Возьми меня на карнавал - Страница 19

Паоло расцеловался со всеми по очереди. Последней он обнял Эллис, но как-то уж слишком тепло и по-дружески. Почти по-родственному, с легкой обидой подумала она.

Странно. Она так долго ждала этой встречи. С трепетом прокручивала в уме возможные варианты их разговоров и действий. Интересно, думала она, как он в первый раз поцелует меня? Чуть-чуть приподнимет подбородок и нежно коснется губами губ? А может, накинется со звериным рыком, как тогда, и снова попытается ее растерзать… И где все будет происходить?.. Голова шла кругом от этих картин. А теперь она сидит напротив него, ест пиццу и ничего не чувствует, кроме благодарности бабушкиному повару, который готовит божественно. Ничегошеньки!

Она заметила, что Паоло исподтишка разглядывает ее, но не так, как обычно, а словно посторонний человек. Словно и не было между ними совсем ничего: ни разговоров, ни поцелуев, ни многозначительных обещаний… Она уже видела этот взгляд: внимательный и немного напряженный. Но в нем больше не было того нахальства и удали, которые сражали наповал всех женщин. Кстати, в тот вечер Эллис сочла поведение окрестных девиц разумным и надела на себя все самое соблазнительное, так что даже старый Сандро, который прислуживал у Франчески на кухне, крякнул ей вслед одобрительно. В общем-то, было на что смотреть. Но не так, как Паоло! Эллис потянулась к нему через стол и, скандально выставив подбородок вперед, произнесла, чтобы все слышали:

– Паоло, ты что, меня в первый раз видишь?

– Ой, Эллис, – захохотала Гида, – ты теперь выросла, так что держись! Он же не видел тебя с тех пор, как ты была подростком!

Все загомонили и стали отпускать шуточки в их адрес, только Франческа молчала и испытующе смотрела на свою внучку. Паоло отвернулся. Эллис больше не захотелось сидеть за общим столом. Соседкам тем временем в голову пришла прекрасная идея: поженить их. Они были в восторге от этой мысли и принялись обсуждать детали, кто-то уже спорил, сколько у них будет детей.

В общем, Эллис и Паоло откланялись и как-то незаметно для себя самих оказались вместе за оградой на тротуаре. Они прошли несколько метров молча, рука об руку, и, когда свет от фонаря остался позади, не сговариваясь, резко развернулись друг к другу и… Эллис казалось, что Паоло съест ее прямо здесь, в густой тени кипариса. Они впились друг в друга долгим глубоким поцелуем, и время вокруг остановилось, и весь мир остановился, проваливаясь в мягкую ночную истому. И не нужно было никаких слов и взглядов, не действовали больше доводы разума и законы логики, их вел только инстинкт и он же ими владел. Эллис не хотелось больше думать, просчитывать и анализировать. Нельзя вешаться на шею? Ничего подобного! Она хотела отдаться ему прямо здесь, на этой чудесной лавочке. Или вон на той. Или в саду… Паоло целовал ее шею, обнаженные плечи, руки. Тоненькие бретельки топа соскользнули вниз, и Паоло чуть не сорвал его совсем.

– Что же нам… делать… – шептала она срывающимся голосом, – мы же не можем здесь… Паоло!

– Тут неподалеку есть один домик. – Паоло сделал длинную паузу, прильнув губами к ее груди. Эллис показалось, что она сейчас потеряет сознание. – Там никто не живет. Это бывшая сторожка, но там чисто и уютно. Пойдем.

Каким-то малюсеньким остатком сознания Эллис успела подумать, что, скорее всего, Паоло частый гость в этом домике и что до нее там перебывало великое множество женщин. Но ей было все равно. Она шла, не разбирая дороги, как в детстве, в ту ночь, когда Паоло вел ее за руку, а она спотыкалась и семенила рядом. Прядь светлых волос выбилась из хвоста и развевалась по ветру от быстрой ходьбы. Лицо ее горело от предвкушения того, чего она ждала всю жизнь.

Домик и вправду оказался уютным и чистым, но, в общем, она не успела его как следует разглядеть, потому что увидела в углу довольно широкую кровать с кружевными железными спинками, и Паоло наконец содрал с нее топ и юбку, жадно набрасываясь на ее красивое смугловатое тело… Когда они снова и снова, чуть отдохнув от сладкой усталости, принимались ласкать друг друга, Эллис казалось, что сейчас она не выдержит и сойдет с ума. За все это время они почти не произнесли ни слова.

