Воздухоплаватель. На заре авиации - Страница 2

Зарплата чернорабочего составляла 25–35 руб. в месяц, токарь или слесарь получал 80 руб., врач – 80 руб., учитель в гимназии – 100 руб., депутат Государственной думы – 350 руб. Денежное довольствие офицеров складывалось из жалования, столовых денег и квартирных. Полковник получал 1200 руб. жалования, столовых 600 руб., капитан – жалования 900 руб., столовых 310 руб., квартирных 480 руб. Поручик – 720 руб. жалования, столовых не получал, квартирных 270 руб. В гвардейских частях офицеры получали на ступень выше, чем в армии. Кроме того, гвардейским офицерам один раз в год выплачивалось пособие в половину годового денежного содержания из личной казны императора. Надо сказать, что в гвардии почти все офицеры были дворянского происхождения.

Рубль российский ценился не в пример нынешнему, и стоил один рубль два американских доллара в 1913 году, ценился на мировом рынке, и никто «деревянным» его не называл.

Остальные служили, как тогда говорили, по поговорке: «Красивый служит в кавалерии, умный – в артиллерии, пьяница – во флоте, а дурак – в пехоте». В гвардии особое положение занимали Преображенский и Семеновский полки, а в армии элита – конная артиллерия, ибо была еще крепостная. Офицер-артиллерист точные науки знать должен, считать быстро, если в цель попасть хотел, а топографические карты читать как «Отче наш».

Приняв решение, Андрей решил выждать, ничего не предпринимать. Принимают его за другого – это их проблемы. Даже занятно стало: неужели он лицом, манерами и голосом похож на настоящего поручика? А еще вопрос: а где настоящий поручик?

В избу вошел вестовой, на подносе стакан чая в подстаканнике, парок вьется. На тарелочке ситный порезан и масленка рядом, а еще несколько кусочков колотого сахара. Вестовой поднос на стол поставил, вытянулся.

– Спасибо, братец, свободен.

Про обращение «братец» читал в мемуарах, потому применил. Вестовой не удивился, вышел. Подкрепиться не помешает. Андрей два куска сахара в стакан с чаем бросил, ножом масло на ситный намазал. Белый хлеб пахнет вкусно. Не удержался Андрей, откусил. Хм, такого хлеба и масла он еще не ел. Настоящее, без всякой дряни, вроде пальмового масла, запах и вкус великолепные. Даже обидно за страну стало, кучка мошенников-производителей всех граждан страны псевдопродуктами кормят и при этом властью обласканы, уважаемые бизнесмены. А место бы им в тюрьме, по заслугам.

Поев, опоясался ремнем. В желтой кожаной кобуре револьвер, какой видел только в музее. Вытащил, полюбовался, барабан покрутил, в кобуру вернул. В Российской империи офицеру было положено иметь самовзводный револьвер Наган, так называемый офицерский вариант. Был еще более дешевый, без самовзвода, для нижних чинов, кому винтовка мешает, например, артиллерийской обслуге или «шофферам» броневиков. Писалось именно так, с двумя «ф». Не возбранялось купить офицерам личное оружие из списка Арткомитета – Кольт, Браунинг, Маузер С-96 или Парабеллум. Оружие отбиралось после испытаний. Только вышел из избы, навстречу подпоручик. Козырнул Андрею.

– На сегодняшних учениях нам предстоит на воздушном шаре подняться. Как настроение?

Подпоручик Андрея явно знал. На погонах у него две маленькие звездочки, по-современному лейтенанту соответствует.

На позициях артиллерийской бригады в самом деле был виден воздушный шар. Андрей не знал, куда идти, и один явно бы заблудился, а сейчас держался рядом с подпоручиком. Вот и батарея, пушки в капонирах в ряд, возле них при виде Андрея и подпоручика солдаты забегали, выстроились в шеренгу. Каждый расчет у своей трехдюймовки образца 1902 года, Путиловского завода. Орудие знаменитое, пройдет две мировые войны и кучу войн поменьше – Гражданскую, финскую и прочие. Понемногу усовершенствоваться будет, обзаведется щитом. Но в целом конструкция удачная.

Завидев офицеров, фельдфебель закричал:

– Смирно!

А сам рысью к офицерам. Остановившись, вытянулся во фрунт, что называется, ел офицеров глазами.

