Вожак - Страница 18

— Уф! Хорошо-то как! — промычал он, умыв лицо и вдоволь напившись. — Бел, сколько же этих полянок понатыкано по лесу?

— Двадцать две, — отозвалась Гончая, привычно закрывая проход. — По одиннадцать на каждую сторону от Лабиринта.

— Я думал, штук двести, минимум!

— А зачем? Мне они не нужны, Таррэну и детям — тоже.

— Так для чего тогда вы их создавали?

Белка невозмутимо пожала плечами.

— Для таких дураков, как ты, которые, вместо того чтобы сказать «спасибо», все время привередничают.

— Я не привередничаю! — возмутился ланниец под смешки побратимов.

— Не нравится — можешь в лесу ночевать.

— Бел, я же просто спросил!

— А я ответила. Изначально, правда, их еще Изиар придумал, чтобы, ну, не важно зачем, — вдруг кашлянула Гончая. — А мы с Таррэном лишь изменили их число и местоположение, чтобы быть уверенными, что никто, кроме нас, о них не узнает. Вам, кстати, несказанно повезло прикоснуться к этой страшной тайне, так что не удивляйся, рыжий: если надумаешь проболтаться, может случиться так, что однажды ты проснешься поутру и обнаружишь, что кто-то отгрыз тебе ногу. Или голову. Вместе с болтливым языком.

Лакр засопел, наотрез отказываясь понимать такие «шутки», и отвернулся, не заметив, как при слове «отгрыз» у Шира плотоядно сверкнули глаза. Стрегон и эльфы оказались более внимательными и постарались усесться так, чтобы странный приятель Белки оставался в поле зрения. Сам же охотник только усмехнулся волчьей усмешкой, от которой спутникам стало не по себе.

— Сходи перекуси, — вполголоса посоветовала ему Белка. — Я тут присмотрю.

Шир смерил взглядом насупленного Лакра, облизнулся, словно вспомнил о чем-то вкусном, но потом все-таки кивнул.

— Я недолго.

Гончая посторонилась, когда он наклонился и положил у ее ног свои клинки. Так же молча проследила, как он бросил под ясень дорожный мешок. Странно хмыкнула, когда его ноздри затрепетали, жадно вбирая в себя прохладный воздух, и требовательно подтолкнула в спину.

— Иди, хитрец. Не дергай хмеру за усы.

После чего охотнику ничего не оставалось, как разочарованно отвернуться и исчезнуть в темноте, до последнего стараясь удержать в памяти ее чарующий запах.

Тирриниэль проснулся внезапно, словно кто в бок толкнул. Еще не поняв, в чем дело, Тиль не просто открыл глаза, а молниеносно оказался на ногах, одновременно выхватив из ножен родовые мечи.

— Шустрый, — с нескрываемым разочарованием прошептала темнота, сгустившаяся под тяжелыми ветками ясеня. — А жаль…

Тирриниэль обернулся и, взглядом отыскав неясную фигуру, почти слившуюся с тенью громадного дерева, передернул плечами от вида омерзительно черной ауры незнакомца. Не узнать Одера было сложно, несмотря на непроглядную тьму, из которой, казалось, было соткано его тело, полы длинного «плаща», укутывающие его от горла до самых пяток, новую личину, отсутствие клыков и тускло светящиеся глаза коренного жителя Проклятого леса.

Тиль покосился по сторонам, с раздражением обнаружив безмятежно спящих спутников. Как ни странно, даже Картис не проснулся! И Лан! И чуткие братья! Пересмешник сумел подкрасться так близко, что буквально на шаг не дошел до уязвимых гостей, опрометчиво оставивших лагерь без охраны.

Эльф до скрипа сжал зубы, гадая про себя, почему так получилось и кто из смертных посмел уснуть во время своей стражи. А потом приметил возле ясеня вторую фигуру — пониже и потоньше, стоящую напротив пересмешника и отгородившуюся от него двойной чертой, проведенной по земле эльфийскими клинками.

Видимо, она уже давно там стояла — спокойная, ничуть не удивленная появлению пересмешника, обманчиво расслабленная. И ждала, когда нежить рискнет преступить границу. А то, может, еще и беседу неспешную вела, которая прервалась от резкого движения эльфа.

При виде искреннего огорчения Одера Белка насмешливо фыркнула.

— Забавно, что ты не смог его усыпить, не находишь? Раньше у тебя не случалось осечек.

— Да, — вынужденно согласился пересмешник, плотоядно поглядывая на Тиля. — Он слишком силен. Славная бы вышла добыча…

— А тебя не смущает его родство с хозяином? — вопросительно приподняла брови Гончая. — Не боишься, что Таррэну это не понравится?

