Возрожденный Дракон - Страница 45

– Да, Айз Седай! – ответила Эгвейн и тут же услышала, как две ее единомышленницы произнесли те же самые слова, причем у Найнив они прозвучали скорее как вызов, чем как обещание.

Шириам произвела некий неодобрительный звук, напоминающий звериный рык. Затем проговорила:

– По сравнению с прошлыми временами все меньше девушек приходят к нам в Башню, чтобы пройти обучение, однако поток учеников не иссяк. Большинство из них отправляются восвояси, так и не научившись прикасаться к Истинному Источнику, а тех, кто овладевает подобным искусством, намного меньше. Некоторые ко дню своего ухода от нас овладевают знаниями в достаточной степени, чтобы не причинять вреда самим себе. Возвыситься до звания Принятой может лишь малая часть послушниц, и еще меньше их получают право носить шаль. Жизнь у нас здесь довольно нелегкая, дисциплина царит весьма строгая, и все же каждая послушница все силы отдает тому, чтобы у нас удержаться, добиться успеха и получить право носить кольцо и шаль. Несмотря на тяготы учебы и жуткий страх, заставляющий учениц бороться по ночам с бессонницей или плакать в подушку, они зубами держатся за свое место среди послушниц. А вы трое, одаренные при рождении гораздо более великолепными способностями, чем я встречала в ком-то когда-либо в жизни своей, без разрешения покинули Башню, ударились в бегство, не одолев и половины положенных вам знаний, точно не имеющие никакой ответственности дети, и не возвращались долгие месяцы. И вот вы явились к нам с таким видом, точно ничего не произошло и будто завтра же с утра вы имеете полное право продолжить прерванное вами обучение! – Шириам вздохнула так глубоко, как будто иначе она взорвалась бы от захлестнувшего ее гнева. – Фаолайн!

Три сопровождающие Шириам женщины разом отпрянули в разные стороны, точно застали их за подслушиванием чьих-то тайных разговоров, но тотчас же одна из них, кудрявая и смуглая, сделала шаг вперед. Все трое были молоды, но возрастом своим превосходили Найнив. Собственно говоря, скорое Принятие Найнив было явлением, выходящим за всякие обычные рамки. Ради того, чтобы заработать кольцо Великого Змея, послушницам приходилось трудиться несколько лет, да потом еще долгие годы питаться надеждой, если они мечтали возвыситься до титула признанной Айз Седай.

– Проводи их до самых комнат, – приказала Шириам темноволосой Принятой, – и держи их там в строгости. Все, на что они имеют право, – хлеб, бульон, вода, – до тех пор, пока Престол Амерлин не распорядится по-иному. Но если хотя бы одна из них осмелится заговорить, хоть единственное словечко вымолвит, ты обязана отвести ее на кухню и приказать ей чистить котлы.

Шириам отвернулась и пошла прочь, при этом даже спина ее выражала неистовый гнев.

Фаолайн оглядела Эгвейн и ее подруг многообещающим взором, особенно пристально она воззрилась на Найнив, которая ни в коей мере не желала сбросить свою маску недовольства. Круглое лицо Фаолайн не выражало никакой любви к тем, кто нарушил правила столь неподобающим образом, но еще меньше ей нравились такие, как Найнив, – дичок, удостоившаяся кольца, даже не пробыв почти послушницей, дичок, направлявшая Силу еще до того, как ступила в пределы Тар Валона. Когда ей стало совершенно очевидно, что Найнив держит свою ярость в узде, и крепко, Фаолайн пожала плечами и молвила:

– Когда Амерлин пришлет за вами, то вас, скорей всего, усмирят!

– Прекрати, Фаолайн! – обратилась к ней вторая из посвященных. Из трех женщин она была самой старшей, у нее была стройная шея и бронзовая кожа, а походка чрезвычайно грациозная. – Я провожу тебя, – сказала она Найнив. – Меня зовут Теодрин, и я тоже дичок, как ты. По приказу Шириам Седай я буду тебя охранять, но изводить не стану. Пойдем!

Найнив обменялась обеспокоенными взглядами с Эгвейн и Илэйн, затем вздохнула и позволила Теодрин себя увести.

– Дички! – прошипела Фаолайн. Слово это в ее устах прозвучало как ругательство. Она перевела свой взгляд на Эгвейн.

Третья из посвященных, хорошенькая молодая женщина со щечками, точно спелые яблочки, взяла на себя попечение об Илэйн. Уголки ее губ постоянно оставались приподняты, точно она не могла ни секунды прожить не улыбаясь, но строгий взгляд, коим она смерила Илэйн, говорил о том, что сейчас ей не до улыбочек.

