Вожди и разведка. От Ленина до Путина - Страница 70

Кроме того, 5-е управление руководит школой по подготовке диверсантов и террористов, в которой периодически проходят подготовку около двухсот заядлых головорезов…».

Начало 60-х годов стало временем наибольшего обострения отношений между Советским Союзом и США. Поражение Франции в войне в Индокитае, вмешательство Англии и Франции в войну Египта и Израиля в 1956 году, ввод советских войск в Венгрию, начало освободительной войны в Алжире, Берлинский кризис, неудавшееся вторжение кубинских эмигрантов, поддерживаемых США, на Кубу в апреле 1961 года привели к тому, что конфронтация двух великих держав начала принимать угрожающий характер. То, что мир находится на пороге очередной войны, подтверждала и поступающая советскому руководству разведывательная информация. И лишь прямая угроза ядерной войны заставила политических лидеров одуматься. Мирное завершение Карибского кризиса стало началом нового процесса, который историки называют «детантом» — разрядкой. Правда, через какое-то время разрядка вновь сменилась конфронтацией, но никогда больше последующие конфликты не разрастались до таких масштабов, как это случилось в 1962 году.

С начала холодной войны активная работа спецслужб и средств массовой информации Запада, наши собственные политические и дипломатические ошибки привели к тому, что симпатии к Советскому Союзу уменьшились. Хотя очень многие за рубежом искренне хотели помочь СССР уберечь свою безопасность. В результате почти полтора десятилетия западным спецслужбам не удавалось добиться изоляции советских представительств и советской разведки за рубежом. Но с началом 60-х годов, особенно после Берлинского и Карибского кризисов, этот процесс постепенно начал набирать силу. Со временем вокруг посольств СССР стала складываться обстановка отчуждения, в каждом русском подозревали шпиона, в результате советская разведка стала терять вербовочную базу. В то же время фронт ее деятельности неуклонно расширялся. Связано это было прежде всего с тем, что начали распадаться старые колониальные империи, и на их месте появились десятки новых независимых государств, получивших название стран третьего мира.

Все это заставляло руководство страны совершенствовать деятельность разведок. Во внешней разведке организовывались новые подразделения, в ГРУ создавались новые виды военной разведки, оснащенные самой современной специальной техникой. Расширялись зарубежные резидентуры, шло укрепление их опытными кадрами, организации подготовки высококвалифицированных сотрудников.

В ГРУ произошли кадровые изменения. Его начальником стал Ивашутин, сменивший в марте 1963 года Серова. Причиной снятия Серова послужило прежде всего разоблачение и арест в октябре 1962 года полковника ГРУ Олега Пеньковского, которому он покровительствовал и который в течение двух лет являлся агентом ЦРУ и СИС и передал своим операторам огромное количество совершенно секретных материалов. Серов был снят с должности начальника ГРУ. 7 марта Президиум ЦК КПСС принял Постановление «О работе ГРУ», а 12 марта Указом Президиума Верховного Совета СССР «за потерю политической бдительности и недостойные поступки» Серов был лишен звания Героя Советского Союза и ордена Ленина, после чего уволен в запас в звании генерал-майора.

Ивашутин руководил военной разведкой до 1986 года, установив этим своеобразный рекорд пребывания в должности ее начальника.

Стабильным в эти годы оказалось положение и во внешней разведке. Панюшкин, который руководил ею с 1953 года, перешел на работу в ЦК КПСС, а сменивший его в 1956 году Сахаровский оставался на своем посту до 1971 года, также установив тем самым рекорд пребывания в должности начальника внешней разведки.

Если со сменой власти в октябре 1964-го в ее верхах и происходили значительные кадровые и политические изменения, то и внешняя разведка, и ГРУ продолжали нести свою службу. По-прежнему проводились начатые еще при Хрущеве новые операции, происходил обмен осужденных за границей наших агентов, использовались в основном те же методы работы, генеральных структурных перестроек не осуществлялось. Собственно говоря, так происходило и дальше, до самого конца перестройки и существования самого Советского Союза, если не считать отдельных крупных политических событий (вроде афганских), в которых разведки приняли активное участие. Поэтому резкое деление «эпох» политических лидеров послехрущевского времени в отношении разведок может быть весьма условным. Речь может идти об отдельных операциях и мероприятиях внешней разведки и ГРУ.

