Возвращение - Страница 14

Это так просто.

София заставила себя сфокусировать внимание на мониторах. Агенты службы безопасности полностью взяли ситуацию под контроль. Облаченные в белое официанты лежали на полу, а почетных гостей спешно эвакуировали. «Слава богу, — подумала женщина, — слава…»

— Vite,[23] — произнес франкоафриканец. — И девчонку тоже захвати.

Софию силой потащили вниз по лестнице, затем по коридору в отсек для технического обслуживания. К ним спешила толпа агентов. При виде тускло мерцающих пистолетов София поморщилась. Злоумышленники выставили ее и Фату перед собой, как живые щиты.

— Бросайте оружие, или женщины умрут, — закричал франкоафриканец, пробираясь в бальный зал.

Четыре агента службы безопасности безропотно повиновались, пятый же неуверенно шагнул вперед. В то же мгновение раздался приглушенный звук выстрела, и Фату осела на пол. «Нет, — безмолвно молила София, — пожалуйста, — боже, она же всего лишь ребенок».

Раздался женский крик, и пятый агент бросил оружие и поднял руки вверх.

Большая часть гостей была уже эвакуирована в безопасное место, возможно благодаря поднятой Софией тревоге. Ни королевы, ни премьер-министра нигде не было видно. Оставшихся людей согнали в центр комнаты и заставили лечь на пол лицом вниз. Софии с трудом удалось подавить возглас негодования, когда взгляд ее встретился с черными, пылающими яростью глазами Тарика, распростертого на полу. Внутренний голос предостерегал женщину ни на ком не фокусироваться. Она увидела и репортера Брукса Фордама, который пристально взирал на нее, и стала мысленно заклинать его хранить молчание. В зале оставались и военный атташе, судорожно обнимающий свою семью; на его угловатом лице застыла гримаса холодной ярости и настороженности.

В помещении присутствовали и несколько детей. Они должны были быть эвакуированы в первую очередь, но четверо все же оказались лежащими на полу. Все они хранили пугающее молчание, даже самые маленькие не издавали ни звука. Но они жили в стране, долгое время пребывающей на военном положении. Очевидно, им и не такое приходилось переживать.

Франкоафриканец быстро взял ситуацию под контроль и стал раздавать приказы людям в одежде официантов. Они тут же вскочили на ноги, подобрали пистолеты агентов службы безопасности, затем перевернули вверх ногами столы со всей сервировкой. Из сервировочных тележек извлекли ружья, которые были спрятаны там под стопками льняных салфеток. София понимала, что, сколько бы ей еще ни оставалось жить, она навсегда запомнит зловещую, леденящую кровь тишину, в которой быстро расстреляли пятерых агентов службы безопасности. Террористы действовали четко и слаженно, не создавая хаоса, и это еще больше испугало Софию.

Впервые она посмотрела в лицо человеку, который удерживал ее. Он был уроженцем Африканского континента, и щеки его еще хранили мальчишескую округлость, а глаза лихорадочно блестели, возможно от употребления наркотиков. Женщина надеялась лишь, что антитеррористическая группа уже мчится во дворец по улицам города.

София посмотрела на распростертую на полу Фату, недвижимую и истекающую кровью. Девочка тихонько застонала, моля о помощи. Женщина шагнула к ней, и тут же резкий окрик за спиной заставил ее замереть на месте.

Но лишь на мгновение.

— Это же абсурд, — сказала София. — Мы же находимся во Дворце мира. Нельзя оставлять детей умирать на полу. — Она опустилась на колени перед Фату. Рана ее кровоточила, но девочка была в сознании, она часто моргала и постанывала от боли.

— Остановитесь, — приказал франкоафриканец. — Не трогайте ее. Отойдите.

София не обратила на него ни малейшего внимания. Она вдруг осознала, что может с успехом игнорировать все что угодно, включая убийцу, даже если он держит ее под прицелом. Она сосредоточилась на девочке, прижимая к ее ране стопку льняных салфеток. Каким-то чудом выстрел в упор не убил ее. Возможно, именно таково было намерение террористов.

