Возроди во мне жизнь - Страница 53

Что же касается свидетелей, то все они, за исключением Магдалены, которую никто не желал слушать, утверждали, что оказались неправы в своих суждениях, якобы уже через несколько дней выяснилось, что убийство адвоката было делом рук членов одной банды преступников. С последних давно уже не было никакого спроса, ибо все они погибли в перестрелке с полицией во время задержания.

В любом случае, Андресу эта история изрядно потрепала нервы, и теперь он не желал видеть Тюфяка, однако и в отставку подавать не спешил. Вместо этого он купил фабрику по производству сигар и теперь строил планы сделать ее крупнейшей в стране. Он не уставал повторять, что реальная власть всегда была сосредоточена в руках богатых людей, и он намерен стать банкиром, тогда все эти козлы окажутся у него на побегушках, а ему будет открыт путь к президентскому креслу, тому самому, на котором мудрый Сапата упорно не желал фотографироваться.

Я смотрела, как он слабеет день ото дня, и мне не было его жаль. Я постоянно встречалась с Алонсо, словно мы были женихом и невестой. Почти каждый вечер мы ужинали в «Сиросе». Я сопровождала его на все мероприятия и проводила целые часы на съемках. А однажды вечером, выпив бутылку вина, я даже не постеснялась поцеловать его на глазах у всех.

Домой я возвращалась под утро, и дверь в свою комнату целыми неделями держала запертой. Только иногда по утрам пила чай вместе с Андресом, как если бы он был моим любимым дедушкой.

Весь декабрь я провела в Акапулько, не испытывая по этому поводу ни малейших угрызений совести. У детей были каникулы, а их отец всегда говорил, что Рождество — это праздник для дураков, так почему я должна проводить его вместе с ним?

Лишь за несколько дней до Нового года я позвонила ему, чтобы спросить, каковы его планы на праздники. Каково же было мое удивление, когда 31 декабря он предстал на пороге! Он похудел на десять килограммов и постарел на десять лет, но держался по-прежнему прямо и не потерял своей ироничной улыбки, которая всегда могла пригодиться. Увидев его с балкона, Верания огласила дом радостными криками и бросилась к нему навстречу, чтобы поцеловать. Вместе с Андресом приехали Марта и Адриана со своими женихами. В доме уже находились Лилия с занудой-мужем и Октавио с Марселой. Таким образом, вся семья генерала вновь собралась под одной крышей.

Разумеется, Алонсо был вместе со мной. Кроме того, мы пригласили Монику с детьми, Пальму и Хулию Гусман. К вечеру должны были приехать Биби, Гомес Сото и Хелен Хайс с детьми. Октавио и Марсела пригласили три пары своих друзей, а Лилия привезла Хорхину Летону, бывшую подружку своего мужа, в надежде выдать ее замуж за моего брата Маркоса. Можно подумать, она не знала, что Милито по-прежнему с ней спит. А быть может, именно потому и затеяла это сватовство.

В общей сложности за праздничным ужином собралось более пятидесяти человек. Я надеялась, что в такой толпе присутствие Алонсо не будет слишком бросаться в глаза, и старалась держаться с Андресом как можно ласковее. Я попросила у него прощения за то, что собрала полный дом народу, когда он рассчитывал на присутствие одних лишь членов семьи. Весь день мы провели на террасе, попивая джин с тоником и лимоном, а Алонсо прогуливался по пляжу в компании счастливой Верании и Чеко, поглощенного охотой на крабов.

Андрес долго молча и наконец произнес:

— Армильиту бык поднял на рога в Сан-Луис-Потоси, Брионеса — в Эль-Торео. Где он настигнет меня?

Голос его звучал так мрачно, что даже мне стало больно. Когда-то гадалка предсказала ему, что он умрет в тот год, когда в течение двух недель на арене погибнут двое тореро.

— Ну, думаю, ты уже спасен, — засмеялась я в ответ. — Год-то уже кончился. Если ты не умрешь сегодня вечером, придется дожидаться, когда быки поднимут на рога других тореро на протяжении двух недель. А к тому времени ты успеешь похоронить всех нас.

— Ты по-прежнему мой лучик света, — странным тоном ответил он.

