Возвращение Ктулху - Страница 41
Но вдруг, к моему несказанному удивлению, в мозгу словно завибрировал чей-то голос. Физически я не слышал его — нет, слова как будто сами проникали в сознание.
«Я ждал тебя и не сомневался, что ты явишься именно сюда», — пророкотало в моем разуме.
Я осмотрелся вокруг. Мененхеб… да, он был здесь, хотя увидеть его было непросто. Может быть, я не видел физически, а воспринимал его образ ментально. Так или иначе, описание внешности Мененхеба можно свести всего к трем словам — черный провал в пространстве. Не было никакого ужасного монстра, никакого демонического перформанса — только абсолютно черное пятно, почти сливающееся с окружающей темнотой ночи. Я ощущал в этом пятне жуткий холод — то ли холод могилы, то ли холод пустого космоса. Пожалуй, его по праву можно было определить как могильно-космический.
Повинуясь странному желанию, я протянул руку и частично погрузил ее в черное пятно. Мне показалось, что кисть словно исчезла из моего организма, я полностью утратил связь с ней. Так я и стоял — с вытянутой, попавшей в загадочный плен рукой.
— Почему ты ждал меня именно здесь? — спросил я у существа. — Неужели тебе известно ВСЕ?
«Не важно. Куда еще мог прийти в такой момент человек, рожденный с дырой в голове?»
— С какой еще дырой? — воскликнул я, непроизвольно ощупывая голову свободной рукой.
«Назовем ее метафизической, хотя любые термины не имеют значения, — ответил Мененхеб. — В голове у тебя дыра, и через нее в тебя с самого рождения вливался Хаос. Потому ты не таков, как большинство людей, — неужели ты этого до сих пор не понял?»
— А Адам Мейнингер? У него тоже… дыра в голове? — спросил я.
«О нет. В стволе его жизненного древа увлечение моим миром есть лишь небольшой кратковременный изгиб. Скоро это должно было бы пройти, и его окончательно поглотило бы нормальное существование, которого ты так боялся и избегал. Он произвел бы на свет несколько новых „бюргеров“ и навсегда позабыл непередаваемое очарование ужаса, изначально бывшее для него чуждым. В конце концов, он был лишь инструментом в твоих руках. Только из-за тебя он преодолел отчаянный страх, сдвинув крышку моей гробницы и сделав, таким образом, первый шаг на пути к моему освобождению. И тогда я подал сигнал своему миру.
Но твой друг Мейнингер мог бы стать помехой следующему шагу. Поэтому моя энергия поразила его, позже развившись в тяжелую болезнь, из-за которой он на время практически лишился способности думать.
Скрывая темное желание под лживой маской научного интереса, ты беспрепятственно выставил в музее тело моего земного воплощения, которого в вашем мире назвали Наафранхом. Я насыщался силой страхов и тревог многочисленных посетителей, которых ты так успешно завлекал ко мне. Из-за твоей нарочитой беспечности в музей проникли послушные мне рабы, и ты позволил им уничтожить знаки тех, чьей воле я был временно принужден покоряться. Ведь втайне ты хотел встретиться со мной. И хотя твои глаза устрашились, в душе ты возрадовался, когда Наафранх пробудился от мертвого сна, глупо и незаслуженно считаемого вами вечным. Сердце и мозг Наафранха, которые были спрятаны в статуе, созданной в бесконечно далекой, неведомой вам вселенной, заключали в себе мой дух. И как только Наафранх произнес нужные слова, мой дух освободился и вырвался наружу.
Мне не стоило большого труда догадаться, где я смогу встретить тебя. Горе, переполнившее тебя, так созвучно царящей здесь печали. Кажется, для людей нет ничего страшнее и тоскливее, чем смерть и мысли о ней. Великое заблуждение! На самом деле смерть — это прекрасное начало, дверь к жизни несравнимо более увлекательной и драгоценной. Надо лишь знать ключ к этой двери, за которой человека ждет настоящее счастье. Он находится у меня. Посмотри вокруг!»
Я взглянул направо и налево и увидел обступивших нас экспонатов моей коллекции — оживших трупов и даже их частей. Я содрогнулся от жадно разевающих рты мерзких голов, существующих отдельно от давно истлевших тел. А потом поразился манящей улыбке Софии Натингейл, которая призывно смотрела на меня. Она жива!
