Возрожденный Дракон - Страница 37

С огромной неохотой, как можно медленнее Дракон стал разрывать свою связь с саидин, сбрасывая его объятия, словно лишаясь дыхания, дарящего ему жизнь. Ночь стала теперь серовато-бурой. Тени утратили резкость своих границ, размылись, сливаясь вместе.

Где-то на западе, вдалеке, завыла собака – безмолвную ночь прорезал ее вопль, вызывающий у человека дрожь.

Голова Ранда медленно поднималась. Он стал вглядываться в ту сторону, откуда донесся собачий вой, как будто если бы он постарался, то увидел бы пса.

Первой собаке ответила другая, к ней присоединила свой вопль третья, потом послышались еще два собачьих голоса одновременно, все завыванья доносились оттуда же, с западной стороны от Ранда.

– Ищи меня! – прорычал Ранд. – Ищи, трави, коли хочешь! Но я добыча не легкая! Теперь уже нет!

Ранд шагнул из-под древесной завесы, вошел в мелкий ручей с ледяною водой и бодренькой рысью зашлепал на восток. Горела огнем рана в боку, в сапогах хлюпала холодящая ноги вода, но ни на то, ни на другое он внимания не обращал. Ночь у него за спиной смыкалась в тишине и покое, но и это было ему безразлично. Охоться за мной, охоться! Но и я теперь тоже охотник! Так просто меня не возьмешь!

Ненадолго обогнав своих спутников, Эгвейн ал’Вир привстала в стременах, пытаясь разглядеть далекий еще Тар Валон, но сумела увидеть лишь смутное белое сияние, отражающее свет утреннего солнца. Там, на острове, должен стоять город, ибо одинокая гора c расколотой вершиной, именуемая Драконовой горой, вздымающаяся над холмистой равниной, появилась на горизонте вчера после полудня, а стояла она на том берегу реки Эринин, что был ближе к Тар Валону. Известная вершина давала путникам знак: город уже близко, да и трудно всаднику не заметить вдалеке единственный вздернутый над равниной острый пик, легче легкого видимый за много миль, без труда избегаемый даже теми, кто направляется в Тар Валон.

В народе утверждали, будто там, где высится Драконова гора, принял смерть Льюс Тэрин Теламон, другие легенды несли людям пророчества и предостережения, связанные со зловещей горой. Достаточные причины, чтобы держаться подальше от ее темных скатов.

Но Эгвейн ал’Вир имела солидные причины не сворачивать со своего пути. Получить надежную подготовку, крайне необходимую, она могла только там, в Тар Валоне. И никто никогда больше не посадит меня на цепь! Эгвейн прогнала незваную мысль, но та подкралась к ней в ином обличье. Никогда больше не потеряю свободы! В Тар Валоне Анайя пожелает заново проверить сны Эгвейн. Айз Седай наверняка пожелает этой проверки, хотя прежде она и не нашла доказательств того, что Эгвейн являлась Сновидицей, как казалось Анайе. Сны Эгвейн стали предрекать несчастья с той поры, когда она покинула Равнину Алмот. Не только Шончан видела она в сновидениях, из-за которых просыпалась в холодном поту, – и Ранда видела, он снился ей все чаще. Виделся Ранд бегущим, стремящимся к чему-то – или убегающим от чего-то...

Всадница во все глаза всматривалась в сторону Тар Валона. Наверняка Анайя будет там. И Галад тоже может оказаться в Тар Валоне. Против воли Эгвейн покраснела и окончательно изгнала Галада из собственной памяти. Размышляй о погоде сегодняшней. Думай о чем-то другом. Как сегодня тепло, Свет!

Ныне, в самом начале года, когда зима миновала будто бы вчера, и память о ней ушла в прошлое лишь сегодня, вершину Драконовой горы все еще прикрывало белое облако, но здесь, на равнине, снег уже растаял. Сквозь блеклый коричневый слой прошлогодних трав пробивалась ранняя поросль, а там, где на пологий склон холма всходили вязы, краснели кое-где первые цветки. По-особому радовали Эгвейн первые вести весны после проведенных ею в пути зимних месяцев, когда приходилось по несколько дней пережидать разыгравшийся буран где-нибудь в деревеньке или в лагере, а иногда успевать между восходом солнца и его закатом преодолеть лишь часть намеченного пути, то и дело по лошадиное брюхо увязая в снежных заносах и ни разу не проехав более половины дня при доброй погоде.

