Возмездие Эвелит (сборник) - Страница 52
Но теперь «непоседы» отошли. Вообще не приняли боя. А это означало, что и их собратья кугуары тоже эвакуированы. Вы не станете ведь обнажать часть фронта в том месте, которое намереваетесь удерживать. Так?
— Вниз, в долины, — сказал Даньелиз, а в ушах у него странным образом прозвучал голос Лауры, напевавший: «В долину, вниз спустись, в долину».
— Предатели! — вскричал майор. Даже индеец охнул, словно получил удар под ложечку. — Нет, не может быть! Мы бы знали.
«И ветра вой услышишь, голову склонив». А ветер и правда завывал вдоль холодных утесов.
— В лесу множество троп, — сказал Даньелиз. — Пехота и кавалерия могут воспользоваться ими, если знакомы с местностью. А «кошки» с ней знакомы. Конечно, переправить экипажи, вагоны, крупные орудия будет труднее. Но противнику надо только обойти нас с флангов, а затем он может повернуть назад. Если же мы вздумаем преследовать его, он нас отрежет. Боюсь, мы в ловушке.
— Восточный склон… — нерешительно начал Джейкобсен.
— Зачем? Чтобы захватить скалы? Нет, мы попались и должны будем торчать здесь, пока они совсем не уберутся. — Даньелиз так сжал свой притороченный к седлу горн, что костяшки пальцев побелели. — Я почти уверен, что это идея полковника Макензи. Это в его стиле.
— Но тогда они между нами и Фриско! Тогда как почти все наши силы на севере…
Между мной и Лаурой, — подумал Даньелиз. Вслух он сказал:
— Я предлагаю, майор, немедленно связаться с командованием. И лучше по радио. — Он с усилием поднял голову. Ветер бил ему прямо в глаза. — Не надо отчаиваться. Нам бы только схватиться с ними в открытую, тогда все будет не так скверно.
неотвязно звучало в голове.
Дожди, заливающие зимой Калифорнийскую долину, уже кончались. Буйная зелень окаймляла шоссе, по которому Макензи ехал верхом на север. Эвкалипты и дубы покрылись новой листвой. А дальше за ними расстилались в шахматном порядке поля и виноградники. Цвета всех оттенков пестрели вплоть до далеких холмов справа и до более близких, высоких слева. Шоссе между этими холмами шло словно между двух стен. Разбросанные по местности дома землевладельцев отсюда уже не были видны. Этот конец Напа-Валли принадлежал общине эсперов и назывался поселком Святой Елены. Облака, как белые горы, громоздились на западной стороне кряжа. Бриз доносил до Макензи запах растений и развороченной земли.
Позади полковника громыхали «непоседы». Полк был на марше; три тысячи сапог одновременно ударяли по шоссе, сотрясая землю; гремели орудия и фургоны. Непосредственной угрозы нападения не было. Но кавалерия на всякий случай тоже держалась рядом, готовая в любой момент прийти на помощь. Солнце отражалось в шлемах и пиках всадников.
Внимание Макензи было обращено вперед. Желтые стены и красные черепичные крыши виднелись между стоявших в розовом и белом цвету сливовых деревьев. Это была крупная община, насчитывавшая несколько тысяч человек. Полковник почувствовал, как напряглись мышцы его живота.
— Думаешь, мы можем доверять им? — уже не первый раз спросил он. — Мы получили по радио только согласие на переговоры.
Шпейер, ехавший рядом с ним, кивнул.
— Полагаю, они будут честны. В особенности при наличии здесь наших ребят. Эсперы вообще против насилия.
— Да, но если дойдет до боя… я знаю, они не весьма сильны в этом деле. Орден не занимался этим давным-давно. Но когда много эсперов собираются вместе, там обязательно оказывается несколько обладающих этими проклятыми псиониками. Я не хочу, чтобы мои люди взорвались, или были подняты на воздух и сброшены оттуда, или чтобы с ними стряслась еще какая-нибудь мерзость.
Шпейер искоса глянул на него.
— Ты боишься их, Джимбо? — пробормотал он.
— Черт, нет! — Макензи не был уверен, что сказал правду. — Но они мне не нравятся.
— Они делают много добра. Особенно для бедных.
— Конечно, конечно. Хотя каждый порядочный боссмен заботится о своих людях, и у нас тоже есть такие вещи, как церкви и приюты. Я не считаю, что милосердие — а они могут себе это позволить при их фондах — я не считаю, что оно дает им право воспитывать сирот и детей бедняков так, как они это делают: бедняги совершенно не приспособлены к жизни за пределами общины.
— Цель этого, как ты хорошо знаешь, ориентировать их против так называемых внутренних границ. В чем американская цивилизация в целом не особенно заинтересована. Честно говоря, совершенно независимо от поразительных способностей, развившихся у некоторых эсперов, я часто завидую им.
— Ты, Фил? — Макензи вытаращил на друга глаза.
Морщины на лице Шпейера стали глубже.
— Этой зимой мне довелось убить немало моих соотечественников, — сказал он тихо. — Моя мать, и жена, и дети остались вместе с другими в форте Маунт-Лассен, и, прощаясь, мы знали, что, вполне возможно, расстаемся навсегда… И в прошлом я тоже убил много людей, никогда не причинивших мне лично никакого зла. — Он вздохнул. — Я часто думал, каково это чувствовать мир и внутри, и снаружи.
Макензи постарался выкинуть из головы Лауру и Тома.
— Конечно, — продолжал Шпейер, — основная причина твоего — да и моего тоже — недоверия к эсперам в том, что они представляют нечто чуждое нам. Иногда это прямо-таки переворачивает все понятия, с которыми мы выросли. Знаешь, недели две назад в Сакраменто я заглянул в исследовательскую лабораторию университета поглядеть, как там дела. Невероятно! Простой солдат поклялся бы, что это нечистая сила. Это более сверхъестественно, чем… чем телепатия или телекинез. Но мы с тобой при виде таких чудес приходим в восторг. А почему? Потому что лаборатория научная. Эти люди работают с химическими, электронными, субвирусными бесконечно малыми частицами. Все это укладывается в голове образованного американца. Но мистические явления… нет, этого нам не понять. Здесь нам потребовалось бы отказаться от всех наших прежних взглядов и представлений. В твои или мои годы, Джимбо, это нелегко.
— Может быть, и так. — Макензи потерял интерес к разговору. Селение было уже совсем близко.
Он повернулся к капитану Халсу, ехавшему в нескольких шагах позади.
— Здесь мы расстанемся, — сказал он. — Передайте привет подполковнику Ямагучи и скажите, что до моего возвращения он остается вместо меня. Если что-нибудь покажется ему подозрительным, пусть действует по собственному усмотрению.
— Слушаюсь, сэр. — Халс отдал честь и быстро повернул кругом. Вообще говоря, Макензи мог и не повторять своих распоряжений — все было давно обговорено. Но он придавал значение ритуалу. Он пустил своего крупного гнедого рысью. За спиной слышались сигналы горна и громкие команды, передаваемые сержантами своим отделениям.
Шпейер держался рядом. Макензи настоял на его участии в переговорах. Он не был уверен, что сможет состязаться с эсперами, но Фил, пожалуй, сможет.
Не то, чтобы здесь был вопрос дипломатии или чего-нибудь такого, надеюсь, — подумал он. Чтобы успокоиться, он сконцентрировался на простых и реальных вещах — на цокоте копыт, на подъеме и опускании седла под собой, на ритмических движениях мышц лошади, на ее запахе, на скрипе и позвякивают сабли у своего пояса — и внезапно вспомнил, что именно такой способ рекомендуют эсперы.
Ни одна община не была огорожена каменной стеной, какие окружают большинство городков и все опорные пункты боссменов. Офицеры свернули с шоссе и двинулись по улице между двумя рядами зданий с колоннами. Боковые улицы отходили в обоих направлениях. Селение не занимало большой территории, но было расположено кучно, отдельными группками из родственных семей или кланов, назовите как вам больше нравится. По этому поводу ходили всякие грязные толки. Но Шпейер, который уж наверняка знал лучше, говорил, что распутства здесь не больше, чем во внешнем мире. Просто эсперы идее частной собственности предпочитают собственность общую и детей тоже воспитывают не изолированно, а сообща.