Возрождение Завета - Страница 95

Очень много было совпадений в выборе размера и цвета, темы, средств, даже имени – какой-то фальсификатор сделал серию работ якобы Ньюмарка, на которых голова Райана Штайнера разлеталась от пули убийцы, – но хорошее совпадение было только одно. Совпадали буква «С», которой были подписаны и полотно Ньюмарка, выставленное на аукцион, и все работы Старлинга. После этого

Франческа полностью переключилась на Старлинга – «Стара», как называли его неистовые поклонники, или «Реджи» – так называли его брызгавшие слюной критики.

Этих критиков, впрочем, было немного. Искусство Старлинга стало темной стихией, которая находила отклик у людей, живших у самой границы, томящейся под пятой Кланов. Популярность Старлинга подпрыгнула выше звезд, когда Нефритовые Соколы двинулись на Ковентри, и несколько его полотен были проданы за астрономические суммы. Реджинальд Старлинг сделался видной фигурой Нью-Эксфорда, что говорило больше об отсутствии в городе более ярких людей, чем о личной притягательности таланта. Он, конечно, хороший живописец, но бывал резок и груб, и приглашать его на общественные мероприятия считалось делом рискованным.

Все, что она узнавала о Стерлинге, имело какую-то неясную параллель с чем-то в Ньюмарке, а потому Франческа и Курайтис приехали в Нью-Эксфорд и подобрались к художнику поближе.

Франческа якобы случайно поскользнулась в лужице у ножки шезлонга и упала на спину, постаравшись, чтобы купальный халат при этом распахнулся. Ридер выпал из руки и разлетелся на кусочки рядом с Ньюмарком, отскочившие пластиковые осколки кольнули его в бок.

– Ой!

Ньюмарк сел, и глаза его немедленно прилипли к голой груди Франчески. Потом он моргнул и свесил ноги с шезлонга.

– Вы не ушиблись?

.– Нет, но… осторожно! У вас под ногами осколки пластика, а они острые.

– Ах да. Спасибо. – Ньюмарк повернулся, встав коленями на шезлонг, и начал собирать осколки ридера. Подняв выскочивший диск, он прочитал название. – «Безумие беженца», Брейерс.

– Да, этакое легкое чтение. – Франческа встала на колени и частично запахнула халат. – Извините, что так вышло. Какой-то у меня неудачный год.

Ньюмарк потряс диском:

– Ужасный, если вы считаете «Безумие» легким чтением.

Франческа села на пятки, слегка поправила поясок купального костюма, коснувшись сморщенного шрама на левом бедре.

– Люди из Министерства Размещения мне сказали, что в книге Брейерса говорится насчет эмоциональных проблем перемещенных лиц, Я жила на Цюрихе, но там началась война, и я еле уцелела. – Она показала на шрамы у себя на грудине и на бедре. – А выйдя из больницы, я вернулась к родителям, на Ковентри. Туда ударили Кланы, и я опять бежала. – Она обезоруживающе улыбнулась Ньюмарку. – Я сказала компьютеру, чтобы выбрал мне какое-нибудь место, и вот я здесь.

Ньюмарк протянул ей диск.

– И давно?

– Полгода. Я себе говорю, что выдержу первые полгода, если буду все время думать, будто это уикенд на курорте. Выходные дни для хорошего поведения.

Ньюмарк откинулся в шезлонге и засмеялся:

– Ага! Еще один человек, который здесь живет как по приговору!

Франческа вздохнула:

– Теперь, когда разбился ридер, похоже, меня ждет психушка. Книги – только они поддерживали меня в здравом уме.

Он нахмурился:

– Но у вас же должны быть друзья? Хотя бы по работе.

Она качнула головой, разметав белые волосы по плечам.

– Нет, я самостоятельный исследователь. Составляю библиографии. Если писатель или ученый хочет начать новую книгу, я вылавливаю весь относящийся к делу материал, сортирую, отбраковываю, создаю перекрестные ссылки и составляю библиографию. Работа интересная, и платят хорошо. Особенно верно это стало, когда я узнала, как заставить поисковые механизмы эпохи Звездной Лиги вытаскивать новые данные из сердечников памяти Звездной Лига, которые отключает легион Серой Смерти. Но все равно работа очень одинокая.

– Если хорошо платят, можете купить себе новый ридер.

Франческа поежилась:

– Это же не так, как с настоящей работой. Я получаю небольшой аванс для начала работы, но платят мне, когда я ее сдаю. Сейчас я в середине работы над тремя проектами, и ни у одного конца близко не видно. Нет продукта – нет денег.

– Понимаю, – кивнул Ньюмарк. – У меня то же самое.

– Да? А какая у вас работа?

– Вроде как маляр.

– Нет, правда? – Франческа дружелюбно улыбнулась. – Может, я наняла бы вас перекрасить мою квартиру? Белое, молочное, сливочное – не мои цвета.

– Извините, что я неточно выразился. Я художник. – Ньюмарк сел и протянул ей руку. – Реджинальд Старлинг.

– Очень приятно, я Фиона Дженсен. – Она пожала его руку, потом чуть нагнула голову. – А я должна была знать ваше имя?

Вопрос застал Ньюмарка несколько врасплох, потом он улыбнулся и покачал головой:

– Вероятно, нет.

Франческа добавила в голос энтузиазма.

– А ваши картины выставляются где-нибудь? Их можно посмотреть? – Она смешалась. – То есть здесь, в Кресчент-Харбор? Я люблю живопись, на самом деле люблю, но у меня нет…

Ньюмарк протянул руку и заглушил ее возражения, положив ей палец на губы.

– Вы слишком тяжело работали, как вы сами сказали. – Он внимательно посмотрел на нее, вглядываясь синими глазами. – Вот что, Фиона, я возьму вас сегодня в одну галерею. У меня сегодня вечером открытие выставки, и я не собирался туда показываться – задетые завсегдатаи всегда что-нибудь купят, чтобы иметь кусок художника, который выказал им презрение. Феодализм – бесполезные и бездарные думают, что могут действительно владеть работой гения. Пойдем и повеселимся. Франческа заколебалась:

– Открытие выставки? Я бы хотела пойти, но не знаю, есть ли у меня что надеть,

Ньюмарк рассчитанно улыбнулся:

– Вы, милочка, будете со мной. Что бы вы ни надели, ваш наряд признают идеальным и будут вас восхвалять до небес. – Он просунул руку за ее ухо и отвел волосы в сторону. – Да, малость цвета, чтобы придать вам отталкивающий вид, и все будет отлично.

Франческа осторожно высвободила волосы.

– Я туда пойду как ваш друг или как ваша последняя работа?