Но вот, откинув за плечи, чтоб не мешал, плотный шерстяной плащ, Эгвейн позволила себе опуститься в седло и нетерпеливым жестом оправила одежду. Отвращение к собственному платью переполняло девушку. Эгвейн щеголяла в наряде для верховой езды, перешитом собственными ее руками, но носила она его уже давно – однако другое (и последнее) платье всадницы имело еще менее опрятный вид. И было оно того же самого темно-серого цвета, цвета Обузданных. В начале путешествия к Тар Валону, столько недель назад, выбор одежды был небогат: либо балахон темно-серого цвета, либо никакой одежды вообще.

– Никогда больше я не напялю на себя ничего серого, Бела, клянусь тебе! – проговорила Эгвейн, обращаясь к мохнатой своей лошадке, поглаживая ее по гриве. Хотя и не могу сказать, что предложат мне выбрать платье на мой вкус, когда мы возвратимся в Белую Башню, подумала девушка. В Башне все ученицы-послушницы носили белые одеяния.

– Снова болтаешь сама с собой? – спросила девушку ее спутница Найнив, догоняя Эгвейн на своем гнедом жеребце. Всадницы были одного роста, одеты они были тоже одинаково, и лишь из-за разницы в росте их лошадей бывшая Мудрая Эмондова Луга казалась на голову выше своей компаньонки. Покачиваясь в седле, Найнив хмуро теребила и подергивала свою темную косу, свисающую у нее с плеча, как привыкла делать в минуты беспокойства или после неудач, да еще когда упрямство заставляло ее упорствовать пуще обычного. Кольцо Великого Змея, видневшееся у женщины на пальце, помогало узнать в ней одну из Принятых, пока еще и не Айз Седай, но на целый громадный шаг более близкую к славному сему клану, чем Эгвейн.

– Лучше держи ушки на макушке и смотри в оба!

Эгвейн хотела уже возразить Найнив, однако речи о том, что она, мол, со всей бдительностью высматривала впереди Тар Валон, девушка придержала у себя на языке. Она, видимо, решила, будто я встала в стременах лишь оттого, что мне седло мое неудобно! Найнив частенько словно бы забывала, что ее теперь уже не называют Мудрой, что она больше не живет в Эмондовом Луге, а Эгвейн уже не ребенок. Но она носит кольцо, а я до сих пор не ношу, потому ей и кажется, будто меж нами ничего не изменилось!

– Тебя, Найнив, не удивляет, как Морейн обходится с Ланом? – спросила Эгвейн сладеньким голоском и насладилась, увидев, как сильно Найнив дернула себя за косу. Однако удовольствие ее быстро угасло. На самом деле никакие острые замечания у Эгвейн не выходили непринужденно, да и знала она, насколько чувства Найнив к Лану подобны были моткам пряжи после того, как в корзинке с рукоделием поработал котенок. Но Лан – не котенок, и Найнив должна бы уже хоть как-то разрешить свои отношения с мужчиной, пока его упрямое и тугодумное благородство не лишило ее ума настолько, чтобы она лишила его жизни...

Всего в маленьком отряде их было шесть человек, скромно одетых, чтобы не обращать на себя излишнего внимания в деревнях и небольших городках по дороге, но при этом они являли собой наиболее странную из всех компаний, в последние времена пересекавших Каралейнскую Степь, ибо четверо из них были женщины, а один из двух славных мужей полеживал в носилках, укрепленных между двумя лошадьми. Поэтому лошади, отягощенные носилками, несли на своих боках наиболее легкие свертки и упаковки с провиантом, необходимым в длительных переходах между деревнями.

Нас всего шестеро, подумала Эгвейн, но сколько тайн мы храним? Не одну тайну разделяли общим своим ведением все шестеро, и все их тайные знания и в Белой Башне должны остаться известны лишь шестерым. Как просто жилось мне дома!

– Найнив, а что теперь с Рандом, как думаешь? – спросила Эгвейн и поторопилась добавить: – И как там Перрин? – Девушка не могла больше позволить себе притворяться, будто настанет день – и она выйдет замуж за Ранда. Собственные чувства не нравились Эгвейн, она не могла с собой примириться, но о своем недовольстве знала.