Возмездие Эвелит (сборник) - Страница 48

Раскат грома в горах был подобен артиллерийскому залпу. Прошло некоторое время, прежде чем Макензи пошевелился, и то лишь для того, чтобы положить бумагу на стол. Медленно, с трудом собирался он с силами, преодолевая возникшую внутри пустоту.

— Они осмелились, — Шпейер сказал это без всякого выражения. — Они действительно осмелились.

— А? — Макензи перевел взгляд на майора.

Шпейер отвел глаза. Он смотрел на собственные руки, мявшие сигарету. Но речь его теперь была резкой, быстрой и решительной:

— Я могу представить, что произошло. Эти ястребы орали про импичмент с того самого момента, когда Бродский мирно договорился о границах с Западной Канадой. А у Фаллона, конечно, есть собственные амбиции. Но его сторонники находятся в меньшинстве, и он знает это. Избрание его вице-судьей помогло несколько утихомирить ястребов, но нормальным путем ему никогда не стать судьей, потому что Бродский не умрет от старости раньше самого Фаллона. И вообще, больше пятидесяти процентов сенаторов — деловые и трезвые боссмены, которые не согласятся, что ТША вправе рассчитывать на захват всего континента. Я не представляю, как импичмент мог быть проведен в честно собранном сенате. Там скорее провалили бы Фаллона.

— Но сенат-то собирался, — сказал Макензи. Слова прозвучали для него самого так, словно произнес их кто-то другой. — Об этом сообщали последние известия.

— Конечно. Заседание было назначено на вчера «для обсуждения ратификации договора с Западной Канадой». Но боссмены разбросаны по всей стране, каждый живет в своем округе. Они все должны были добраться до Сан-Франциско. Но не всем это удалось по самым разным причинам. И получилось, что сколько-то самых стойких приверженцев Бродского не поспели вовремя. Сенат имел кворум, но состоял он главным образом из сторонников Фаллона, так что ястребы получили большинство. К тому же собрались они в выходной день, когда горожане заняты своими личными делами. Тут быстренько импичмент — и новый судья! — Шпейер сунул сигарету в рот и стал шарить по карманам в поисках спичек. Мускулы его лица подергивались.

— Ты уверен? — пробормотал Макензи. Мысли путались, и он чувствовал себя, как в тот день, когда однажды в Паджет-сити был приглашен на яхту, а она попала в сплошной туман. Все вокруг холодно и неясно, и сам ты словно слепой, и не знаешь, за что ухватиться.

— Конечно, я не уверен! — угрюмо рявкнул Шпейер. — И никто не будет уверен, пока не станет слишком поздно. — Спичечный коробок дрожал в его кулаке.

— Они, э… у них уже и новый главнокомандующий, я заметил.

— Угу. Они хотят как можно скорее заменить всех, кому не могут полностью доверять, а Де Барро был ставленником Бродского. — Спичка вспыхнула с дьявольским треском. Шпейер затянулся что было сил. — Естественно, включая тебя и меня. Оружие в полку будет сведено до минимума, так что никто и не помыслит о сопротивлении, когда прибудет новый полковник. И к тому же на всякий случай он приведет с собой батальон. Иначе он воспользовался бы самолетом и был бы здесь уже завтра.

— А почему не поездом? — Макензи почувствовал запах дыма и потянулся за своей трубкой. В кармане кителя она все еще оставалась теплой.

— Возможно, все подвижные составы отправлены на север, чтобы внедрить войска туда, где боссмены могут поднять восстание. В долинах сейчас спокойнее, там только мирные фермеры и колонии эсперов. Никто из них не попытается помешать фаллонитам проникнуть на сторожевые посты Эко и Доннера. — Шпейер произнес это с величайшим презрением и гневом.

— Что же нам делать?

— Я полагаю, сторонники Фаллона облекли все в законные формы, у них должен быть кворум, — сказал Шпейер. — Никто теперь не установит, было ли все действительно конституционно… Я читал и перечитывал это чертово сообщение с той минуты, как Эрвин расшифровал его. Там есть многое между строк. Я думаю, например, о том, что касается Бродского. Если бы он был арестован, они сказали бы это, и их меньше беспокоила возможность мятежа. Может быть, его личной охране удалось вовремя помочь ему скрыться. Теперь за ним, понятно, охотятся.

