Возвращение русской гейши - Страница 13

— Но почему, Акира-сан? — тихо спросила я.

Непонятная тоска сжала душу, и я с трудом удержала слезы.

— Загляни в свое прошлое, — ласково сказал он. — Все ответы только там. Любовь предполагает некоторую степень беззащитности, и не все к этому готовы. Честно сказать «я люблю тебя» — возможно, одно из самых трудных в жизни решений.

«И как легко мы тогда с Петром сказали это друг другу!» — подумала я и с ужасом почувствовала, как мои глаза начинают увлажняться.

Я усилием воли постаралась не думать о моем возлюбленном и его ужасной смерти. Но воспоминания нахлынули, и я почти не слушала Акиру. Я мысленно перенеслась в осень 1994 года, в тот день, когда после выступления нашего самодеятельного театра Кабуки впервые увидела Петра. Мне было всего 18, ему 28, и наша любовь вспыхнула мгновенно и сильно. И разве я от нее защищалась? Я прыгнула в нее, как в пропасть, не задумываясь и даже не зажмурившись.

— Но, прежде чем полюбить кого-то, нужно научиться любить себя. Воистину, любовь начинается дома, — сказал Акира.

И я вышла из оцепенения.

— Но я люблю себя, — ответила я, незаметно смахнув слезу.

— Отчего же ты тогда сейчас плачешь, Аямэ? — тихо спросил он. — Ведь ты еще очень молода, но в твоих глазах, я заметил, на самом дне всегда таится грусть.

«Никогда клиент не должен видеть на вашем лице даже намека на мирские заботы», — словно услышала я голос госпожи Цутиды, наставляющей меня.

И сразу попыталась принять безмятежный вид.

— Вам это только показалось, Акира-сан, — нежно проворковала я. — Мои глаза слишком горячи, чтобы вода грусти смогла остудить их.

— Любовь к себе — это умение верить себе и слышать свой внутренний голос, — сказал Акира, — отдавать себе отчет в собственной ценности, прелести, уникальности. В терминах Тантры «любить себя» — это осознавать, что ты заслуживаешь экстатических переживаний и не должна довольствоваться меньшим.

Он замолчал. Я молчала тоже, поняв, что Тантра для меня пока сложна, и просто так, наскоком, я не смогу вникнуть во все эти понятия. К тому же через несколько дней я собиралась уезжать. И это также играло роль в моем настроении.

Акира странным образом почувствовал мой настрой. Он медленно поднялся и помог встать мне.

— Ты можешь вызывать своего шофера, Аямэ, — ласково сказал он. — Мне было необыкновенно приятно провести с тобой этот вечер, но, к сожалению, завтра рано вставать.

Я глянула на него испытующе. По моим меркам я абсолютно провалила этот вечер как гейша. Но Акира казался искренним.

— Мне бы хотелось после твоего возвращения продолжить, — добавил он. Потом засмеялся и хитро на меня посмотрел, быстро проговорив: — Если, конечно, милую Аямэ еще будет интересовать тантрический секс.

О, быстротечность!

На изголовье случайном

В дреме забывшись,

Смутною тенью блуждаю

На тропе сновидений.

Сикиси — Найсинно

Спала я после посещения Акиры ужасно. Меня мучили кошмары. Я ясно видела лицо моего заклятого врага Степана, который в моем сне был охранником, караулившим меня и Лизу в той комнате. Он вначале на моих глазах насиловал Лизу, а я не могла двинуться с места, словно парализованная. Потом он приблизился ко мне, навалился и начал душить. Я извивалась, кричала, пыталась вырваться. Но Степан только смеялся и шипел мне в ухо:

— Когда же ты сдохнешь, сучка? Когда же ты отправишься в ад вслед за своим дружком?

Он начал рвать с меня трусики, я заорала изо всех сил и… проснулась.

Быстро сев на постели, я вначале ничего не понимала, только ощущала беспредельный ужас. Сердце колотилось невыносимо сильно, и я задыхалась. Наконец, осознав, что я в своей квартире и это был всего лишь сон, я встала и побрела на кухню. Включив свет, налила себе водки, села за стол и уставилась невидяще в белую дверцу холодильника. Пальцы дрожали, я никак не могла успокоиться.