– Эллис, солнышко мое, – наконец заговорил Паоло. – Господи, как хорошо! Какие мы были дураки! Как мне тебя не хватало!

А потом они сидели на кровати, оба совершено нагие, и хохотали до слез, набирая в рот вина и пытаясь при этом целоваться. Вино стекало по их телам, но это уже вызывало не страсть, а почти детское веселье. А потом лицо Паоло снова стало внимательным и серьезным, казалось, он о чем-то напряженно думал, что-то выбирал, глядя на Эллис. Она же, видя это, боялась задавать ему вопросы. Она боялась дышать, восхищенно глядя на такого не похожего на самого себя Паоло. А что станет после того, как они разойдутся по домам?

Между тем уже давно стояло утро, солнечное и зеленое, напоенное запахами свежей травы и цветов. Франческа и Гида, наверное, беспокоятся. А может, они все поняли и, чокнувшись любимым «Санто», радостно поздравили друг друга, что все так закономерно произошло и они на старости лет породнятся. Эллис поняла, что хмельной сон закончился, пробуждение и отрезвление неизбежно. Господи, как это жестоко! Как ей теперь все это пережить и забыть?.. В домике осталась смятая постель, облитая вином, ставшая их убежищем, единственным сообщником и верным другом. Эллис с тоской оглянулась на нее. Да, все хорошее когда-нибудь кончается.

– Да не смотри ты так… – Паоло тихо обнял ее и поцеловал в шею, под волосы. – Мы же сегодня вернемся, так что бардак разбирать не надо… Или ты не хочешь больше со мной встречаться?

На мгновение Эллис показалось, что она задыхается. Она тоненько, едва слышно застонала. Смертный приговор был отменен. Теперь понятно, что чувствуют люди в эту секунду.

Он смотрел на нее шутливо-победоносно, потому что был просто уверен, что она ему не откажет. Все женщины после первой ночи еще крепче висли у него на шее. И он не заметил за своим торжеством, как меняется ее лицо, какая серьезная и глубокая боль отражается в глазах…

– Паоло…

– Эллис! Солнышко мое! Не волнуйся, я теперь тебя никуда не отпущу. Флоренция – наш город и никто нам не будет мешать.

Неясно было, к чему он сказал последнюю фразу, но Эллис поняла: эта ночь ничего не значит – он просто решил ее осчастливить, тогда как она ждала этих отношений всю жизнь…

«Не переживай, дорогая Эллис, мне вовсе не надоело быть твоей жилеткой», – писал ей Джек в ответ на душераздирающий рассказ о последних событиях.

Происходящее в своей душе и жизни она изложила в столь сочных и гротесковых выражениях, что сама удивилась литературному таланту, открывшемуся в ней, видимо, вследствие пережитого шока.

Она не знала, как заставить себя успокоиться. Эти встречи приносили боль, гораздо более сильную, чем радость. Она все время ждала конца. Она боялась его, не хотела, но ждала. Она понимала, что сказка, которую Паоло по какой-то неизвестной причине (скорее всего, для разнообразия) решил устроить именно для нее, скоро закончится. И сказочник захлопнет книгу, а кто слушал – молодец! И у нее каждый раз темнело в глазах от этой мысли: а что она станет делать потом? Разве можно будет жить, работать?.. Высказав все это Джеку, Эллис вдруг усомнилась: а можно ли так вываливать свое сокровенное чужому человеку? Ведь он ни в чем не виноват…

«Уж если ты по каким-то причинам выбрала меня в лучшие подружки, я не собираюсь тебя разочаровывать и тем более смеяться над тобой, – писал ей Джек. – Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Наверное, если бы мы встретились, то могли бы стать неплохими друзьями. Вполне реальными, а не виртуальными…

P.S. Я же говорил тебе, что Италия проявит ваши отношения с Паоло. А скажи, ты не преувеличиваешь свои чувства? Вдруг, когда пройдет эйфория, все это окажется просто успешно достигнутой целью, к которой ты скоро потеряешь интерес. А человек, может быть, влюбился в тебя… Я бы влюбился, это точно!».