Возмездие - Страница 62

    Бойцы отряда Млынского — в коридорах замка. Иванов, Мгеладзе, а следом за ними Млынский и Ерофеев с боем пробиваются по лестницам наверх, взламывают высокие двери и неожиданно оказываются в просторном рыцарском зале, переоборудованном в класс, где тренировали летчиков-смертников. Здесь стоят тренажеры с самолетами-ракетами Фау-1 в натуральную величину. Перед каждым — объемные макеты Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Челябинска, Свердловска, Горького с основными ориентирами. На стенах — плакаты и схемы наведения ракет, запускаемых с бомбардировщиков.

    Все остановились на секунду, пораженные этим парадом смертоносной техники.

    — Что ж это за хреновина? — спросил Ерофеев. — Бомба или самолет?

    — И то и другое, Ерофеич. Что-то вроде торпеды, только крылатой, — поясняет Иванов, который, не теряя времени, снимает приборы наведения с ракеты-тренажера.

    — А кабинка зачем?

    — По спецзаказу. Человека в нее сажают, он наводит бомбу на цель…

    — А сам?

    — А сам погибает, — подтверждает Млынский. — Поторопитесь с разборкой, старший лейтенант.

    Млынский с Ерофеевым выходят в коридор. Навстречу солдаты тащат опечатанные сургучом железные ящики.

    — Осторожней с приборами, — предупредил их Млынский.

    Лейтенант Ковалев и несколько сержантов в комнате со взорванной железной дверью потрошили сейфы и, мельком проглядев бумаги, набивали ими вещмешки.

    — Секретные документы, товарищ полковник! — доложил Ковалев.

    На лестнице Млынскому и Ерофееву встретился Радкевич. На голове его белела повязка.

    — Товарищ полковник! Остатки гарнизона и летчики-смертники заперлись в подвалах замка.

    — Так…

    — Предложили сдаться — отказались. Разрешите рассчитаться с ними?.. За Варшаву…

    Млынский кивнул.

    Ерофеев — в дверях, на которых нарисованы два нуля.

    — И что за нули? Тоже небось секретная часть…

    Ударом сапога вышибает двери, и оттуда тотчас раздается выстрел. Пуля бьет в стену над головой полковника…

    Ерофеев бросается в туалетную комнату, подминает под себя стрелявшего, выбивает у него из рук пистолет и хватает за ворот… генерала. Он одет в голубой мундир, выражение лица растерянное и злое.

    — Вот это птица! Сидишь в дерьме, так не чирикай.

    — Кто вы такой? — спросил по-немецки Млынский.

    — Прикажите вашему солдату отпустить мой воротник, — отвечает генерал. — Я — начальник учебного центра генерал-лейтенант Форет.

    Млынский, а следом за ним Ковалев и Ерофеев с генералом выходят во двор замка.

    На трофейном мотоцикле с ревом подкатывает связной автоматчик.

    — Товарищ полковник! Старший лейтенант Бондаренко просит передать: на аэродроме свирепый огонь из дотов. Треба подкрепления и пушчонку какую-нибудь.

    — Пушчонку… — Млынский оглядывается вокруг. — Ковалев!

    — Я!

    — Возьмите комендантский взвод, гранатометчиков, ездовых — и немедленно к Бондаренко! Аэродром должен быть взят через двадцать минут!

    — Есть!

    По шоссе, ведущему к аэродрому объекта «Хайделагер», на предельной скорости мчится колонна бронетранспортеров. По обочине движутся танки.

    Обгоняя их, в сопровождении эскорта мотоциклистов несется машина Вольфа…

    А на аэродроме люди приветственно машут заходящему на посадку транспортному самолету «ЛИ-2».

    — Какое дело сделали, а? Товарищ полковник, какое дело! — восторженно кричал Ерофеев.

    Млынский, улыбаясь, посмотрел на часы.

    — Погоди еще. Не кажи «гоп»…

    Самолет касается полосы и катится по ней к лесу.

    Истребители сопровождения продолжают кружить над аэродромом.

    Дверца самолета открывается, и из него, не дожидаясь, пока опустят трап, прыгает на землю офицер. Широко улыбаясь, докладывает Млынскому:

    — Товарищ полковник! По приказу командующего 4-м Украинским фронтом прибыли с грузом медикаментов и боеприпасами. В обратный рейс заберем раненых и трофеи.