– Господин поручик! Вверенная вам батарея построена. Личный состав здоров, материальная часть исправна. Докладывает дежурный по батарее фельдфебель Гущин!

– Вольно! – сказал Андрей.

Фельдфебель тут же продублировал, зычно крикнул:

– Вольно! Разойдись! Приступить к чистке!

У Гущина на ремне справа револьвер в кобуре, а слева артиллерийский палаш. Холодное оружие больше дань традициям и уставной форме офицера. Уж коли неприятель на батарею ворвется, палаш не спасет. Пушки – оружие дальнего боя.

В тылу батареи воздушный шар виден, по современной градации – монгольфьер, изобретение французское. Хотя еще неизвестно, опередил их россиянин Крякутной. Подъемная сила создается у монгольфьера теплым воздухом. А еще есть аппараты воздухоплавательные, где внутри оболочки закачивается газ легче воздуха – водород, гелий. Они называются дирижаблями. Большие размерами, с приличной грузоподъемностью, оснащаемые моторами и рулями, представлялись как новинка, за которой будущее. Действительность оказалась суровее. Водород очень огнеопасен, пошла череда пожаров и катастроф. Самые большие и известные из дирижаблей, немецкие «Цеппелины», потерпели несколько катастроф с многочисленными жертвами. И в военных целях тоже оказались несостоятельны. Как воздушная цель – велики, неповоротливы. Стоит самолету противника дать очередь из пулемета зажигательными или трассирующими пулями, как левиафан оказывается поврежден.

Под монгольфьером развели костер, подбрасывая солому. Она давала при сгорании много теплого дыма, и оболочка монгольфьера начала быстро расправляться. Андрею шар не показался средством надежным, но перед подчиненными страх показывать нельзя.

– Господин поручик! Доставить бинокль и карту?

– Непременно!

Через несколько минут фельдфебель принес и бинокль в чехле, и командирскую сумку. Андрей перебросил ремешок через плечо, сумку раскрыл. Через целлулоид видна была топографическая карта. Красным карандашом нанесена точка. Похоже, позиция батареи. И спросить у подпоручика или фельдфебеля нельзя, это как расписаться в собственной тупости. Как это возможно? Командир батареи и не знает, где находится? Нонсенс!

Шар, приняв теплый воздух, приподнялся, стремясь в небо. Но корзина его была привязана тросом к лебедке. Из плетенной из ивы корзины свисала веревочная лестница. По ней взобрался воздухоплаватель в кожаной куртке, кожаных брюках, шлеме и очках наподобие мотоциклетных. За воздухоплавателем полез солдат-телефонист. Теперь все поглядывали на Андрея. На веревочной лестнице всего пять перекладин, а лезть неудобно, она раскачивается. Но все же взобрался в корзину. Фельдфебель скомандовал двум солдатам:

– Поднимайте!

Солдаты встали у ручек лебедки, стали вращать. Шар стал подниматься. Андрей на самолетах летал. Но сейчас ощущения другие. Нет гула моторов, ощущения скорости. Чем дальше от земли, тем меньше звуков, зато открываются великолепные виды: река, лес, деревни. А еще крепость. Андрей открыл командирский планшет. Тогда так назывался вовсе не гаджет, а плоская сумка с несколькими отделениями. Под целлулоидом, прикрывающим от возможного дождя, топографическая карта. Причем качества весьма приличного, оценил ее Андрей. Нашел на карте крепость, сравнил очертания крепостных стен. Ба! Да это же крепость Осовец! Вот куда его занесло! Ныне это не российская территория. До революции в состав Российской империи входили Финляндия, прибалтийские страны, именовавшиеся по-другому – Эстляндия, Курляндия, Лифляндия. А еще Польша, на землях которой и был Осовец. Известен был тем, что во время Первой мировой войны остался там часовой, охранявший огромный склад. Выходы были засыпаны. Часовой и не думал рыть землю или как-то выбираться. Он ждал разводящего. Глаза адаптировались к темноте. Он ел консервы, раз в неделю менял белье на чистое из складских запасов. После окончания войны и революции земли эти отошли к Польше. Старые казематы стали где разрушать, а где восстанавливать. Когда поляки разрыли вход в склад, из темноты раздалось: