Возрождение (СИ) - Страница 4
Конечно, это было не имя, а всего лишь прозвище, правда на протяжении нескольких последних лет употреблявшееся значительно чаще имени. Эш – сокращенное от Ashes, то есть Пепел. Прозвище намертво прилипло ко мне по двум причинам: наиболее часто используемая мной и любимая присказка «пепел к пеплу, прах к праху»; вторым же фактором стал мой сероватый, мертвенный цвет кожи, больше всего напоминающий пепел прогоревшего костра. Так что когда ко мне обращались по имени, иногда я даже некоторое время не понимал, к кому именно обращаются.
Но монаху наши имена явно были по барабану, ему хватало и собственных проблем. Он лишь кивнул, показывая, что услышал и принял к сведению все сказанное. Я бодрым шагом направился к телефону, от всей души желая дозвониться до службы эвакуации и смыться из столь неприятного мне места как можно скорее. Сняв трубку, я услышал длинный гудок и ободряюще подмигнул Люсьен, дескать, все нормально, агрегат жив и годен к работе. Ага, щ-щаз-з, размечтался! На том конце провода сняли трубку, и заспанный голос мрачно прогундосил на всю комнату:
– Фирма «Безенчук и Ко» рада приветствовать вас. Какой товар заказывать будем? У нас не гроб, а огур-рчик!
– Проспись, урод! – рявкнул я и повесил трубку.
Ну это надо же, попасть вместо службы эвакуации транспорта в бюро ритуальных услуг, да еще один в один слизанное из «Двенадцати стульев». Расскажу приятелям, так они со смеху под стол закатятся. Дурдом на прогулке! Еще раз возмущенно фыркнув, я снова набрал нужный номер, тщательно следя за каждой набираемой цифрой.
– Добрый вечер, туристическое агентство «Харон» к вашим услугам, – раздался певучий женский голосок. – Билет в один конец в любой загробный мир по вашему усмотрению, для постоянных клиентов у нас предусмотрены значительные скидки.
– Извините, – с трудом сдерживаясь от переполнявших меня не слишком добрых чувств, перебил я сей рекламный проспект, – но я вообще-то не к вам звоню.
– У нас ошибок не бывает, – назидательно сообщил голос, и из трубки понеслись короткие гудки.
Я в полном офигении от случившегося обвел взглядом комнату. У Люси в глазах светились те же самые чувства, то есть недоумение вперемешку с раздражением, а вот реакция монаха заслуживала пристального внимания. Тот факт, что мне не только не удалось дозвониться до нужного места, но и всякий раз на другом конце провода оказывались люди, тем или иным образом связанные со смертью, не вызвал у него ни малейшего удивления.
Неестественная реакция, согласитесь. Значит, он в той или иной степени в курсе того театра абсурда, что неожиданно обрушился на наши головы. «Господь велел делиться», – как говорила амеба, разделяясь на две равные половинки. Вот пусть и служитель культа последует примеру микроорганизма и расколется по поводу странного поведения телефона.
– Ну что, монах, излагай, почему в вашем молельном заведении у телефона крыша уехала?
В ответ не прозвучало ни единого слова, объект расспросов стоял и тупо смотрел в потолок, словно на нем был выбиты величайшие откровения небес на все случаи жизни. Пришлось взять его за шиворот и аккуратненько припечатать к стенке для оживления беседы. Старая, как мир, тактика подействовала и на этот раз, вызвав у подопытного значительное желание поговорить.
– Вы уверены, что действительно хотите знать это? – безнадежно тоскливо поинтересовался он. – Что ж, надеюсь, вы не пожалеете.
– Говори, говори, – подбодрил я его. – Да только постарайся, чтобы мы поверили твоим словам, а то…
В подтверждение своих слов я продемонстрировал ему «стечкин», снятый с предохранителя и готовый проделать несколько незапланированных дырок для лучшей вентиляции внутренних органов.
– Обещаю, что вам придется мне поверить, – тяжко вздохнул он. – И не только поверить, но и убедиться собственными глазами. Для начала попробуйте выйти отсюда, хотя бы через ту дверь, в которую вы вошли.
