Возрождение Дерини - Страница 9

Нет, он не превратился в дряхлого старика: в волосах не было седых прядей, Нигель не сутулился, не дрожал по-старчески. «Старость у него в глазах», — понял Морган, когда они шагали по мраморному коридору. Нигель всегда был более сдержанным, более уравновешенным, чем брат, но теперь в нем появилось что-то новое: этот взгляд ловца (а может быть, дичи?), взгляд, которого Морган раньше не видел. А возможно, Нигель просто сам не свой после смерти Бриона.

Едва они отошли настолько, что привратники не могли их ни видеть, ни слышать, герцог убрал притворную улыбку и встревоженно посмотрел на Моргана.

— Мы должны спешить, — шепнул он; его шаги гулким эхом отдавались на всем протяжении коридора. — Джеанна готова созвать Совет и выдвинуть против вас обвинения. Вдобавок не припомню, чтобы я когда-либо видел лордов-советников в таком скверном расположении духа. Похоже, они поверили слухам, расползшимся вокруг смерти Бриона.

— Да, конечно поверили, — сказал Морган, — они действительно думают, будто я как-то убил Бриона прямо из Кардосы. Даже чистокровный Дерини на это не способен, — он фыркнул, — а еще некоторые по наивности считают, что он умер от «сердечного приступа».

Они дошли до пересечения двух коридоров, и Нигель, повернув направо, устремился в сторону дворцового сада.

— Да, оба предположения обсуждались — что верно, то верно. Но у Келсона своя версия, и я с ней, пожалуй, согласен — в этом виновата Карисса.

— Возможно, он прав, — проронил Морган, не сбавляя шага. — Кстати, о Совете — вы думаете, вам удастся с ними столковаться?

Нигель нахмурился.

— Откровенно говоря, нет. Во всяком случае, если и удастся, то ненадолго.

Они прошли пост охраны, и Нигель рассеянно ответил на бодрое приветствие стражников.

— Видите ли, — продолжал он, — дело обстояло бы иначе, будь Келсон уже совершеннолетним. В этом случае он как король мог бы просто запретить Совету принимать во внимание какие бы то ни было надуманные, бездоказательные обвинения против вас. Но он пока не король и не может этого. До его совершеннолетия, сколь бы ни был ничтожен срок, Регентский Совет обладает воистину королевской властью, ограничить которую принц не в силах. Совет сам решает, какой вопрос достоин обсуждения, и простого большинства голосов достаточно, чтобы вас осудить. Добьются ли они успеха — это во многом будет зависеть от умения Келсона манипулировать голосами советников.

— А он это умеет? — спросил Морган. Стуча каблуками, они спустились по лестнице в сад.

— Не знаю, Аларик, — ответил Нигель, — мальчик умен, чертовски умен, но тут я не уверен, справится ли он. Кроме того, вы же видели главных лордов-советников. Учитывая, что Ральсон мертв, а Брэн Корис только что открыто бросил вам обвинение, все обстоит скверно.

— Я мог бы сказать то же самое еще в Кардосе.

Они остановились передохнуть в решетчатой беседке у края самшитового лабиринта. Морган украдкой оглянулся, не оставил ли Келсон какого-нибудь знака, и мысленно одобрил место, выбранное им для встречи.

— Кстати, Нигель, расскажите о последних попытках Джеанны опорочить мое имя. В чем именно она скорее всего обвинит меня?

Нигель поставил ногу в башмаке на каменную скамейку и, опершись локтем на приподнятое колено, окинул Моргана трезвым, суровым взглядом.

— Ересь и государственная измена, — тихо сказал он, — это не скорее всего, а точно!

— Точно! — воскликнул Морган. — Черт возьми, Нигель, точно то, что Келсон погибнет, если она не позволит мне помочь ему. Это она осознает?

Нигель мрачно пожал плечами.

— Кто ее знает, что Джеанна осознает, а что — нет? Я знаю лишь, что формальное обвинение в государственной измене собирается сделать наш дорогой лорд Роджер. И быть того не может, чтобы епископ Карриган отказался держать обвинение в ереси. Джеанна даже перевела из Валорета в архиепископство этого, ну как его, — того, кто устраивал гонения на Дерини на севере?

— Лорис, — свистящим шепотом, отворачиваясь, ответил возмущенный Морган.