    — Благодарю, капитан, с прибытием. — Млынский пожал офицеру руку и кивнул в сторону генерала. — Этого тоже захватите с собой.

    — Есть!

    — Ковалев, грузите документы и раненых! Иванов, все готово?

    — Так точно, товарищ полковник!

    Иванов и сержант Косых подгоняют к самолету тележку, на которой уложены приборы, ящики и мешки с документами.

    — Товарищ полковник, — окликает Млынского Катя Ярцева, — есть связь с Алиевым!

    — Катя, передавай: мы заканчиваем работу и через полчаса отходим. Пусть пробиваются к нам навстречу.

    — Есть!.. Товарищ полковник, у аппарата — капитан Озеров. Майор Алиев ранен…

    И тут снаряды и мины с грохотом неожиданно обрушились на аэродром.

    Лошади в упряжках вскинулись на дыбы… Только что прибывший офицер упал на бетон, обливаясь кровью. От прямого попадания брызнул стеклами и загорелся домик диспетчерской службы…

    — Вот и до нас добрались, — сказал Ерофеев.

    Самолет был цел, и винты его крутились. Только плоскости и фюзеляж кое-где порвали осколки.

    — Раненых в самолет! Быстро! — приказал Млынский.

    — Иван Петрович! — Ерофеев показал на дальний конец аэродрома, там уже были видны немецкие бронетранспортеры.

    — Вижу… Катя! Что отвечает Озеров?

    — Сейчас. У меня что-то с рацией. Видно, задело…

    — Исправляй!

    Истребители прошлись на бреющем, поливая из пушек и пулеметов ползущие по бетону бронетранспортеры.

    Люди под обстрелом продолжали работать, загружая в самолет трофеи и раненых.

    Погрузка окончена. Взревели винты самолета. Но дверца еще была открыта…

    — Товарищ полковник! — снова появился связной от Бондаренко в окровавленной гимнастерке. — Лейтенант просил передать: эсэсовцы нас обходят с флангов.

    — Спасибо, солдат. Ты ранен — до самолета сам дойдешь, или помочь?

    — Дошел бы сам, товарищ полковник, если бы сначала вы в него сели…

    — Отставить разговоры! Марш в самолет!

    Раненый повернулся, вышел из-за укрытия на бетон и вдруг закричал, замахав руками, пилоту:

    — А ну убирайся отсюда к чертовой матери! Вали, пока цел!

    Истребители снова прошли над аэродромом, заставив бронетранспортеры попятиться к лесу…

    «ЛИ-2» покатился сначала медленно, потом быстрее, быстрее и оторвался наконец от земли…

    — Ура! — раздалось над аэродромом.

    Раненый солдат покачнулся и упал. Ерофеев и Млынский подбежали к нему.

    — Извиняйте, товарищ полковник, — тихо сказал солдат. — Только я не раненый. Я уже убитый… — И сник на руках Ерофеева.

    — Прости, солдат. — Млынский снял фуражку.

    Подбежал Радкевич.

    — Самолеты ушли. Пора и нам уходить, Иван Петрович…

    Истребители снова промчались, покачав на прощание крыльями — видимо, расстреляли весь боезапас.

    Млынский развернул планшет.

    — Отходим в сторону полигона, к Алиеву.

    — Подвалы замка, склады горючего и ангары заминированы, — доложил Радкевич. — Разрешите взорвать?

    — Пусть подойдут поближе, — сказал полковник. — И сделаем им хороший фейерверк…

    После того как улетели истребители, немцы возобновили атаку. Бронетранспортеры шли уже с двух направлений: с дальнего конца аэродрома и по бетонке. За бронетранспортерами цепями наступали эсэсовцы.

    Бойцы и партизаны отстреливались, укрываясь за деревьями, разрушенными строениями, давая возможность отойти ядру отряда.

    Мощные взрывы взметнули над лесом пламя, стволы деревьев, обломки стен…

    Не стихала перестрелка и в районе полигона. Изредка были слышны взрывы гранат.

    По болоту, поросшему мелким кустарником и камышом, шли, выбиваясь из последних сил, люди Алиева и освобожденные ими заключенные. Шли, увязая по колено, по пояс, по горло в вязкой жиже. Шли и несли на руках раненых, а впереди всех — комиссара на плащ-палатке…