«Мать Степана, когда я позвонила ей прошлым летом, сказала, что он уехал в Токио на год, — лихорадочно думала я. — Значит, он должен вернуться примерно через месяц, если, конечно, не продлит контракт. Ужас! Я как раз приеду из отпуска».

Я залпом выпила ледяную водку. Потом налила еще и пошла с рюмкой на балкон.

Дом, в который я недавно переехала, был сталинским. Я выбрала квартиру на четвертом этаже с огромной квадратной лоджией, напоминающей террасу, прикрытую высокой полукруглой аркой. Лиза устроила здесь что-то типа зимнего сада. У меня имелся даже маленький водоем, сложенный из натурального камня. Посередине располагался каскадный фонтанчик. Это также была идея Лизы. И я полюбила сидеть возле воды на пластиковом диване, плотно заложенном гобеленовыми подушечками. Обилие цветущих растений — здесь стояли горшки с розами, геранью, какой-то разновидностью вьюнка с очень крупными фиолетовыми колокольчиками — радовало глаз, а мелодичное беспрерывное журчание воды необычайно успокаивало. Июнь в этом году был сухим и жарким, ночи баюкали мягким ласковым теплом, и я часто засиживалась здесь допоздна.

Я уселась на диван и включила фонтанчик. Лиза придумала для него красивую разноцветную подсветку. Я смотрела на переливающиеся струйки и пила водку маленькими глотками. Цветы пахли тонко и сладко. На улице было достаточно тихо. Моя квартира располагалась недалеко от метро «Аэропорт», и этот район оказался спокойным и для Москвы, в принципе, малолюдным. Потом я уже сообразила, что он застроен в основном сталинскими домами, разделенными просторными дворами и широкими улицами. И именно это обусловливает его малолюдность. В так называемых «спальных» районах, густо заставленных высотками, плотность населения была, несомненно, намного выше.

Я постепенно расслабилась. Возвращаться в спальню не хотелось, и я улеглась прямо здесь, прикрывшись вязаным шерстяным пледом. Неожиданно вспомнила мой вечер с Акирой и невольно улыбнулась. Этот молодой мужчина был мне симпатичен и вызывал любопытство.

«Нужно обязательно встретиться с ним, когда я вернусь из отпуска», — подумала я и закрыла глаза.

Его пухлые постоянно улыбающиеся губы и живые блестящие глаза появились перед моим внутренним взором. Потом я вполне явственно ощутила прикосновение его мягких теплых пальцев. Я вздохнула и вытянулась на спине, слегка разведя ноги. Моя рука, словно сама, скользнула под плед. Но когда пальцы ощутили кудрявые волоски, я непроизвольно вздрогнула и резко их отдернула.

Проснулась я рано утром от громкого чириканья воробьев и вначале удивилась, почему я на балконе. Потом быстро села и потянулась. Фонтан все так же журчал, переливаясь побледневшей подсветкой. Я посмотрела на тонкие падающие струи и отчего-то рассмеялась. Настроение стало хорошим, захотелось немедленно что-то сделать, чтобы изменить жизнь к лучшему.

По натуре я была человеком действия и старалась всегда найти выход из какой-либо напрягающей меня ситуации. И это зачастую мешало. Позже я четко усвоила, что иногда правильнее пустить все на самотек и какое-то время плыть по течению, а не идти против.

Отсутствие секса из-за невозможности для меня заниматься им в последнее время начало очень раздражать и мешать в работе. Я прекрасно знала, что в обязанности гейши секс не входит, и никто меня к этому, в принципе, и не принуждал. Но господин Ито был прав. Во мне постепенно исчезало ики, эротическое обаяние. А что такое гейша без ики? Просто эстрадный исполнитель, если можно так выразиться.

Я понимала, что после пребывания в рабстве у меня развился вагинизм. Я посмотрела в словаре, что это «ненамеренное (бессознательное), судорожное сокращение окружающих вход во влагалище мышц при попытке совершения полового акта». Но у меня был так называемый вторичный вагинизм — безболезненные половые акты в прошлом, но невозможность их в настоящем по каким-либо причинам. Я-то прекрасно знала, по каким. И даже все-таки посетила врача, чтобы проконсультироваться. Но узнала только, что вторичный лечится намного сложнее и тут главное — устранить чисто психологические причины. Предложенный мне гипноз или поход к экстрасенсу не вдохновили. А медикаментозные средства врач сам советовал не принимать. И я поняла, что с этой проблемой должна справляться только сама.