— Отойдите от нее немедленно, — взорвался мужчина.

София даже не взглянула на него. В нее будто вселилась некая неведомая сила. Не мужество и не чувство сострадания или гнева. Женщина была абсолютно убеждена, что не сумеет перенести еще одного убийства, даже если в нее станут стрелять.

Выстрела не последовало, но мальчишка-африканец оттащил ее от Фату. Террористы приказали всем оставаться на полу и принялись закрывать двери. «Мы заложники, — подумала София, — нас взяли в заложники». Крупный франкоафриканец и блондин, ранее разносивший шампанское, затеяли спор о том, как лучше поступить — остаться во дворце и вступить в переговоры или же отступить под прикрытием живого щита.

София прошла обязательную подготовку самообороны и инструктаж о том, как нужно вести себя в случае захвата заложников. Как и во всем касающемся ее работы, существовала определенная схема поведения, которую женщина никак не могла вспомнить. Что же нужно делать? Во-первых, оценить ситуацию. Ну, это совсем просто. Ситуация очень плоха, чертовски плоха. Во-вторых, изолировать злоумышленника. В-третьих… София забыла, что следует делать дальше.

В памяти ее всплыло утверждение о том, что, хотя в политической среде было очень популярно провозглашать, что никто не пойдет на сделку с террористами или экстремистами, в действительности неповиноваться было очень опасно. В случае с захватом заложников самое главное — выиграть время, а также посеять разногласие в стане противника. Последнее они превосходно делали и без постороннего вмешательства, и София восприняла возникшую перепалку как хороший знак. Она одна продолжала стоять, удерживаемая вселяющим ужас опасным мальчишкой. Кажется, Брукс Фордам вознамерился что-то сказать. Когда взгляды их встретились, София чуть заметно качнула головой, призывая его хранить молчание.

Один из мнимых официантов заметил, что репортер осматривает комнату, и тут же ударил его ногой по голове. Брукс не издал ни звука и замер. Тарик же обратился к террористам на арабском языке, но с ним обошлись точно так же, как и с Бруксом, — тяжелый ботинок с силой ударил его в прекрасное лицо. Завидев это, София испытала головокружение и тошноту.

Затем пришло ошеломляющее и всепоглощающее осознание тщетности приложенных усилий. Она и многие другие люди пожертвовали всем ради восстановления мира и справедливости, но на людей по-прежнему нападают и убивают. Во дворе лежит мертвый Андрэ. Глядя на Фату, София поняла, что зря тешила себя надеждой, что ей под силу изменить мир. Алчность и зло — неутомимые враги. Истина состояла в том, что ничто — ни самопожертвование, ни дипломатия — не может остановить убийства и избавить мир от террористов.

Женщина предположила, что франкоафриканец является пособником генерала Тими Абача, которому, так же как и торговцу бриллиантами Сержу Гендеру, удалось ускользнуть от санкций Международного суда. Возможно, средства массовой информации представят этих террористов как людей, необычайно преданных своему делу, но София понимала, что это не так. Их поступками руководили не высшие идеалы, не чувство справедливости и не жажда мести, а лишь алчность. Да-да, не патриотизм и не вера, но жажда наживы. Решение суда и ввод войск ООН лишили их состояния, и они вознамерились вернуть его.

— Захватив в заложники детей, вы возбудите к себе ненависть всего мира. Разве этого вы добиваетесь? — сказала она. Челюсть ее болела от удара, поэтому слова давались с трудом. — Вы просто хотите вернуть то, что у вас отняли.

— Мы четко знаем, чего хотим, — заявил блондин-голландец, проверяя барабан пистолета, который он забрал у агента службы безопасности.

— Надеюсь, вы также четко понимаете, как этого добиться, — парировала София, не веря своим ушам. Неужели она в самом деле вступила в переговоры с террористами? — Вы не глупы, раз смогли осуществить подобную операцию. Но прямо сейчас вы еще можете уйти безнаказанными.

Мужчина воззрился на нее. В глазах его появился особый блеск, а губы искривились в ухмылке.