Внутри у него все кипело, когда он разглядывал самшитовый лабиринт, видневшийся впереди за низкими перилами беседки. Отсюда не было видно, насколько он запутан, но Моргану вдруг показалось, что лабиринт этот, извилистый, загадочный, с новыми, непредвиденными трудностями за каждым поворотом, символизирует то затруднительное положение, в котором он оказался. Да, именно так, все — так, за исключением того, что из самшитового лабиринта есть выход.

Он повернулся к Нигелю, снова взяв себя в руки.

— Нигель, я убежден, что в честной схватке, в борьбе без вероломства, Келсон смог бы одолеть Кариссу раз и навсегда, обладай он могуществом Бриона. А будь у меня время, я добился бы этого. Джеанна хотя бы понимает, что поставлено на карту? Что произойдет с Келсоном, если он столкнется с Кариссой раньше срока? Вы — брат короля, вы понимаете, о чем я говорю.

— Если она даже и знает, то ни за что не признается в этом, — сказал Нигель. — Впрочем, коль скоро вы считаете, что это поможет, я могу поговорить с ней. Как бы там ни было, мы можем выиграть время.

— Хорошо, — кивнул Морган, — и если вам не удастся убедить ее добром, постарайтесь заставить…

— Я сделаю все, что смогу, — уныло кивнул Нигель, — и то сказать, ей давно бы пора действовать, как и полагается взрослой, неглупой женщине. Ну, до встречи!

— Надеюсь, — ответил Морган, в общем-то, самому себе, так как герцог уже скрылся за поворотом дорожки.

Морган криво усмехнулся и в ожидании Келсона оперся на перила беседки. Он весьма сомневался, что кто-либо способен убедить в чем-то, а тем более заставить молчать своенравную вдову Бриона, и менее всего — Нигель, который никогда не скрывал своей приверженности опальному генералу.

С другой стороны, герцог все-таки деверь королевы, иногда это тоже имеет значение. Кто знает? В конце концов, если существа, подобные смертным, вернулись к жизни и вновь призывают на помощь все силы добра и зла, то и все остальное не столь уж невозможно.

Он никак не мог постичь до конца, на чем держится неприязнь Джеанны, даже зная, что в ее основе лежит древнее и глубоко укоренившееся недоверие к магии Дерини, которое усиливалось из поколения в поколение тем, что защитники церкви осуждали все без исключения тайные науки. Но, несомненно, здесь было и что-то другое.

Конечно, некогда были веские причины не верить Дерини, и Морган первым признавал это. Но уже триста лет минуло с начала междуцарствия Дерини. А те времена, когда на протяжении трех поколений Дерини были у власти в одиннадцати королевствах, тоже миновали около двух столетий назад.

И даже в разгар правления Дерини только немногие из их братства были вовлечены в бездну жестокости. Зато тысячи других Дерини хранили узы, связывающие их с людьми; те Дерини, которые под предводительством Камбера Кулдского случайно открыли, что при неких условиях, при особых личных качествах всеми силами Дерини могут пользоваться и люди. Камбер и его сподвижники произвели государственный переворот, и междуцарствие Дерини закончилось так же быстро, как и началось.

Правители-тираны были казнены своими же приближенными, к власти пришли потомки древних знатных фамилий. Но разгневанный народ и воинствующая церковь очень уж быстро забыли, что не только рабство, но и освобождение от него исходило от лордов Дерини. Больше того, вскоре и те и другие вообще перестали хоть как-то различать Дерини между собой.

За пятнадцать лет Реставрации, меньше даже чем за одно поколение, братство стало жертвой едва ли не самых кровавых преследований, известных современному человеку. В ходе молниеносного истребления было уничтожено две трети всех Дерини. Выжившие либо скрывались, отказавшись от родового наследства, либо вели непростую, полную страха жизнь под покровительством тех нескольких лордов, которые помнили, как все было на самом деле.

Прошли годы. Многое забылось. Дух преследования утих во всех, за исключением наиболее стойких фанатиков. Отдельные семьи Дерини снова возродились и преуспели на королевской службе. Но магией они пользовались с предельной осторожностью, если вообще пользовались. Большинство же Дерини, какого бы образа жизни они ни придерживались, совсем отказались от применения своего могущества для чего бы то ни было, ибо разоблачение без защиты означало немедленную смерть.