Возможности идентичности (СИ) - Страница 3

Легкое колебание воздуха сообщает о том, что в ванную заходит кто-то. Не открывая глаз, ощущаю присутствие Тома. Я всегда его чувствую, для идентификации мне не нужно ни зрение, ни обоняние, ни осязание, ничего. Это как чувствовать солнце - оно просто есть в жизни. Нет солнца - нет жизни. Улыбаюсь своим мыслям. И тут же, в ответ – теплые ласковые губы на губах. Нежно целует, сразу отстраняясь.

- Затискали тебя, бедного… - тихо мурчит, щекоча лицо бородой. Она мягкая, вызывает приятную щекотку по коже.

- Помочь? – даже не спрашивает, просто озвучивает причину своего появления в ванной.

Умелые руки привычно избавляют от одежды. Находясь уже в полудреме, перекидываю ноги за бортик ванны, оказываясь под теплыми струями. Брат моментально присоединяется, направляет приятный дождь струиться по телу под разными углами. Блаженно прикрываю глаза. Мужские сильные руки с нежностью растирают по мне гель для душа. Запоздало удивляюсь, какие у брата ласковые ладони, не в пример мягче тех наглых женских рук, что лапали меня сегодня весь день. Сейчас - неторопливо, тягуче-сладко, кругами скользя по плечам, груди и животу. Если бы я не был так смертельно измотан, то мгновенно возбудился только от этих прикосновений.

- Прости, любимый, - тихо бормочу, ловя губами отдельные капли воды. – Я сегодня пас.

Тихий смех в ответ.

- Я и не надеялся, - по тону слышу, Том совсем пришел в себя. Прежняя ирония явственно звучит в приглушенном голосе. Наверняка смотрит, прищурившись. Приоткрываю один глаз. Точно, щурит хитрые глаза, прикусывает пирсу в нижней губе.

И медленно приникает ко мне всем телом, давая почувствовать теплый шелк загорелой кожи, упругие мышцы. Черт… твердый стояк упирается мне в бедро. Мускулистые руки заключают в кольцо объятий. Утыкаюсь носом в бороду. Ощущаю улыбку. Том отпустил бороду весной, на спор. Борода за мой новый пирсинг. Я выиграл в том споре, но борода внезапно оказалась моим новым фетишем. Никогда не думал, что это произведет такое впечатление… Теперь Том постоянно прижимается ко мне новым приобретением - и щекотно, и мягко, и странно пахнет – не так, как волосы на голове, сильнее и будто… интимнее. Голова моментально наполняется туманом от этого запаха. И сейчас – не до эрекции, но уже легкой дрожью по позвоночнику, и распределение геля по телу воспринимается, как ласки, а потирающийся о бедро член не кажется вопиющей провокацией.

- Ну пожааалуйста, Бииилль, - тянет Том гласные, как в детстве, когда пытался выпросить у меня последнюю конфету.

Приятно блуждает руками по телу, но не трогает за сокровенное, понимает, что сегодня я, действительно, на грани погружения в глубокий здоровый сон. Смывает пену, помогая потокам воды выполнить свою работу. Перемещается за спину, вроде для того, чтобы избавиться от геля. Оглаживает мои бедра. Ах, Томик, я хоть и уставший, но не до такой степени, чтобы позволить тебе нагло воспользоваться ситуацией. Но Томше выкручивается со свойственной ему сообразительностью. Чувствую, как твердый член пристраивается у меня между ног, скользит из-за не до конца смытого со спины геля для душа. Поворачиваю голову. Наглец целует в губы, прерывисто выдыхая. Скольжение приятно, я даже немного подаюсь назад, позволяя брату продолжить игру. Член быстро движется между ягодиц, по промежности и обратно, вызывая легкую дрожь. Брат обнимает и прижимает меня к своему телу, остервенело подаваясь бедрами. Хрен бы ему обломилось такое шоу, если бы не моя усталость и не ощущение его постоянно скачущего настроения на съемочной площадке.

Том быстро достигает оргазма, хрипит, легко прикусывая мое плечо. Загорелые руки стискивают поперек живота. Наслаждаюсь его удовольствием, чувствуя отголоски полученного кайфа в своей крови. Идентичны. Обычно мы кончаем одновременно и одинаково. Сегодня я ощутил частичку его взрыва, фактически не участвуя в процессе.

Том сползает по стенке к моим ногам. Смотрит снизу вверх осоловевшими глазами.

- Хочешь? – выразительно облизывает губы, смотрит на мой пах.

- Лучше в постель отнеси, - предлагаю я альтернативу откровенно предложенному минету. – Все остальное – когда высплюсь.

