Возвращение Стрелы - Страница 2
– Мне уже никакая романтика не кажется привлекательной… – промолвил Егор, всматриваясь в перекрёстные трассирующие линии на мониторе.
Командир глядел на экран и думал о том, что на них в последнее время охотятся все кому не лень. Прямо сезон охоты на майора Глыбу и его товарищей. Но надеялся, что это когда-нибудь закончится.
Два орбитальных истребителя потеряли двигатели, три лишились управления. Но крейсер продолжал преследование и не прекращал стрельбу. Трижды попал в корпус звездолёта, и каждый раз его слегка тряхнуло.
Прошин вдруг стал задумчивым и сосредоточенным, лицо заострилось и теперь напоминало крысиную морду. Он закрыл глаза и откинулся в кресле. Губы его едва слышно проговорили:
– Что-то мне это не нравится.
– А когда тебе хоть что-то нравилось? – напряжённо спросил Андрей. – С самого первого рейда тебе что-то не нравится. То едва не угробил нас на Луне, то вместе с Женей накаркали Беглеца с архивом проклятущим. И вот теперь снова. Что там опять, Прошин? Не тяни кота за причиндалы, выкладывай как на духу!
– Не знаю… чувствую что-то, а что – не могу понять.
Лейтенант открыл глаза и посмотрел на командира.
– Ты сначала определись, что ты там чувствуешь, – занервничал тот. – Не смущай Шаха, и меня не путай. Я, знаешь, ли, мистикой уже сыт по горло…
Эмпат пообещал, что оставит свои соображения при себе до тех пор, пока не разберётся.
Бой с «Геликоном» завершился, и борта перестали содрогаться от попаданий. На экранах видны несколько истребителей и особовский крейсер, висевшие на орбите Земли. Мира не солгала – её залпы лишь повредили земные корабли, лишив маневренности.
– Но и я повреждена тоже, – констатировала она. – Задеты батареи вероятностного генератора, и теперь я не могу совершить гипер-прыжок.
– Ну так кто из вас быстрее отремонтируется? – поинтересовался Андрей.
– Полагаю, что я. Для начала надо провести диагностику.
Экраны замерцали, по ним забегали разноцветные огоньки, в пультах что-то защёлкало, из-под панелей запищало. Мира запустила все системы сканирования и сообщила, что это может занять минут пять-десять. А сколько займёт сам ремонт, пока неизвестно.
Сергей, до того молча наблюдающий за экранами, спросил:
– А вы, и правда, живая?
– Да. Почему тебя это удивляет?
– Ну непривычно, чтоб звездолёт… и живой.
– От мёртвой никакой пользы. Зачем вам мёртвый звездолёт?
Глыба, слушая диалог, сказал:
– Эмпатий имеет в виду другое. У нас, землян, звездолёты – просто куски высокотехнологичного железа, они неразумны. Ну и, к тому же, животных в качестве средств передвижения мы давно уже не используем.
Собеседница возмущённо выкрикнула:
– Я не животное! Нас возвели в разумные два миллиарда лет назад. Вас, землян, тогда ещё не было вовсе. И не смей больше так называть меня. Иначе… иначе… Я… я… Иначе я откажусь от своей миссии!
Андрей растерялся, не зная, что сказать.
«Чёртовы бабы! – подумал он. – Ещё психанёт, и выбросит нас в космос».
– Извини, я не хотел тебя задеть.
– Вот ещё! – презрительно воскликнула женщина-звездолёт. – Я и не обижалась! На дикарей не обижаюсь! У нас за миллиарды лет вообще никаких чувств не осталось. Чувства никому не нужны. Только холодный расчёт!
«Ну да, чувств не осталось!» – усмехнулся про себя майор.
– Холодный расчёт так холодный расчёт, – произнёс он. – Это даже хорошо для холодного космоса. Тут, и правда, чувства ни к чему. Лучше не нервничать! Не нервничай!
– Я абсолютно спокойна! – взвизгнули громкоговорители. – И мои нервы нисколько не задело то, что ты считаешь меня животным.
– Спокойствие в нашем деле важнее всего. Я не считаю тебя животным!
– А мне очень интересно, откуда взялся живой и разумный звездолёт, – сказал Шахназаров. – У нас таких не бывает.
По экрану пробежалась волна огоньков. Потом что-то блямкнуло, и еле слышный электронный писк, раздававшийся из внутренностей пульта, затих.
