Воздаяние (СИ) - Страница 32

-Возьми это на себя, - велел подеста, вставив ногу в стремя, - завтра утром я сообщу обо всем капитану народа, заодно буду уже знать, что скажет врач, - он вскочил в седло и исчез в тёмном проулке.

Мессир Монтинеро, какие бы чувства он не вызывал у Альбино, был человеком явно основательным и пунктуальным. Он тщательно допросил нашедших тело, узнал, в какой позе обнаружен погибший и приблизительно установил время смерти. Потом, кликнув одного из подчиненных, сказал, что ему нужно заехать в палаццо Марескотти, узнать, где погибшего видели в последний раз, а своего подначального направил в дом Монтичано. Встретиться они договорились в подестате ближе к полуночи.

После того, как тело увезли, толпа зевак быстро рассосалась, и Альбино побрел к церкви святого Августина на улицу Сан-Пьетро, по дороге настойчиво размышляя об увиденном. Думать, что кара Божья столь услужлива, что убирает для него одного подлеца за другим - было бы, конечно соблазнительно. Но не чересчур ли это все? Шесть смертей за едва ли не за шесть недель с точностью часового механизма и неумолимой закономерностью маятника обрушиваются на головы насильников и убийц, и в этом невозможно разглядеть ни малейшего злого умысла. Возможно ли?

Никколо Монтичано не хотел умирать. Альбино видел его всего за два часа до смерти. Он был перепуган, насторожен и озабочен. Что он сказал? "Ему эта девка давно приглянулась, он велел этому гаеру Фантони привести её к нему, а тут... прислал сказать, что передумал" Из этих слов было непонятно, кого именно прислал Марескотти к Фантони - самого Монтичано или кого-то другого? Равно непонятно было - о какой девице идет речь? О Лауре Четоне или о какой-то другой? Если мессир Фабио послал к Франческо именно Монтичано, то Никколо только собирался к Франческо или они уже виделись? И если покойный только собирался к Фантони - то об этом знает и Баркальи. Баркальи вообще знает гораздо больше его, ведь Альбино услышал только конец их разговора. А раз так... Фантони мог быть последним, кто видел Монтичано и ... Что - и? И убить его? Альбино покачал головой. Монтичано был на голову выше и крупнее Франческо, случись между ними драка или поножовщина, Фантони мог, за счет своей невероятной ловкости, уйти живым, или даже ранить Монтичано... но ведь прокурор сказал, что никакой раны на теле покойника нет! Не было и никаких следов удушья или применения яда. Да и зачем, помилуйте, Фантони убивать Монтичано, тем более если он поставляет девиц Марескотти?

Монах свернул на улицу святой Катарины и остановился. Здесь, в глубине постоялого двора, танцевала небольшая компания в десяток человек, прямо столе громоздился бочонок вина и на вертеле в свете факелов красовались остатки зажаренного бычка. остро пахло кориандром, луком и чабером, листьями шамбалы, розмарином, тимьяном и паприкой, эстрагоном и чесноком. Потом под восторженные крики повар внёс поднос, пахнуло базиликом и орегано, петрушкой, майораном и маслом канолы.

Альбино не заметил тут пожилых людей, то явно было сообщество молодых бездельников.

Ум не зорок, манит морок -

власть, богатство, слава, честь.

Морок тает, чёрт играет

С нами вечно - бед не счесть:

Именитым, родовитым

именем кичиться грех.

Все мы с вами - христиане,

Кровь Адама в нас во всех.

Видишь - плиты, мхом покрыты.

Речь умерших понять не дано.

Меч всесильный, посох пыльный

в тьме могильной - всё одно...

За столом в центре восседал юнец лет двадцати с счастливо-пьяными глазами, которыми он озирал пиршество. Но тут Альбино остановился. Музыканты смолкли, раздался крик: "Живи и здравствуй, Душка!!" Две девицы, совсем юные, подскочили к юнцу и поцеловали его и он, и без того сияющий, окончательно зарделся. И тут зазвенел гитарный перебор и в центре двора появился Франческо Фантони, который, выделывая ногами кренделя, весело загорланил:

Кто ценит свежесть нежных роз,

Тот рвет их на рассвете,

Чтоб в полдень плакать не пришлось,

Что вянут розы эти.

Спеши же замуж поскорей,

Тут нечего стыдиться,--

Ведь роза, став на день старей,

В петлицу не годится.

"В петлицу не годится!!" - дружно подхватили веселящиеся и запрыгали в ритме сальтарелло. Как ни странно, Фантони снова был трезв, по крайней мере, настолько, чтобы заметить у ворот Альбино, удивиться и подойти к нему.

-Мессир Кьяндарони, какими судьбами?

-Я... просто случайно свернул... Но вы знаете, что случилось?

-У нас? - Фантони рассмеялся, и Альбино понял, что он все же немного хмельной, - конечно, знаю: мой дружок Душка отмечает сегодня день ангела, и я выставил ему бочонок вина и бычка. А это, - он показал на лихо отплясывавших девчонку и юношу - Мушка и Чушка, мои товарищи по цеху бродячей музицирующей шпаны, остальные - гости Душки. Присоединяйтесь.

-Вы... Я не о том. Погиб мессир Монтичано. Его тело полчаса назад обнаружили у Фонте Бранда.

-У источника? - спокойно удивился Франческо, он, казалось, ничуть не был поражен, однако осведомился, - а вы там что делали?

-Гуляли с мессиром Тонди и Бариле.

-Что у вас, что у мессира Камилло, просто дар обнаруживать трупы, - развёл руками Фантони, - опять Бочонок, что ли, пить захотел?

-Нет, мессир Тонди заметил его и мы... То есть он увидел труп и увёл меня. Но тело нашли спустя считанные минуты.

Франческо усмехнулся.

-Правильно сделал, а то вам троим присвоили бы в Сиене звание "авантюристов-трупоискатей". Не следует часто попадать в поле зрения мессира Корсиньяно: у него хорошая память.

-Но ещё, - Альбино смутился, однако быстро овладел собой, - я услышал разговор мессира Баркальи и Никколо Монтичано на вечерней заре. Они уходили из архива, и мессир Монтичано сказал, что мессир Марескотти... хоть и считает произошедшее с его людьми случайностью, он велел вам ту девицу, о которой вы договаривались, не приводить к нему. Никколо сказал, что Марескотти прислал сказать вам, что передумал, - Альбино впился глазами в лицо Франческо.