Макензи вынул трубку, но тут же забыл о ней.

— Том прибудет с теми, кто заменит нас, — тихо сказал он.

— Да. Твой зять. Хитро задумано, не так ли? Вроде бы залог твоего хорошего поведения, ну и скрытое обещание, что ты и твои близкие не пострадают, если ты выполнишь все, что приказано. Том славный парень. Он будет стоять на своем.

— Это ведь и его полк. — Макензи расправил плечи. — Он хотел, конечно, воевать с Западной Канадой. Молодость и… и много жителей тихоокеанского побережья погибло на границе с Айдахо во время стычек. В том числе женщины и дети.

— Ладно, — сказал Шпейер, — ты командир полка, Джимбо. Что будем делать?

— О Господи, не знаю. Я всего лишь солдат. — Черенок трубки треснул в пальцах Макензи. — Но мы ведь здесь не личная боссменская милиция. Мы клялись поддерживать Конституцию.

— В том, что Бродский отступил от некоторых наших требований, связанных с Айдахо, я не вижу оснований для импичмента. Я считаю, что он был прав.

— Ну…

— Coup d'etat[15] как его ни назови, всегда одинаково отвратителен. Пусть ты и не так, как я в курсе всех текущих событий, Джимбо, но ты не хуже меня знаешь, что будет означать судейство Фаллона. Война с Западной Канадой — это, пожалуй, еще меньшее из бед. Фаллон стоит за сильное центральное правительство. Он найдет способы разделаться со старыми боссменскими семействами. Потомки тех, кто жил здесь с незапамятных времен, первыми сложат головы — он уж постарается! Иных обвинят в тайном сговоре с людьми Бродского — не вполне без оснований — и накажут материально. Общины эсперов получат прекрасные большие наделы, так что экономически они смогут подорвать другие хозяйства. Дальнейшие войны надолго отвлекут боссменов от их собственных дел, которые за это время пойдут прахом. Таким вот путем мы будем двигаться к великолепной цели Воссоединения.

— Если центр эсперов поддерживает его, что мы можем сделать? Я достаточно наслышан о пси-бластах. Я не могу предложить моим людям столкнуться с этим.

— Ты можешь предложить своим людям столкнуться с водородной бомбой, Джимбо, и они на это пойдут. Больше пятидесяти лет Макензи командуют «непоседами».

— Да. Я думал, когда-нибудь Том…

— Мы уже давно наблюдаем эту стряпню. Помнишь наш разговор на прошлой неделе?

— Угу.

— Я могу напомнить тебе также, что Конституция была написана, чтобы четко «подтвердить древние права и свободы каждого отдельного региона».

— Оставь меня в покое! — не выдержал Макензи. — Говорю тебе, я не знаю, что хорошо, а что плохо! Оставь меня в покое!

Шпейер умолк, наблюдая за ним сквозь завесу дыма. Макензи некоторое время расхаживал взад-вперед, сапоги его выбивали по полу барабанную дробь. Наконец он швырнул через комнату свою сломанную трубку, которая теперь разлетелась вдребезги.

— О'кей. — Каждое слово давалось ему с таким трудом, точно застревало в горле. — Эрвин хороший человек, он умеет держать рот на замке. Пошли его перерезать телеграфную линию на несколько миль повыше. Чтобы выглядело так, будто она повреждена бурей. Небу известно, телеграф достаточно часто выходит из строя. Тогда официально мы вообще не получали сообщения генштаба. Это даст нам несколько дней, чтобы связаться с командованием штаба Сьерры. Я не хочу выступать против генерала Крукшанка… но я уверен, что знаю, какой путь он выбрал бы, будь у него такая возможность. Завтра мы подготовимся к действиям. Это не фокус отвести назад батальон Холлиза, а им потребуется время, чтобы выдвинуть реальную силу против нас. Еще до этого выпадет первый снег, и мы будем отрезаны от всех на зиму. А лыжи и снегоступы есть только у нас, мы сможем поддерживать связь с другими соединениями и что-нибудь организовать. Весной же — ну, там видно будет.

— Спасибо, Джимбо. — Ветер почти заглушил слова Шпейера.