Похоже, мой собеседник окончательно сбрендил. Невелика проблема – выйти на улицу и вернуться. Подойдя к входной двери, я аккуратно потянул на себя дверную ручку, и ничего не произошло. Дверь была закрыта. «Так, шуточки продолжаются», – подумал я и пару раз выстрелил в дверной замок. Вот тут меня действительно проняло до глубины души: пули просто вошли в дверь и исчезли, как будто это была не дверь, а голографическое изображение. Но голограмма не обладает материальностью, а моя рука отчетливо ощущала дверь, целую и невредимую, нисколько не поврежденную пулями. Сзади раздался испуганный взвизг моей подружки. Обернувшись, я увидел, что ее трясет так, словно она по ошибке засунула пальцы в электрическую розетку.
– Эш, п-посмот-три на н-н-адпись над д-дверью, – ее зубы лязгали почище кастаньет, хоть прямо сейчас в испанский народный ансамбль записывай.
Да, просьбу, высказанную таким голосом, желательно исполнить. Заставить Люсьен заикаться от страха могло только что-то ну очень существенное. Переведя взгляд в рекомендованное место, я понял, что причина действительно уважительная – над дверью красовалась мерцающая тусклым светом надпись: «Вошедшим сюда выхода нет». Словно убедившись в том, что все здесь присутствующие приняли написанное к сведению, чья-то невидимая рука стерла мерцающие буквы, словно мел с доски в лекционной аудитории.
Мистика, однако! Похоже, нас угораздило попасть в дом с привидениями, настроенными самым недружелюбным образом. Конечно, я и раньше был уверен, что наш мир гораздо более сложен, чем может показаться, и оккультная составляющая просто должна присутствовать в нем. Ведь нет дыма без огня. Все многочисленные мифы и легенды должны были иметь под собой сколь-либо прочный фундамент, да и способности вроде телекинеза, иногда появляющиеся у отдельных людей, тоже не из пустого места нарисовались. Я и сам увлекаюсь оккультизмом, видел кое-что не вписывающееся в сугубо материальные представления о мире, но не в таких явных и угрожающих формах.
Да, повидал я многое, гораздо больше того, что могло бы присниться обычному человеку. И тут, да и в других, порой весьма экзотических краях. Поневоле на ум пришел виденный мной как-то плакат: «Поступив к нам на работу, вы сможете побывать в разных странах, увидеть множество достопримечательностей, познакомиться с массой разных людей». Одно маленькое уточнение – с большей частью знакомство учинялось через прицел снайперской винтовки.
Оно самое… Пришлось несколько лет поработать в разных местах, сочетая собственно работу и личные принципы. Наемник по прозвищу Эш хоть и воевал за деньги, но лишь против тех, к кому испытывал искреннюю душевную неприязнь. Такие всегда были в избытке: наркокартели, мальчики из звездно-полосатой страны, прочая мутная накипь рода человеческого.
Что поделать, найти иное применение своим специфическим талантам мне так и не удалось. Из родных вооруженных сил выперли за категорическую неуживчивость характера, на прощание прилепив на грудь зримое подтверждение заслуг. Правда, воплощение никак не сочеталось с устным напутствием провалиться куда подальше и более не появляться ближе километра от любой воинской части.
Забавно. Видимо, сильно не понравилась моя привычка зачищать враждебную территорию до состояния выжженной земли. Зато по моим ребятам не стреляли из-за каждого куста. Некому было, вот и не стреляли. Однако не всем такой подход нравился. «Не всем» – это начальству. Да крысам разных мастей, что делали ставку не на победу, а на поражение, позволяющее вновь и вновь вертеть вонючие свои гешефты.
Сидеть на гражданке было грустно, денег было тоже не так чтоб достаточно. В околомафиозные структуры не тянуло, а прозябать в какой-нибудь охране или службе безопасности для своего офицерского самосознания я считал несколько не комильфо.
Так и понеслось. Одна страна, другая. Как хорошего снайпера меня ценили, но я старался не задерживаться на одном месте. Сыграло свою роль то самое, еще с институтской скамьи, увлечение оккультизмом. Оно же, в свою очередь, пошло от впервые увиденного гипноза. Был у нас в универе один гость, гипнотизер с именем, так в обзорной лекции рассказывал и показывал азы своей науки.