпеть: боль, голод, холод. Я ведь профессионал, смогу стерпеть и это.

Возвращаясь к работе, печалюсь, что из-за руки не могу залезть на гору или погрузиться в бурную реку, так легче выплыть из своего беспамятства.

Весь мой отряд в командировке, а я не могу им помочь. В нескольких сотнях километров от нас, в результате схода лавины из грязи и камней погибли по меньшей мере пятнадцать человек. Очевидно, что в подобной операции я участвовать не могу. Под завалами отеля, на который обрушилась стихия камней, оказались десятки людей. В это время в гостинице праздновалась свадьба, присутствовали порядка ста человек. Понадобилась наша помощь.

Тридцать четыре уже получили ранения различной степени тяжести, некоторых  успели доставить в госпиталь. Десятки людей все еще находятся под завалами. Я так давно этим занимаюсь, что как будто слышу их стоны, вижу перепуганные, переполненные ужасом глаза. Спасательные службы работают круглосуточно, но во время подобных трагедий многим родственникам не повезет даже с телом.

Причина оползней -  это проливные дожди, сезонная опасность. Нам «помогают» проблемы инфраструктуры и равнодушие властей, поэтому и жертв стихии так много. Слежу за новостями и это все, что мне остается.

Дверь скрипит, в помещении появляется Жанна. Улыбается, присаживаясь на мою столешницу. Это что-то новенькое. Равнодушным взглядом указываю на стул, она недовольно пересаживается. В полупрозрачной блузке нижнее белье, как на ладони, неинтересно.

Она чувствует, как-то слишком резво вскакивает с места, привычно забирая отчеты по последним травмам. Теперь улыбки нет, она за что-то злится на меня. Не знаю в чем причина, но разбираться в этом лень. Думаю, ей не нравится, что в моем доме живет Полина, но вслух она сказать об этом не может, мы никогда не сюсюкались, не перекрывали друг другу кислород и не обозначали границ наших отношений. Я сотню раз говорил ей о том, что никакой любовь между нами не будет, и ее все устраивало. Но, как любая женщина, она все усложнила.

На столе звонит телефон, мелодичная трель спасает меня от необходимости разговаривать с нашим главным врачом. Хватаюсь за блестящий аппарат, сейчас гораздо интереснее, что происходит у ребят, чем кривые взгляды Жанны. Как же я жалею, что позвал ее к себе домой в тот день. Только все испортил. Слишком сильные эмоции по отношению к другой женщине заставили меня совершить ошибку. Испугался того, что почувствовал и наломал дров.

- Глеб, - орет в трубку Пашка, - Мишка сорвался.

- Твою мать, жив? - встаю с места, тру моментально вспотевший лоб.

Это чувство бессилия, когда не можешь ничем помочь, убивает меня. Я должен быть там! Мы в отряде не просто сотрудники, мы как братья, слишком часто оказываемся на грани, спасая друг другу жизнь. Такая дружба, как клятва на крови, ее сложно разрушить.

- Не знаем еще, повезли в больницу. Тут полное дерьмище, все расползается, как сопли под ногами растекаются.

К телефону быстрым шагом подходит Жанна, отбирая у меня трубку, непроизвольно отклоняюсь, чтобы не соприкоснуться с ней телами.

- Расскажи мне характер травм.

Хожу по комнате, не могу, для меня эти ребята семья и когда что-то случается, я не нахожу себе место.

- Не понимаю, почему ты с ними не поехала? – рычу на Жанну, которая все еще разговаривает по телефону.

- А что я его поймала бы на лету? – злится Жанна, а я не реагирую, - у меня здесь полно работы!

Качаю головой, с грохотом задвигая железный ящик.

- Я тобой Жанна не командую, я не твой начальник, но ты должна рассматривать ситуацию по степени важности. Если есть возможность помочь, ты обязана...

Она возвращается к телефонному разговору, не обращая внимания на мою последнюю реплику. Ее голос резкий и настойчивый, она просит от Павла ответов, которых у него нет и не может быть, он всего лишь кинолог.

Не замечал раньше, а ведь Жанна надменна. В ее фразах плавают нотки от которых стынет кровь. Наверное, до сегодняшнего дня мне не было до этого дела, а может быть она это ловко скрывала. Не помню, как она заняла место предыдущего врача, надо поинтересоваться у матери.

Моя любовница оставляет в покое трубку, оборачиваясь:

- Тебя как подменили с тех пор, как появилась эта...

А вот это уже интересно, значит, все-таки прав. Жанна считает, что теряет мое расположение и начала биться в агонии, принялась метать по моему КСП икру. Гордо вскидывает подбородок, ожидая оправданий. Наша Жанна: сильная, смелая и непобедимая врачиха. У кобры яда выделяется меньше, чем попало сейчас в меня, при упоминании о моей соседке. Вспоминаю, как сказал матери, что встречаюсь с этой женщиной, становится не по себе.