Возмездие Эвелит (сборник) - Страница 53

Детей здесь было множество, они с любопытством глазели из всех портиков. Дети выглядели здоровыми и, несмотря на естественный страх перед чужаками, достаточно радостными. Но Макензи они показались слишком торжественными, и все были в одинаковых голубых одеждах. Взрослые стояли между детьми с бесстрастными лицами. Все они вернулись с полей, завидев приближающийся полк. Тишина была похожа на баррикаду. Макензи почувствовал, как его прошибает пот. Выехав на центральную площадь, он тяжело перевел дух; он почти задыхался.

Фонтан в форме лотоса потренькивал в центре площади. Его окружали деревья в цвету. С трех сторон площади стояли массивные здания, по-видимому, склады. С четвертой стороны располагалось маленькое храмовидное строение с изящным куполом — явно главное управление и молитвенный дом. На нижней ступеньке выстроились с полдюжины мужчин в голубых одеяниях, пятеро из них — молодые здоровые детины. Шестой — человек средних лет с символами ян и инь на груди. Черты его лица, сами по себе непримечательные, выражали невозмутимое спокойствие.

Макензи и Шпейер натянули поводья. Полковник мягко поздоровался:

— Философ Гейнз? Я Макензи, а это майор Шпейер. — Он клял себя за свое смущение и не знал, куда девать руки. Молодые парни были ему более или менее понятны: они наблюдали за ним с плохо скрытой враждебностью. Но ему было не по себе от взгляда Гейнза.

Глава поселения слегка наклонил голову.

— Добро пожаловать, джентльмены. Не хотите ли войти?

Макензи спешился, привязал лошадь к столбу и снял шлем. Его красно-коричневая униформа выглядела особенно потрепанной в этом окружении.

— Благодарю. Я вас надолго не задержу.

— Очень хорошо. Следуйте за мной, пожалуйста.

Напряженно, в сопровождении молодых людей они прошли через приемную и дальше, в небольшой зал. Шпейер оглядел мозаику.

— Что ж, очень красиво, — пробормотал он.

— Спасибо, — сказал Гейнз. — Прошу в кабинет. — Он распахнул великолепно отделанные двери орехового дерева и жестом попросил посетителей войти. Помощники его остались снаружи.

Комната была строгой, с белыми стенами и минимумом обстановки: письменный стол, книжная полка и несколько стульев без спинок. Окно выходило в сад.

Гейнз сел. Макензи и Шпейер последовали его примеру, неловко чувствуя себя на этих сиденьях.

— Лучше сразу перейдем к делу, — выпалил полковник.

Гейнз промолчал. Наконец Макензи пришлось продолжать:

— Ситуация такова. Наши силы заняли Калистогу и расположили отряды по обе стороны от холмов. Таким путем мы контролируем как дорогу на Напа-Валли, так и дорогу на Валли-оф-дзе-Мун, по крайней мере с севера. Расположить войска с востока лучше всего здесь. Мы планируем стать укрепленным лагерем вон в том поле. Я сожалею, что придется нанести некоторый ущерб вашим посевам, но вы получите компенсацию, как только законное правительство будет восстановлено. И продовольствие, лекарства, вы понимаете, сколько-то армия вынуждена будет реквизировать, но мы постараемся не причинять населению излишних тягот и дадим расписки. Э-э… из предосторожности мы должны будем поселить в этой общине несколько человек, чтобы присматривать за ходом дел. Они будут стараться как можно меньше вмешиваться. О'кей?

— Устав Ордена исключает какие-либо контакты с военными, — не повышая голоса, ответил Гейнз. — Собственно говоря, ни один вооруженный человек не должен переступать границу селения эсперов. Я не могу участвовать в нарушении закона, полковник.

— Если вы так привержены закону, философ, — сказал Шпейер, — я напомню вам, что оба, и Фаллон и судья Бродский, объявили военное положение. Обычные нормы не действуют.

Гейнз улыбнулся.

— Так как законным может быть только одно правительство, — сказал он, — заявления другого не имеют силы, они пусты. Для стороннего наблюдателя звание судьи Фаллона выглядит выше, особенно когда его сторона контролирует большее пространство, чем отдельные разрозненные кусочки.

— Теперь уже нет! — рявкнул Макензи.

Шпейер жестом остановил его.