– Диагностика завершена. Сейчас я займусь ремонтом. На это уйдёт не более получаса.
– А поговорить с нами не хотите? – поинтересовался Прошин.
– О чём? О чём мне с дикарями говорить?
– Мне тоже интересно, узнать о вас. Откуда вы взялись, о вашей истории узнать.
– Обо мне? – Мира помолчала и продолжила. – Я родилась тогда, когда жизнь на вашей планете только зародилась. Я себя считаю живой и разумной. Те, кто способствовал моему рождению, называли меня механосом. Механо Сапиенс звали нас наши создатели, если перевести на ваш язык. Я – неживая разумная материя. Но раз уж я умею мыслить, то я живу.
– Хорошо сохранилась для такого возраста! – сказал эмпат.
– Я самообновляемая система. Каждая деталь, пришедшая в негодность, синтезируется и меняется.
– А кто были ваши создатели?
– Такие же, как вы. Люди! – внезапно голос стал жёстким, и механос почти истерично добавила: – Но не подумайте, что я считаю вас или подобных вам богами! Вы всего лишь те, кто помог нам родиться. Вы слабы, вы немощны и глупы. Мои создатели уничтожили сами себя, их больше нет, а я всё ещё существую! Я выше вас!
– Искусственный интеллект! – догадался Прошин.
– Бортовая система! – добавил сержант.
– Разум! – гневно выкрикнула Мира. – Полноценный разум! Ненавижу расистов и шовинистов!
– Даже и не думали тебя унижать! – майор на всякий случай открестился от слов товарищей. – И вообще, я люблю негров и индусов, так что с расизмом и шовинизмом – не ко мне.
– А у меня бабушка таджичка, – зачем-то добавил Егор.
Механос сменила гнев на милость, она очень быстро отошла, как и любая женщина.
– Я сохранила память последних людей империи Сенай, которые находились на моём борту или с которыми мне так или иначе приходилось контактировать. Если вам интересно узнать, что происходило на заре всех галактик, то я предоставлю вам такую возможность. Разумеется, когда для этого найдётся подходящее время. А пока мне надо работать.
Она занялась ремонтом. Что-то гудело в отдалённых отсеках, корпус иногда подрагивал. По пульту пробегали всполохи весёленьких огоньков, на мгновение оживляя обстановку.
– А пока идёт ремонт, за нами не возобновится погоня? – спросил сержант.
– Они тоже неисправны, – подметил Глыба, разглядывая массивную тушу «Геликона» висевшую над Тихим океаном.
Прошин положил руки на пульт и задумчиво провёл пальцем по ряду кнопок.
– Эмпатий, ручки-то при себе держи! – рявкнул Андрей. – Ещё не дай бог нажмёшь не на ту кнопку.
Эмпат убрал руки с пульта и спросил:
– Скажите, а что будет потом… ну, когда вы вернёте архив?
Командир промолчал. За него ответила механос:
– Что вы сами захотите, то и будет. Вы можете остаться на планете Истир. Или я верну вас назад.
– Однозначно домой, – сказал майор. – Я хочу жить на Земле. Ну и у меня там дочка.
– Я тоже так думаю… – согласился лейтенант. – Но… нам тогда придётся скрываться до конца жизни. Мы же там вне закона!
– Что-нибудь придумаем, – успокоил его старший товарищ.
Пульт ожил и замерцал яркими цветами. Мира довольным тоном возвестила:
– Внимание… Ремонт завершён, скоро мы двинемся дальше. Я совершу гиперпрыжок, и мы окажемся там, где и должны быть, на орбите планеты Истир, у колыбели всех цивилизаций. Будьте готовы. Запускаю вероятностный нуль-генератор.
Слабо завибрировал пол, и звездолёт совершил прыжок через нуль-пространство. Звёзды на холстах экранов перемешались, смазались, словно художник взял да и закрасил их разными красками. Спустя несколько секунд мельтешение прекратилось, и звёзды выстроились в чужие, незнакомые созвездия.
– Где мы сейчас находимся? – осведомился Глыба.
– Я не могу отследить координат, – медленно проговорила звездолетиха. – Мне нужно некоторое время, чтобы определить наше местонахождение.
– Мы заблудились? – справился Прошин. – А ведь я чувствовал, что какая-то неприятность…
– Эмпатий, молчи! А то опять накаркаешь!