— Хозяин далеко, — непроизвольно облизнулся Одер. — А эльф близко… Кто бы на моем месте удержался?

Гончая опасно сузила глаза.

— Осторожнее, Одер, иначе я решу, что ты посягаешь на мою стаю.

Пересмешник на мгновение замер, сверля тяжелым взглядом ее похолодевшее лицо, шевельнул сложенными крыльями, словно пробуя их незаметно расправить, но потом с разочарованным вздохом отодвинулся.

— Нет, Бел. Это твоя территория.

— И так будет всегда, — сухо кивнула она. — Как ты нас нашел? Кажется, в прошлый раз мы обо всем договорились.

Пересмешник лишь сверкнул заалевшими глазами.

— Я… поблагодарить зашел. За охоту.

— Много твоих выжило?

— Половина, — неприязненно поморщился Одер.

— Неплохо, — равнодушно кивнула Гончая. — Полагаю, вперед ты пустил самых неопытных и никчемных?

— Конечно. Незачем рисковать понапрасну.

— Скольких ушастиков вы порвали?

— Каждому досталось не меньше чем по трое, — усмехнулся пересмешник, и Тиль был готов поклясться, что в его голосе проскользнуло самодовольство. — Но это оказалось непросто — вокруг стояла защита, Бел. Сильная защита, на которой многие из наших обожглись.

Она невозмутимо пожала плечами.

— Ты же не думал, что все будет легко?

— Но ты могла бы предупредить!

— А зачем?

Одер гневно выдохнул, запоздало поняв, что им не просто воспользовались, но еще и двух зайцев одним выстрелом убили: уменьшили число преследователей и заодно проредили его драгоценную, с трудом собранную стаю. И кто? Проклятая Гончая, которой он рискнул поверить! Которая знала про эльфийские артефакты и про то, что после этой охоты от стаи останется в лучшем случае треть! Правда, в действительности уцелела почти половина, но это исключительно заслуга вожака, сумевшего вовремя приметить опасность! В то время как Белка…

— Ты меня обманула! — прошипел пересмешник, стремительно свирепея.

— Неужели ты рассчитывал, что я стану вас беречь? Или полагал, что я не в курсе твоих грандиозных планов? Может, считаешь, я не знаю, для чего ты следишь за мной более четырех веков и появляешься именно тогда, когда у меня чуть меньше шансов тебе противостоять?

Одер бесшумно обнажил белоснежные клыки.

— Обманула!

— Заметь, тоже обманула, — безмятежно улыбнулась Белка, однако в ее глазах уже горели холодные изумрудные огни.

Точно такие же огни расчертили лезвия ее проснувшихся мечей и заплясали на клинках Тирриниэля, готового вмешаться в любой момент.

Одер зашипел, уподобившись огромных размеров паровому котлу, а затем быстро пригнулся. Его крылья развернулись во всю ширину, открывая уродливое тело, показав костлявую шею, впалую грудь со следами застарелых ран, морщинистый живот с дряблой серой кожей, тощий таз, причудливо изогнувшиеся ноги. Бледное лицо преобразилось, окончательно утратив сходство с человеческим, а потом и вовсе поплыло, как воск на солнце, стало вытянутым. Нижняя челюсть удлинилась, а вместо глаз теперь зияло два провала. Зеленые радужки потемнели, потом заалели и, наконец, сделались непроницаемо черными. Неестественно алые, словно кровью вымазанные, губы растянулись в гнусной усмешке, обнажились острые, неимоверно длинные клыки, от одного вида которых хотелось отшатнуться.

Белка, не сдвинувшись с места, лишь улыбнулась. Тирриниэль подобрался. Братья и Ланниэль с Картисом до сих пор мирно посапывали, трогательно положив под щеки ладошки. А настороженно притихший лес вдруг издал низкий, рокочущий, откровенно предупреждающий рык.

Услышав его, Одер неожиданно вздрогнул, стремительно прижимая крылья к телу и одновременно разворачиваясь к молчаливым деревьям. Глухо урча, отпрыгнул на несколько шагов, благоразумно решив не подставлять открытый бок Гончей, но все равно следя за ней краешком почерневшего глаза. Как-то заметался, будто не знал, куда себя деть, затравленно зашарил по непроницаемой зеленой стене обеспокоенным взором, напряг плечи, словно собирался в любую секунду взлететь, а потом с тихим проклятием прижался спиной к недовольно зашелестевшему ясеню.