В 1967 году Председателем КГБ стал Андропов, сменивший на этом посту Семичастного. На встрече с руководителями внешней разведки он сказал, что мы должны быть более гибкими, чтобы избежать тех событий, свидетелем которых он был в Венгрии в 1956 году. Об этом раньше думал и Хрущев, требуя проявлять больше внимания к национальной гордости стран народной демократии и в свое время запретив «шпионить» в этих странах, а поддерживать отношения с ними на равных.

Но и само распоряжение об отмене «шпионства» после «Пражской весны» 1968 года было отменено. Советская разведка в Чехословакии приступила к вербовке агентуры на самом высоком уровне, в том числе среди ответственных сотрудников Службы безопасности (СБ) и МВД. С их помощью, в частности, было обеспечено прослушивание телефонных разговоров лидеров «весны» и установлены подслушивающие устройства в их жилищах. Для сбора объективной информации о настроениях в стране туда, под видом туристов, было направлено около тридцати нелегалов, постоянно проживающих за границей.

Противники так называемой «теории заговоров» утверждают, что эта «теория» была порождением параноидальных настроений советского руководства, унаследованных от сталинских времен. Однако нет необходимости знакомиться с публикациями советских служб информации и дезинформации на эту тему, они действительно иногда перегибали палку, или заявлениям Калугина о том, что «КГБ нагнетал страх, что Чехословакия может стать жертвой агрессии НАТО или переворота». Достаточно прочитать стенограммы заседаний американского конгресса, который вполне официально выделял (и выделяет) огромные суммы для проведения подрывной (иногда под другим названием) работы за рубежом. Или признать тот факт, что Чехия и Словакия вошли в состав НАТО или скорее стали его жертвой, подставленной, в случае размещения там систем ПРО, под нанесение ответного удара. Небось не предлагают разместить их в ФРГ, Дании или других более цивилизованных странах.

Однако вернемся к 1968 году. Донесения разведки из Чехословакии показывали, что развитие событий там принимает все более нежелательный и опасный для СССР характер. В результате руководством страны было принято решение о введении в Чехословакию войск стран Варшавского договора, что и было осуществлено 20 августа.

В период Чехословацкого кризиса важнейшие решения принимались Брежневым не единолично, а по меньшей мере группой из пяти членов Политбюро, куда, помимо него, входили Косыгин, Подгорный, Суслов и Шелест. Андропов в то время был только кандидатом в члены Политбюро и Председателем КГБ, что позволяло ему, не принимая участия в принятие решений, влиять на них поставляемой им информацией. Решение о вводе войск принималось трудно. Шелест был самым рьяным сторонником военного вмешательства. Косыгин и Суслов придерживались позиции осторожности. Брежнев и Подгорный выжидали. Но события подстегивали к принятию решения. Данные внешней разведки недвусмысленно давали понять, что надо что-то делать… Политбюро единогласно проголосовало «за».

Чехословацкие события повлияли на определение последующей политики партии и КГБ. Так называемая «доктрина Брежнева» (хотя она так официально не называлась), озвученная в сентябре 1968 года, утверждала, что, хотя все страны вправе выбирать свой путь к социализму, это не должно наносить ущерба «ни социализму ни в их собственной стране, ни фундаментальным интересам других социалистических стран…», а если такой ущерб будет нанесен, то другие соцстраны, возглавляемые СССР, руководствуясь интернациональным долгом, должны «оказывать решительное противодействие антисоциалистическим силам»… В 1989 году, уже при Горбачеве, Советский Союз отказался от «доктрины Брежнева». А что оставалось делать? Как говорится, «не до жиру!».