Я не поняла, шутит он, или просто стал пьянеть быстрее, чем прежде. Но все равно встревожилась и поцеловала его.

Для Алонсо этот год не задался с самого начала. Присутствие Андреса в Акапулько было для него невыносимо. Это и понятно. Несмотря на безупречную фигуру и костюм с иголочки, несмотря на моложавое лицо и приятные манеры Алонсо, Андрес всегда пользовался в обществе большей популярностью. Стоило Андресу войти в комнату и сказать хоть слово, как все присутствующие тут же начинали виться вокруг него. Для детей он был настоящим героем, для гостей — душой компании, хозяином дома и, наконец, моим мужем.

Однажды вечером, когда я решила отправиться в Пье-де-ла-Куэсту, чтобы погреться на солнышке, Кихано не захотел нас сопровождать. Когда мы вернулись, Лусина сказала, что ему пришлось срочно уехать на съемки. Она передала мне записку, которая гласила:

«Я уезжаю. Полагаю, ты понимаешь, в чем дело. Тем не менее, я тебя люблю. Алонсо».

За ужином Андрес отпускал бесконечные шутки по поводу «красавчика», который так удачно нас покинул и оставил, наконец, в кругу семьи. Дети дружно смеялись над его шутками, даже я порой улыбалась.

В первый вечер я чувствовала себя виноватой перед Алонсо, но уже следующую ночь провела в спальне Андреса. Дети никак не ожидали, что к концу года мы не только помиримся, но и станем целоваться у всех на глазах, словно юные влюбленные.

В Мехико мы вернулись почти к середине января. Я не искала встреч с Кихано. Меня забавляли истерики Андреса, и я охотно поддерживала его выпады против Тюфяка, а также помогла смириться с тем, что следующим кандидатом на выборы неизбежно станет Сьенфуэгос.

В начале февраля мы вернулись в Пуэблу, где как раз вступил в должность новый губернатор, которого проталкивал на этот пост Андрес. В Пуэбле Андрес по-прежнему пользовался авторитетом; он очень любил вспоминать о прежних временах и тех почестях, которые ему оказывали. Здесь он чувствовал себя так спокойно и уверенно, что даже забыл о своих обязанностях советника президента. У меня тоже не было ни малейшего желания возвращаться в Мехико и делить с ним огромный тамошний дом, пустой и мрачный после того, как дети уезжали в школу в сопровождении Лусины.

Андрес неотвратимо старел; то у него начинала болеть ступня, на другой день — колено. По вечерам он неустанно пил бренди, а по утрам — чай с черным лимоном. Я бы его пожалела, если бы сад и комната с папоротником так остро не напоминали мне о Карлосе.

Лилия навещала меня каждый день, рассказывала последние новости, и мы без устали смеялись. Иногда приходили в гости подруги. Моника работала, как проклятая, и порой у нее хватало сил лишь на то, чтобы поцеловать меня и удалиться. Зато Пепа могла просиживать у меня в саду целыми вечерами, свидания в квартирке возле рынка сделали ее безмятежной и немногословной. А еще рядом снова была моя сестра Барбара — мой ангел-хранитель. Даже куда лучше, чем любой ангел, потому что она меня не осуждала, а лишь смеялась до упаду вместе со мной или, напротив, горько плакала. Она, так же как и я, без малейших усилий кидалась из безудержного веселья в глубокое горе.

Она была со мной в тот день, когда Андрес, вернувшись домой, почувствовал себя плохо. Он приехал из Теуакана, где ему устроили пышный прием. Один из тех, на котором его окружали местные бюрократы, всячески его ублажавшие, поскольку от него зависели. В тот день его сопровождал новый губернатор штата, мэр Пуэблы и, конечно же, мэр Теуакана, где Андреса объявили чуть ли национальным героем.

Около пяти часов вечера за дверью послышался шум мотора.

— Уже вернулся, — сказала я. — Одно мучение с ним, Барбара. Теперь снова будет изводить меня, перечисляя свои бесконечные заслуги перед родиной.

Во время завтрака он без устали вспоминал, как рабочие устраивали стычки друг с другом, когда он только вступил в должность губернатора, как во время его правления строили дороги и школы, а закончил недовольным тоном.