Возлюбленная бессмертного. Метка убийцы Богов (СИ) - Страница 28

Стражники и их пленник уже скрылись из зоны видимости. Остальные гости стали расходиться — одни перед уходом выражали Латэе сочувствие, другие спешили поскорее убраться из дворца матери преступника.

Я слышала, что говорили окружающие меня Боги и Богини — жители Элирии и так считали Кая немного странным, и теперь все они наперебой пересказывали друг другу всякие необычные истории, выставляющие его в дурном свете. Выставляющие его убийцей, опасным и неуравновешенным. И даже не пытались говорить тише в моем присутствии. Сплетничали прямо под крышей Латэи, не потрудившись для начала покинуть дворец.

Но вот зал опустел.

Я подошла к матери Кая, сидевшей на кушетке в дальнем конце комнаты. Плечи Латэи поникли, она спрятала лицо в ладонях, и ее вид лучше всего демонстрировал всю серьезность сложившейся ситуации.

―Что с ним будет?.. ―мой голос дрогнул.

Латэя подняла на меня взгляд, полный лютой, уничтожающей ненависти.

―За убийство Богини? А ты как думаешь? ―тихо и зло прошептала она. ―Его казнят. Моего сына казнят из-за тебя! ―ее шепот перешел в рычание, смешанное с болью.

Я почувствовала, как из-под моих ног начала уходить земля.

Не может быть… Не может быть!..

―Мы должны что-то сделать. Что-то же можно сделать!..

Богиня вскочила с кушетки, сжав руки в кулаки:

―Убирайся отсюда. Скройся с глаз моих, пока я тебя не уничтожила!

Я смотрела на нее, пытаясь что-то сказать, как-то повлиять на нее, заставить действовать. Ведь только она одна и может как-то остановить их, выручить Кая.

Но у меня опустились руки. Латэя его мать. Если бы она могла что-то сделать, сделала бы, не дожидаясь моей просьбы. Развернувшись, я вышла на террасу, а затем в сад. Прошла к ближайшему мосту.

Я чувствовала себя оглушенной, опустошенной, но я знала, что боль еще придет. Так же, как и страх. Сейчас все мои чувства притуплены шоком, я словно до конца не верю во все это. Но рано или поздно до меня дойдет весь кошмар, весь ужас, весь чудовищный смысл произошедшего.

И тогда я не смогу жить.

Как-то я умудрилась найти дорогу обратно во дворец. Здесь было пусто. Пусто и темно. Огромные залы рождали эхо, по их углам притаились зловещие тени. Мне не верилось, что еще каких-то несколько часов назад мы с Каем жили счастливо здесь. Все в поместье было мне до боли знакомо, каждая комната хранила сотни воспоминаний о проведенных здесь чудесных днях, наполненных любовью. Но знакомая обстановка не успокаивала меня. Наоборот. Сами стены дворца словно осуждали меня за то, что я посмела вернуться сюда одна, без него.

Пройдя темными коридорами до нашей с Каем спальни, я не узнала ее — комната показалась мне чужой. Мой взгляд наткнулся на доспехи Кая, сложенные в одно из кресел. Мое сердце пронзила острая боль. Отвернувшись, я несколько раз вдохнула и выдохнула. Сняла с себя одежду, легла в кровать. Уставилась на серебристый полог невидящим взглядом.

Чувство опустошенности быстро отступало. Боль накатывала на меня волнами, я тонула в ней, я не могла вздохнуть от невыносимого чувства вины. Мое сердце раздирал безумный страх.

Благословенная Судьба, прошу, возьми мою жизнь, но пощади Кая!

Я шептала молитвы и вроде даже верила в них. И все же, я чувствовала, что прошу Судьбу не о том. Ведь Кай убил Касдэю, чтобы спасти меня. И это был его выбор. А значит, я не имею права просить Судьбу обменять свою жизнь на его. Он бы не хотел этого. Он бы предпочел умереть сам…

Нет! Я задыхалась. Нет, я не могу этого допустить! Только не это! Нет!!!

И я продолжила молиться. Продолжила просить Судьбу пощадить Кая.

Спасти его любой ценой. Даже ценой моей жизни.

Не может все закончиться так. Я ведь… убийца Богов! Я что-нибудь придумаю. Я убью кого-нибудь, но спасу его!