— Может быть, вы не в курсе событий последних нескольких недель, философ, — сказал он. — Позвольте мне в коспективной форме изложить их вам. Наши части обошли фаллонитов и спустились с гор. В центре Калифорнии не осталось уже почти ничего, что могло противостоять нам, так что двигались мы быстро. Мы заняли Сакраменто, мы контролируем реку и железную дорогу. Наши опорные пункты тянутся к югу под Бейкерсфилдом, с Иоселитом и Кингс-Каньоном, не очень далеко, чтобы можно было снабжать всем необходимым укрепленные позиции. Когда мы закроем этот северный конец, силы фаллонитов вокруг Реддинга окажутся в окружении, попадут в ловушку между нами и мощными боссменами, которые все еще удерживают районы Тринити, Шасты и Лассена. Сам факт нашего пребывания здесь вынудил противника эвакуировать Колумбийскую долину, чтобы защитить Сан-Франциско. Теперь еще вопрос, кто из нас занимает большую территорию.

— А как с армией, которая выступила против вас в Сьерре? — резко спросил Гейнз. — С ней вы расправились?

Макензи нахмурился.

— Нет. Это не секрет. Они прошли через Мотер-Лод и обошли нас. Они сейчас в Лос-Анджелесе и в Сан-Диего.

— Грозный хозяин. Вы рассчитываете бесконечно сохранять это противостояние?

— Мы сделаем все возможное, чтобы покончить с ним, — сказал Макензи. — Там, где мы находимся, у нас преимущество внутренних коммуникаций, и большинство землевладельцев охотно сообщают нам все, что им удается заметить. Мы можем вовремя направить силы в любое место, где враг соберется атаковать.

— Жаль, что такая богатая земля должна быть искорежена войной.

— Да уж.

— Наша стратегия сейчас достаточно очевидна, — сказал Шпейер. — Мы должны перерезать коммуникации врага по самому центру, за исключением моря, которое не может полностью обеспечить далеко отстоящие войска необходимым снабжением. Мы отрежем их от значительной части продовольствия и материальных ресурсов, а главное — от жидкого топлива. Что же касается нас самих, то мы почти полностью находимся на самообеспечении. Уже очень скоро мы будем в более выгодном положении, чем не имеющая корней армия, с которой мы столкнемся. Я думаю, судья Бродский вернется в Сан-Франциско еще до осени.

— Если ваши планы осуществятся, — сказал Гейнз.

— Это наша забота. — Макензи подался вперед и уперся кулаком в колено. — О'кей, философ, я знаю, вы предпочли бы, чтобы победу одержал Фаллон, но полагаю, у вас хватит благоразумия не поддерживать сторону, обреченную на провал. Будете вы сотрудничать с нами?

— Орден не участвует в политических делах, полковник, за исключением случаев, когда его собственному существованию угрожает опасность.

— О, к чему такой тон? Под «сотрудничать» я подразумеваю только то, что вы не станете мешать нам, путаясь у нас под ногами.

— Боюсь, это уже будет означать сотрудничество. Мы не можем терпеть военные силы на наших землях.

Макензи в упор посмотрел на ставшее каменным лицо Гейнза и подумал, что ослышался.

— Вы приказываете нам удалиться? — Он не узнал собственного голоса.

— Да, — сказал философ.

— В то время, когда ваш город находится под прицелом нашей артиллерии?

— Вы действительно станете стрелять в женщин и детей, полковник?

О, Нора! — мысленно воскликнул Макензи.

— Мы обойдемся без этого. Наши люди могут просто войти.

— Против пси-бластов? Прошу вас, не губите ваших бедных парней. — Гейнз помолчал, затем продолжил: — Я мог бы также указать, что, потеряв свой полк, вы поставите под удар все ваше дело. Вы можете свободно обойти наши угодья и проследовать на Калистогу.

Оставив позади гнезда фаллонитов, позволив противнику проникать через мои коммуникации на юге, — скрипнув зубами, подумал Макензи.

Гейнз поднялся.

— Разговор окончен, джентльмены, — сказал он. — У вас есть час времени, чтобы очистить нашу территорию.

Макензи и Шпейер тоже встали.

— Мы еще не кончили, — сказал майор. Лоб и длинный нос его покрылись потом. — Я хочу кое-что добавить…