«Всем им я вернул жизнь, — продолжал демон, — и если они будут настойчивы в борьбе за горячую кровь, то смогут даже восстановить свои недостающие органы».
— Но их души?
«Души… к чему они? У заново рожденных будет нечто другое, новое и, уверяю тебя, гораздо лучшее».
Беренгарий фон Лутц в «Летописях черных солнц» и Ширхан Лоди в «Свитке Наафранха» писали, что Мененхеб сумеет дать големам-мертвецам ужасные пародии на души. Зовом этих псевдодуш, по словам фон Лутца и Лоди, является неукротимая жажда насилия, которая органично дополнит голод плоти — чревоугодие и мерзкую похоть. Мне сразу вспомнилось предание о культе Великого Ктулху и Старейшинах — гнусных порождениях Безумного Хаоса. Им, как никому другому, известно учение о том, что Мененхеб назвал «настоящим счастьем», — грязных, порочных развлечениях.
«Тот путь, о котором я сейчас говорил, может удовлетворить почти всех людей, но есть незначительное число тех, кто достоин большего, — вновь обратился ко мне Мененхеб. — Я предлагаю тебе стать одним из нас — Знающим. Ты ведь всегда стремился к
особым знаниям,
но не имел к ним доступа, ибо не понимал главного — самого себя».— Но кто поможет мне понять себя?
«Ты узнаешь того, кто
позволит
тебе понять себя. Для этого от тебя почти ничего не требуется: если ты желаешь, нужно только принять меня — принять смерть из моих рук и принять новую жизнь из моих рук».За спиной Мененхеба я узрел глубокую яму, и он пояснил, что это моя символическая могила, заранее приготовленная им. Увиденное лишило меня способности к рациональному мышлению, и я шагнул вперед, оказавшись полностью поглощенным черным пятном. Теперь я не осознавал того, что говорит мне Мененхеб. Он что-то монотонно шептал, и в этом шепоте слышался страстный призыв разрушительной ненависти легиона искаженных духов. Они внушали мне тайны, слишком ужасные и недоступные для простого смертного, но такие привлекательные…
И, не в силах больше противостоять этому бушующему потоку чужих мыслей, мое сознание взорвалось мириадами пылающих частиц, которые были немедленно захвачены жадно жующими пастями инфернальной Вселенной и затянуты в спрятанную в ее безднах черную пещеру, откуда до меня донесся тонкий заунывный свист чьих-то испорченных флейт. Он зачаровывал и манил, наполняя клочья разума турбулентными туманными вихрями знаний о Времени и Пространстве и о том, что находится вне их.
По приказу Мененхеба ухмыляющаяся София Натингейл швырнула мое ставшее никчемным тело в яму, полную червей и насекомых странного вида, рожденных явно не на нашей планете. Своими циклопическими челюстями они молниеносно обглодали жалкий труп, превратив его в мелкую пыль. Холодные звездные ураганы подхватили пыль и пронесли сквозь Врата черных солнц, доставив в самый центр Темного Хаоса. Наконец я узрел тех гигантских слепых уродов, что кривляются в нелепом танце под отвратительный грохот своих барабанов. Их властитель, Великий Идиот Азатот, располагался в окружении безумных смерчей и сумасшедших сияющих лучей. Он тупо грезил об эфемерных вещах, смысл которых никогда не доходил до него, и бормотание Азатота придавало им в вечности новые непонятные законы.
Представ перед ним, мои ничтожные останки оказались на мгновение объектом его сумрачных раздумий и приняли новую форму, которая затем воссоединилась с моим беспорядочным сознанием.
Я вернулся на Землю и обнаружил толпы кощунственных, неумолимо разлагающихся созданий, которые неистово плясали и корчились в богохульном веселье на огромных пустырях, покрывших некогда занятые городами пространства. В колоссальных полуночных храмах, освещаемых злобной луной, под складывающиеся в ужасный ритм бой гонгов и гудение труб они приносили в жертву последних несчастных людей и упивались их теплой кровью, чествуя своих зловещих торжествующих идолов. Спустя немного времени эти жертвы сами на равных правах вступали в круг монстров, наслаждались и убивали. А те, кто не нашел новых источников жизни, отправлялись в ужасное небытие, и их останки утаскивали в подземные склепы загадочные существа неописуемой внешности — будущие хозяева этой планеты, которые завладеют ею после смерти всех големов-вампиров.