Я пыталась не то успокоить себя этими мыслями, не то побудить к действию. Но я была совершенно беспомощна. Мне некого было просить о помощи, некуда было идти.

Бродя кругами по саду, я обращалась с молитвами к друзьям Кая, к старейшим, кем бы они ни были, к Латэе. Но они то ли не слышали меня, то ли игнорировали — скорее всего, второе.

Я ходила из комнаты в комнату, размышляя о том, что я могла бы сделать — и ничего не могла придумать. Чувство вины точило мое сердце постоянно, непрерывно. Время от времени меня накрывало волной черного отчаяния, и тогда меня начинали душить рыдания. Я презирала себя за эти слезы сильнее, чем когда-либо — Кай нуждается во мне, если не в моей помощи, так хоть в присутствии духа! И я снова и снова принималась раздумывать, чем я могу помочь ему. И снова не могла найти ответа.

Мне его не хватало. Как же мне его не хватало! Я никогда не испытывала ничего подобного. Эта боль была… многогранной, многоликой, выворачивающей. До невозможности мучительной. Я задыхалась без него, отчаянно нуждалась в нем каждое мгновение. Но при этом… я не могла смотреть на его вещи. Не могла заставить себя вернуться в нашу спальню.

Так прошло два дня. Почувствовав физическую слабость на третий день, я поняла, что все это время ничего не ела. Я и не помнила о еде, однако… мне было неоткуда взять ее, даже пожелай я поесть. Интересно, как скоро я умру от голода? Этот вопрос нисколько меня не напугал. Умру и умру. Кому какое дело?

Каю есть дело. Я не имею права сдаваться! Выйдя в сад, я осыпала Латэю мысленными ругательствами. Мои претензии были потоком бессвязной злобы на себя, на нее, на весь мир. И все же что-то разумное в них было. Кай просил ее обо мне позаботиться. Если ей дорог сын, то она должна ценить то, что так много для него значило. Даже если она меня ненавидит. И я сама должна поступать так же. Должна ценить свою жизнь вопреки ненависти к самой себе.

По возвращении во дворец я обнаружила там стол, накрытый на одного. Что ж, видно, мои молитвы кто-то да слышит.

Я сидела в гостиной у окна, невидящим взглядом уставившись на знакомый пейзаж.

Прошло уже две недели.

Как скоро… это случится? И когда случится, даст ли хоть кто-нибудь себе труд рассказать мне об этом?

Я и в самом деле ничто. И я чувствовала себя ничем совершенно. За один день моя жизнь перевернулась с ног на голову и лишилась какого-либо смысла. Если первое время я и старалась возродить в себе присутствие духа ради него, то теперь… с каждым днем я все глубже и глубже погружалась в состояние странного оцепенения.

Мне случалось слышать о вдовах, умерших от тоски. Они переставали есть, переставали двигаться и просто постепенно угасали, не пытаясь и не имея возможности бороться с охватывающей их меланхолией.

И теперь я поняла, что именно вводило их в это состояние. Невозможно постоянно чувствовать невыносимую боль и вину, и ненависть к себе. Невозможно гореть такими чувствами слишком долго. И когда ты перегораешь, от тебя мало что остается. И в тот момент, когда твои силы кончаются, тебе уже нечем их возродить.

―Теперь я вижу, что ты и в самом деле любишь моего сына.

Я перевела отсутствующий взгляд на Латэю. И когда она успела прийти сюда?

―Я могла бы подумать, что это просто чувство вины, но я слышала это в твоих молитвах — ради него ты пойдешь на что угодно. Все это время я тоже размышляла, что мы могли бы для него сделать. И кое-что придумала.

Мое сердце вздрогнуло, встрепенулось, волнение мгновенно привело меня в чувство. Она что-то придумала? Значит, надежда все еще есть?..

―Что ж, скажи мне, смертная, на что ты готова пойти ради Кая!

Я не медлила с ответом ни секунды:

―На все! Вы и сами отлично это знаете. Что я должна сделать?

―Он не согласится.

―Так заставь его согласиться! Уговори его, пригрози чем-нибудь. Это единственный выход. Неужели ты оставишь его гнить в тюрьме, позволишь им казнить его, и это после всего, что он для тебя сделал?

―Конечно, нет! Но Кай… просто на это не пойдет.