Вожак - Страница 20

Картис укоризненно покачал головой.

— Бел, ты хотя бы предупреждай в следующий раз!

— О чем? — невинно улыбнулась она.

— А если бы он на нас кинулся?

— Кто? Одер?

— Нет! Другой!

— Тогда я открутила бы ему уши, — неожиданно посерьезнела Гончая. — Не волнуйтесь, мой друг хорошо знает, когда нужно остановиться. Он, конечно, временами бывает сущим зверем, но во всем остальном мне не в чем его упрекнуть.

Лакр тихонько фыркнул.

— Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что вы с ним вместе на охоту ходите!

— Да, бывает.

— Что?!

— Бывает, говорю, — смущенно призналась Белка. — На самом деле он — отличный партнер для Проклятого леса. И отменно охотится на всякую дичь, у которой, помимо шкуры и мяса, есть острые зубы или ядовитый хвост. Так что мы неплохо ладим.

Ланниец ошарашенно вытаращился на маленькую Гончую.

— Боги, Бел… — выдавил он, наконец. — И много у тебя таких друзей?

— Около полусотни.

Эльфы переглянулись.

— И что? Все такие, как этот?

— Ну почему все? — неловко кашлянула она. — Есть рыжие, серые, парочка золотистых, которые получше других себя контролируют. Есть серебристый, а черный — один, как мой Курш. По крайней мере, в этой части леса. Но нам это только на руку: вожак, по моему убеждению, должен отличаться от остальных. К тому же этот красавец и десять лет назад был в стае лучшим.

Тирриниэль обреченно вздохнул.

— Он тоже тебя слушается?

— Конечно, — улыбнулась Белка. — Хотя на зверя моя магия плохо действует. Симпатия, признательность, ласка — да, но слепого обожания и безумного влечения нет и в помине. И это очень хорошо, Тиль. Настолько, что никого другого я к себе близко не подпущу, а этих обормотов терплю и не боюсь свести с ума одним только видом. Лучше подопечных в здешних местах для меня не сыскать. Пусть мохнатые и зубастые, зато они единственные во всем мире, кто верен мне просто так, из уважения и для кого моя сила — лишь дополнительный аргумент в пользу сохранения теплых отношений.

Владыка эльфов странно на нее покосился.

— Хочешь сказать, ты им доверяешь?

— Полностью, Тиль.

— И Тора бы доверила? — усомнился Картис, но Белка только загадочно улыбнулась.

— Да, друг мой. Даже его.

— Гм, — задумался Тирриниэль. — А не боишься, что поранят? Звери все-таки…

— Волки живут по законам стаи. А здешние — еще и по законам Проклятого леса. То есть они никогда и ни при каких условиях не поднимут руку… э-э-э… лапу на самку. У них это в крови — охранять стаю и детенышей.

— А они считают тебя своей стаей?

— Где-то. В чем-то.

— Бел… — вдруг нахмурился Тиль, чувствуя некую недоговоренность, но она остановила его жестом.

— Подожди, скоро сам поймешь. Когда придет время, я все тебе покажу. Хорошо?

Владыка Л’аэртэ неохотно кивнул, и Белка облегченно вздохнула. А потом заслышала новый шум в кустах и насмешливо бросила:

— Шир, ты чего застрял? Решил, что я не услышу твоих шагов?

Братья изумленно повернули головы, но из темноты и в самом деле донеслось смущенное покашливание.

— Да знаешь… я тут одного нашего знакомого встретил. И он лежит неподалеку в крайне неприглядном виде.

— И ты застрял там только ради дохлого пересмешника? — делано удивилась Гончая.

— Ну и поэтому тоже, — задумчиво отозвался невидимый Шир. — Забавно у него разодрана шея, будто зверь вцепился. А грудь-то — ужас какой: зубищи-то, зубищи у того зверя. И лапы, и когти… Здоровущий же, должно быть… Жаль, я не видел со стороны… У-ух, как Одера славно разорвало! От горла до самого…

— Ну, хватит, — не выдержала Гончая. — Выкинь его куда-нибудь, чтобы не портил воздух, и будь так добр, избавь меня от подробностей.

Из кустов донесся тихий смешок, а потом — шорох оттаскиваемого в сторону тела: кажется, Шир не видел ничего зазорного в том, чтобы выполнять работу могильщика. Нет, закапывать по всем правилам пересмешника он вряд ли станет. Но то, что даже не возразил, уже любопытно. Возиться со смердящим трупом четырехсотлетнего кровососа — занятие не из благородных. Но он без возражений за него взялся и даже посмеивается над какой-то славной шуткой.

