Впечатляющий пик (СИ) - Страница 10

- Какого это поиметь телочку лет на одиннадцать младше нас?

- Отваааали! – растягиваю слово, смеюсь, увеличивая шаг, поправляя лямки рюкзака.

Этот тип просто заноза в заднице, когда ему что-то приспичит. По дороге домой нахожу фотографии ее паспорта, к счастью, я сфотографировал отметку о регистрации по месту проживания.

Нужный дом я отыскал не сразу. Это оказалась достаточно новая многоэтажка в хорошем районе. Стоя у подъезда, я запрокинул голову, пытаясь определить на каком этаже находится квартира номер двадцать пять, которая отмечена в паспорте девчонки. Нажав цифры на домофоне, я долго ждал ответа, а когда дождался, мне в крайне неблагоприятной форме объяснили, что у них все дома.

Мимо шел пожилой собачник и я проскользнул в подъезд. Вышел из лифта, осмотрелся и, откашлявшись, двинулся к необходимому номеру, заранее приготовив свое удостоверение. Дверь открыла женщина внушительных габаритов, в ней смутно читались черты той блондинки, что ночевала у меня дома, но она была лет на двадцать пять старше и суровее. В синем халате и пушистых тапках-кроликах, а так на меня посмотрела, что даже мне стало не по себе.

- Вам чего?

А я еще считал себя не очень-то радушным хозяином.  Объяснил, что необходимо срочно поговорить с Полиной, но сложилось впечатление, что меня не слушают.

- А вы не староваты для моей дочери? – скрещивает руки на необъятной груди.

- Я не по этой части, повторяю...

- Смотри, Николай, прям косяками женихи повалили, - кричит она вглубь квартиры.

Из коридора появляется высокий сухопарый мужчина, он садится на табуретку возле двери, устало прислоняясь к стене.

- Вы папка одного из малышариков, которых она прыгать на шарах учит? Вчера еще один звонил, адрес выспрашивал. Говорит, что наша трубку не берет, будто они поссорились. Обаятельный весь такой, весельчак.

Женщина смеется, оборачиваясь к мужу, а я вдруг так сильно злюсь, что даже руки в кулаки сжимаются, к горлу подкатывает странная ярость. Но я здесь не за этим, нужно предупредить девчонку и вернуться домой. Это не мое дело, пусть хоть снова сойдутся, но я почему-то не думал, что он посмеет, что этот наглый муд*звон попытается снова.

- А зовут его как, обаятельного вашего? – смотрю исподлобья.

- Так Егором. Я почему имя запомнила, крестника точно так же зовут. Да вы нормальную женщину найдите, из моей дочери ничего путного не выйдет все равно. Вот у вас хорошая профессия, если конечно удостоверение не липовое, нет, да кого то спасете, а у нее чушь какая-то. И не учитель и не воспитатель. Кому нужны эти попрыгушки и поделки? Способ выкачивание денег из родителей.

Теперь становится понятно, почему Полина предпочла спать на моем диване, чем сообщить матери, что облажалась с выбором кавалера. Эта женщина, которая видит меня впервые в жизни, умудрилась облить свою дочь грязью с ног до головы. Иногда дети поступают не так, как хочется родителям и родители никак не могут с этим смириться.

- Ладно, вам пора, - пытается закрыть дверь женщина.

Мужчина подымается со стула, придерживая деревянное полотно, вздыхает:

- Вы уж извините, четырехчасовую операцию отстоял, спина побаливает, профессиональное. Полинка здесь давно не живет, она в центр переехала, а мою жену вы простите, она в ЖЭКе работает, хватка, как у сторожевого пса.

Ни хочу никому рассказывать о своей находке и крысином яде, во-первых, я еще ни в чем не уверен, а довести родителей до инфаркта гораздо легче, чем кажется.

- Вот вам ее номер, - протягивает вырванный из ежедневника клочок бумаги, - захочет, сама даст адрес.

Номер я набираю сразу, в подъезде, спускаясь по ступеням. Когда она подымает трубку, непроизвольно останавливаюсь. Ее голос совсем непохож на тот, что звенел в моем КСП, поражая глупостью.

- Полина? – спрашиваю, как бы сомневаясь.

На проводе тишина, а потом вдруг:

- Глеб Дмитриевич?