Эгвейн спокойно возвратила Фаолайн принятый от нее огненный взор. Молчаливому презрению она научилась в пути у Илэйн, и Эгвейн надеялась, что это средство поможет ей обороняться против всех высокомерных дам. Красная Айя, подумала Эгвейн. Она несомненно изберет Красную. Однако ей трудно было позабыть о собственных проблемах. Как они собираются поступить с нами, о Свет? Под словом «они» Эгвейн имела в виду всех Айз Седай, а также Башню, но не этих женщин.

– Ну, пошевеливайтесь! – сердито проворчала Фаолайн. – Достаточно сомнительное удовольствие – стоять при вас на страже, я не собираюсь караулить вас тут весь день! Пошли!

Глубоко вздохнув, Эгвейн сжала Илэйн руку и последовала за Фаолайн.

Помоги им Исцелить Мэта, о Свет!

Суан Санчей расхаживала по своему большому кабинету, чтобы взглядом небесных глаз, заставляющим трепетать перед ней правителей далеких земель, вновь осмотреть резной ларчик ночного дерева, стоявший на длинном столе посреди комнаты. Она не теряла надежды, что не придется ей пускать в дело ни один из покоившихся в ящичке документов, написанных идеальным почерком писаря. Бумаги сии были подготовлены ее собственной рукой и скреплены печатями в полной тайне от всех на случай целой дюжины непредвиденных обстоятельств. Ввиду секретности спрятанные указания Суан Санчей заслонила от чужих глаз зароком: если какая-либо иная человеческая рука, кроме ее собственной, откроет резную крышку, документы мгновенно сгорят дотла, да и сам ящик, вероятней всего, вспыхнет.

– Да и как следует обожжет вороватую птицу-рыболова, кем бы она ни оказалась, и надеюсь, сего урока она никогда не забудет, – прошептала строгая дама. В сотый раз с той поры, когда ей сообщили о возвращении Верин в Башню, Суан Санчей заново, вновь по-иному окутала свои плечи шалью, не замечая собственного беспокойства. Концы широкой, в семь полос цветов всех Айя шали доставали до талии властительницы. Престол Амерлин была из всех Айя и не из одной, не зависимо от того, к какой Айя она принадлежала прежде.

Поскольку властительницы, носившие на своих плечах шаль, на протяжении многих поколений размещали свой кабинет в этой комнате, стены помещения были щедро украшены изысканными орнаментами. Приподнятый над пологом очаг и вместительный камин, сейчас холодный, были выточены из золотистого мрамора, привезенного из Кандора и удостоенного тончайшей резьбы, а ромбоидальные плиты пола – отполированный до зеркального блеска краснокамень из Гор Тумана. Еще не успел родиться славный Артур Ястребиное Крыло, когда из дальних земель за пределами Айильской Пустыни посланцы Морского Народа привезли в здешние места панели, выпиленные из невиданного дерева, светлого, исчерченного внутри полосами, обладающего твердостью самых прочных металлов. Из него и соорудили плотники стены нарядной комнаты, а резчики пустили по древесине тщательно выточенные картины: резвящихся волшебных зверей и небывалых птиц самых невероятных оперений. Открытые навстречу весенним зеленым запахам высокие арочные окна кабинета выходили на балкон, расположенный над маленьким укромным садиком Суан Санчей, где слишком редко ей удавалось уединяться.

Но все великолепие находилось в резком контрасте с мебельным гарнитуром, выбранным для кабинета властительницей. Гарнитур состоял из единственного стола и приставленного к нему стула, весьма массивного и так же, как стол, абсолютно свободного от резных украшений, отполированного временем и натертого пчелиным воском, вместе со своим братцем-стульчиком, тоже стоявшим в комнате. Брат первого стула, согласно со своим братцем, был установлен рядом со столом, однако уже с противоположной стороны стола, с тем чтобы можно было его выдвинуть и усадить посетителя-пришельца. Перед столом лежал маленький тайренский ковер, с простым рисунком из голубых, золотистых и коричневых треугольников, догоняющих друг друга. Над очагом висела единственная на все просторное помещение картина: крохотные рыбацкие суденышки, заблудшие в тростники. У стены возвышались полдюжины пюпитров, на коих возлежали раскрытые книги. Более в кабинете никакого убранства не имелось. Даже лампы были бы уместнее в доме фермера.