— Ты, наверное, плохо разглядела того зверя, Бел. Согласись, он был красивый?

— Здоровый он был! — фыркнула Гончая, не оборачиваясь. — И зубастый! А еще — пушистый, как мой любимый ковер!

— Это тот, который красный? — отчего-то оживился охотник. — С цветочками?

— Зеленый! В крапинку!

— Бел, ты становишься редкостной врединой, когда раздражаешься, — с понимающей улыбкой заметил Шир, неожиданно появляясь на поляне.

— А ты — слишком благодушным, когда не получаешь по холке.

— Эх, Бел, — притворно вздохнул охотник, звучно отряхивая ладони и присаживаясь возле ясеня. — Скорее бы уже хозяин вернулся: без него ты такая колючая… Вот если бы он был здесь, то сразу бы признал, что зверушка милая и чудесная. А еще — на редкость сильная, красивая и вообще…

Тирриниэль чуть не закашлялся, вспомнив монстра, который в холке легко достал бы ему до подбородка. Здоровенная, просто чудовищно огромная тварь! Волчище, а не волк! Настоящий ужас этих земель, после хмеры, конечно!

Белка, обернувшись, пару мгновений изучала подозрительно веселое лицо друга, после чего вздохнула, не найдя в его глазах ни капли раскаяния, и едва слышно пробурчала:

— Хвастун.

А потом завернулась в плащ, устроилась между корней ясеня и, не обращая внимания на непонимающие лица спутников, быстро уснула.

К следующему полудню они вышли к озеру, которое Белка назвала Мутным, а Шир — Вонючим. В чем-то, надо признать, они оба были правы, потому что по цвету вода напоминала застоявшиеся помои, а запах…

Стрегон выразительно поморщился. Запахом помои далеко уступали озерной воде. И если бы полуэльфа попросили сравнить, он бы предпочел оставшуюся жизнь провести в смердящей сточной канаве, чем хотя бы полдня пробыть возле озера с умопомрачительными по силе «ароматами», когда надо было дышать через влажную ткань, дабы не упасть в обморок.

К счастью, Белка не стала рисковать здоровьем спутников — остановилась на самом далеком от озера пригорке, где мерзкое, медленно колыхающееся болото (а по консистенции озеро действительно напоминало болото) почти не было видно за стройным рядком пушистых кустиков. Здесь почти постоянно дул ветерок, смягчающий наиотвратительнейшие запахи, из-под земли бил поистине ледяной ключ и прекрасно обозревались ближайшие окрестности вплоть до стены непролазного леса, окружившего это мерзкое местечко со всех сторон.

— Зачем мы здесь? — прогнусавил Лакр, старательно зажимая пальцами нос. — Бел, ты куда нас привела?

— Сядь и не отсвечивай, — вместо ответа велела Белка.

Братья с подозрением на нее покосились, но ни Гончая, ни Шир не порывались завязывать тканью чуткие ноздри. Может, притерпелись за годы? Все же не первый раз тут — вон как охотник деловито осматривается.

Эльфы болезненно скривились, когда озерные пары вновь долетели до пригорка. Попытались пересесть подальше, но куда там — едва они приподнялись, Гончая так рыкнула, что даже Тиль предпочел вернуться обратно. Только взглядом спросил, в чем дело, но ответа не дождался и, вздохнув про себя, принялся глазеть туда, куда уже не первую минуту непрерывно смотрела Белка, пытаясь понять, но не имея никакого желания выспрашивать. Когда нетерпеливый Лакр за второй вопрос нарвался на удар в бок, а затем узрел у носа внушительный кулак Шира, тут даже дурак бы понял, что дело серьезное.

Странно, что поутру охотник уже не был таким благодушным, как ночью. Темные глаза снова стали колючими и злыми, чуткие ноздри беспрестанно подрагивали, на скулах ходили желваки, сильные пальцы время от времени касались рукоятей мечей, а тревожный взгляд то и дело возвращался к напряженно изучающей озеро Гончей. Охотник то ли молча спрашивал ее о чем-то, то ли ждал какого-то знака — Тирриниэль не понял. Но у эльфа все равно осталось впечатление, что Шир не слишком представлял, зачем они здесь, и ему изрядно не нравилась здешняя местность.