***

Франция, осень 2014

С утра страшно болит горло. Я и сам знал, и врач предупреждал, что так будет – смена климата, усталость от резкого повышенного внимания и плотного графика промоакций, интервью и встреч, и, конечно, нагрузка на связки. Не дожидаясь потери голоса, быстро накачиваюсь антибиотиками и вызываю врача в отель. К вечернему интервью чувствую себя уже сносно и, хоть и не в восторге от своего перформанса, все же вытягиваю сингл.

Парни одобрительно хлопают меня по плечам. И не такое переживали. Улыбаюсь всем и желаю только одного - покоя.

В номере быстро смываю усталость и валюсь в постель, гладя прижавшегося Малыша. Бедняжка получает свою дозу славы. Но он чувствует себя спокойно, когда хозяин рядом. Удивительные создания, пример преданности. Те, у кого есть собаки, не удивляются моей нежной привязанности к Малышу, ведь это существо не раздумывая, отдаст за меня свою жизнь, он счастлив и доволен лишь моим присутствием. И ему все равно, как я выгляжу с утра, и какой возвратился ночью, он не требует с меня разговоров по душам и преувеличенного внимания к собственной персоне. Ему наплевать, достаточно ли у меня денег и славы, вытянул я сегодня верхние ноты или сбился в тональности. Я есть в его жизни - и это счастье. Как донести до людей такую простую мысль? Счастье – в ощущении рядом бьющегося в унисон преданного любящего сердца.

Словно в подтверждение моих мыслей, в дверь смежного номера зашкрябали, будто когтями соскучившегося огромного пса.

- Я никогда от тебя не запираюсь. Даже в отелях, - кричу в незапертую дверь.

На пороге появляется Том.

Модельной походкой преодолевает расстояние до постели и, ласково потрепав сонного Малыша за ушами, аккуратно переносит бульдога в теплую корзинку. Забирается с ногами на кровать. На Томе рваная футболка и широкие шорты до колен. Взгляд строг.

- Ты выпил все таблетки? – неожиданно интересуется брат.

- Все, что прописали, - стараюсь незаметно подтянуть одеяло. Карий взгляд окидывает меня от встрепанной макушки до колен.

А потом он откидывается на покрывало, грациозно вытянув ноги и слегка подняв поясницу.

- Трудный день, да? – терзает языком пирсу. Тонкие пальцы медленно отводят темные волнистые пряди со лба. Заправляют за аккуратное ухо.

- Тебе ведь надо отдохнуть, - легкий вопрос в начинающем меняться голосе, словно в него по капле вливают теплый шоколад. Кап. Кап.

- Наверное, мне стоит пожелать тебе спокойной ночи, - доза шоколада достигает предела.

Не выдерживаю прессинга, голос и движения действуют, как наркотик, стремительно падаю ему на грудь, впиваюсь в губы. Сладкие. Терпкие. Шоколадные. Всовываю язык в жаркий рот, ловя ускользающий шустрый язычок. Стискиваю сильные плечи. Легко прикусываю пойманный язык и слышу тихий стон. Том прикрывает бесстыжие глаза. Тискает мою спину, прижимает к себе. Обнаруживаю явное отсутствие белья под широкими шортами, слишком вольготно там дерзко торчащему члену. Не то что мне в тесных боксерах. Том моментально ловит мысль, тянет трусы вниз. Ладонь брата сжимает возбужденную плоть. Его глаза тут же утрачивают осмысленное выражение. Не могу сдержать торжествующей улыбки, когда старший скидывает меня на постель и с видом маньяка устраивается между ногами. Тут же, не тратя времени на прелюдии, опускается мимолетными поцелуями по груди и животу, подбирается к паху. Я уже неслабо заведен его решительными действиями, его волнением и реакцией, горящими глазами и пересохшими губами. Том кладет теплые ладони на мои бедра. Судорожно облизывается. И с тихим стоном поддевает кончиком языка плоское золотое колечко пирсинга на крайней плоти. Выдыхаю от резкого удовольствия. Полтора месяца мучений и воздержания явно стоили результата. Том зажимает колечко губами, играется, прикрыв глаза, вызывая бурю наслаждения от пикантной стимуляции. Лижет горячим жарким языком ствол и прикусывает зубами венки, и снова возвращается к пирсингу, посасывает головку, щекочет своей пирсой на нижней губе, языком старается подергать украшение. От его манипуляций перед глазами мечутся молнии, а с губ слетают пошлые стоны. Хватаю брата за длинные пряди, оттаскиваю от собственного члена. Дико хочется продолжения, но сегодня у меня другое меню. Том быстро изворачивается в руках, прижимается к моей груди накачанной спиной, одновременно стягивая с себя футболку. Я в это время стаскиваю с его длинных ног шорты. Оказавшись голым, Том выгибается ко мне упругой задницей с завлекательными ямочками на пояснице. Провожу пальцами между его ягодиц. Скользкий.