Удивительно, что она так просто узнала, ведь общались мы мало, но мне не нравится, как именно она разговаривает, как будто тяжело больна.

- Диктуйте адрес, - строго командую и она подчиняется, даже не спросив, что мне нужно, святая наивность.

Судя по всему, здесь Полина снимает квартиру. Стены покрашены зеленой масляной краской, на первом этаже стойки запах кошачьей мочи, а между вторым и третьем кто-то курит, стряхивая пепел в старую консервную банку.

Полина едва держится на ногах, когда дверь в квартиру открывается, она припадает к стене, оклеенной старыми выцветшими обоями, потирает плечи, будто замерзла.

По дороге сюда, в поезде, я тщательно изучил все признаки отравления, поэтому делаю шаг к ней, бесцеремонно раздвигая веко, словно врач, разглядывая кровяные излияния на оболочках слизистой глаз. Замечаю бледность, слабость, и бурые пятна засохшей крови под носом. Полине все равно что я с ней делаю, ей слишком плохо. Не разуваясь прохожу на кухню. В холодильнике стоит компот.

- Я, кажется, подхватила какой-то вирус.

- Понос, десна кровоточат, живот болит?

Не знаю почему она безропотно слушается меня, но в это раз поступает правильно. Полина кивает, морщится, падает на стул у кухонного стола, держит голову руками.

- Где стационарный телефон?

Она безразлично указывает в коридор. Двумя шагами пересекаю помещение.

- Почему вы приехали, Глеб Дмитриевич? Я ничего из ваших вещей не брала, честно слово.

Не обращаю на нее внимания.

- Скорая? Отравление крысиным ядом, девушка двадцать пять лет. Плохое состояние. Быстрее.

Называю адрес.

- Двадцать четыре, каким еще ... - едва шевеля губами, спорит Полина, сжимая вески руками.

- Где, тв*ю мать, вы берете этот компот? – достаю из рюкзака таблетки угля, отрываю сразу пять, наливаю полный стакан воды, заставляя выпить, потом еще один и еще.

Полина давится, захлебываясь, но слушается, безропотно выполняя.

- Как вы узнали? – ее большие глаза полны тоски и боли, по щеке течет слеза.

Я вестник плохих новостей для девчонки. Полина рассказала, что компот настоятельно советовала пить лучшая подруга Диана, сама  заваривала и приносила. Началось это всего пару месяцев назад, будучи фанатом полезного питания, читала об это вслух, объясняя, что к чему. У Полины талант притягивать к себе неприятности. Это не женщина, а просто беда.

Сижу на стуле, возле ее кровати, рюкзак поставил на пол, смотрю на то, как настраивает капельницу медсестра, подвешивая прозрачный пакет, поправляя провода, шнуры и иглу.

- Позовете меня как прокапает.

Киваю, стул не очень удобный, но это лучше, чем стоять.

- Жа..., - осекаюсь, - наш врач случайно сдал ваш компот на анализ, вместе с другими образцами.

Ее лицо золисто-серого цвета, Полина слишком слаба, неизвестно сколько ей понадобится времени, чтобы восстановиться. Остается надеяться, что организм выдержит подобную интоксикацию. Я хочу придушить эту «подругу» голыми руками, но Полина смотрит на меня полными глазами слез:

- За что она со мной так, Глеб Дмитриевич?

Тот же самый вопрос второй раз, и снова я не знаю ответа. Хмурюсь, разглядывая едва живую девушку.

- Вы должны подать заявление. Подобные случаи рассматриваются, фиксируются, врачи не оставят вас в покое, пока не разберутся откуда в ваш организм попал яд.

- Я не хочу, чтобы она села в тюрьму. Это какая-то ошибка. Она что-то перепутала...

- Опять!

Смотрю на нее слабую и несчастную, отвернувшуюся к стенке, укрытую казённым клетчатым одеялом, и вдруг понимаю, что она не глупая, как я подумал изначально. Она просто чересчур открытая и доверчивая для современного мира.

Вокруг витает знакомый запах формалина, особый "больничный" аромат. Этот специфический больничный дух психологически подавляет, вселяет мысли о бренности жизни даже у здорового человека, так пахнет обыкновенный фенол. Сильный антисептик, которым по старинке дезинфицируют медучреждения. Микробы в этом месте не живут. И их можно понять.