Воздаяние (СИ) - Страница 20

-Они за ночь сто раз сговориться успели бы, - тихо пробормотал Монтинеро. Прокурор явно не ждал от допроса присных Марескотти ни признания, ни прояснения обстоятельств дела, однако, видя, сколь увлечен расследованием Корсиньяно, присел на лавку у стола и замер в ожидании. Епископ, к удивлению Альбино, уже выглядевший как кот на весеннем солнышке, подобрал сутану и уселся рядом на скамью, всем своим видом являя чистую заинтересованность в торжестве истины. Судя по тому, что ни прокурор, ни подеста не препятствовали ему, монах сделал вывод, что монсеньор Квирини подлинно считался здесь своим человеком.

Альбино же был взволнован другим обстоятельством. Мысль о том, что дружки самого Пьетро могли разделаться с ним, что-то не поделив, в голову ему не приходила. Дальнейшее же было и вовсе удивительным. Карло Донати, спрошенный первым, не мог сказать, о чем они говорили у колодца, но саму встречу не отрицал. Паоло Сильвестри поведал, что речь шла о прошедших скачках и тоже не возражал против того, что там был. Никколо Монтичано, которому сказали, что его дружки уже обо всем рассказали, сообщил подеста, что они встретились у колодца, чтобы решить, какую каверзу устроить мерзавцу Фантони, при этом известил Корсиньяно, что они несколько минут ждали Грифоли, который тоже должен был подойти, да не пришёл. А между тем именно он договаривался, чтобы они встретились у колодца, когда стемнеет. На вопрос Монтинеро, трогали ли они ворот, пытались ли набрать воды, все трое дружно покачали головами. На что им вода-то? Подеста поинтересовался, когда они ушли? Все ответили, что не пробыли там и четверти часа, пошли искать Грифоли. Пасквале Корсиньяно задумался. Он знал "людей Фабио Марескотти" и считал их тупицами. При этом именно Пьетро Грифоли был начальником отряда охраны и считался подчиненными самым умным. Подеста был иного мнения, но оглашать его не собирался. Было и ещё одно обстоятельство, проступившее до того в допросе Фантони. Фигляр обозвал покойника бугаем. Если отбросить содержащееся в этом наименовании оскорбление, то по сути кривляка был прав. Кулаки Грифоли смахивали на отбойные молоты, лицо - на наковальню. Трое дружков могли бы, разумеется, справиться с начальником, стукнуть булыжником по макушке да сунуть в колодец. Но чтобы кто-то один? Смешно.

Итак, перед задумчивым взором подеста возникли две версии произошедшего и, заметив идущих к нему Петруччи, Венафро, Марескотти и Палески, Корсиньяно, демонстративно игнорируя мессира Фабио, обратился к кузену, главе синьории.

-Мои люди, опросив всех работников на вилле и гостей мессира Палески, выяснили, что покойный пропал с поляны после восьми. Труп его обнаружен в половине десятого. Мы дознались, что мессир Грифоли решил собрать господ Сильвестри, Донати и Монтичано у колодца, чтобы придумать способ мести мессиру Фантони, с которым он имел вражду из-за девицы Лауры Четоны. Вышепоименованные господа Сильвестри, Донати и Монтичано, по их словам, подошли к колодцу после восьми, но Грифоли не видели, и через четверть часа ушли, так его и не дождавшись. Слова их косвенно подтверждает горничная мессира Палески, как там её?

-Роза Чикьято, - торопливо подсказал человек в сером плаще.

-... Роза Чикьято, которая пришла к колодцу после половины девятого, но обнаружила, что ворот колодца заклинен. Стало быть, труп был уже внизу. Это же самое обнаружили спустя час мессир архивариус...

-Камилло Тонди и Альбино Кьяндарони, сотрудник мессира Арминелли, - снова услужливо подсказал человек в сером.

-... Камилло Тонди и Альбино Кьяндарони, сотрудник мессира Арминелли. Они извлекли труп из колодца. Стало быть, нам нужно сделать вывод, что либо мессир Грифоли упал в колодец сразу после того, как пришёл туда и ждал своих друзей, либо его друзья, вступив в преступный сговор, умышленно расправились с покойным. Ибо очевидно, что в одиночку со столь сильным человеком, каким был мессир Грифоли, никто бы не справился. Предлагаю, применив ко всем троим пытку, выяснить это.

Трудно было не заметить впечатления, какое размеренная речь подеста оказывала на мессира Фабио Марескотти. На его вспотевшем лбу выступили красные пятна, по мере продолжения рассказа сползшие на щеки и воспламенившие его глаза ненавистью и злостью.

-Вздор! Его могли ударить сзади по голове, оглушить и сунуть в петлю на цепи! И сделать это мог любой, тот же Фантони! Он мог подслушать, что они договорились встретиться у колодца, и подстеречь Грифоли.

-Тут неувязка по времени, - раздался тихий бас прокурора. - Дело в том, что мессир Фантони без четверти часа до вечерней зари и начала спектакля был обнаружен спящим на сене под шатром актеров. Мессир Кьяндарони, опасаясь, что тот простудится, поволок его оттуда. Я вызвал слугу мессира Франческо и его доставили на поляну, в шатер, где продавали сладости. Мессир же Грифоли тогда ещё был на поляне, ушёл же он оттуда четверть часа спустя.

-Да и если такого громилу, как Грифоли, мог оглушить Сверчок, вы подбираете себе дурную охрану... - не мог не подпустить шпильку ненавистному Марескотти подеста. Глаза его лучились. - Что до возможности того, что кто-то, кроме господ Сильвестри, Донати и Монтичано могли убить его, сиречь, если имело место именно убийство, а не несчастный случай, то над злоумышленником явно распростер крыла ангел небесный. Мы имеем всего два промежутка времени - с вечерней зори до прихода охранников, потом от ухода охраны до того момента, когда у колодца появилась горничная. Но подумать, что убийца, зная о том, что все четверо охранников договорились собраться у колодца, решил убить его сразу после восьми, в то время как в любую секунду, и он знал об этом, могли появиться господа Донати, Сильвестри и Монтичано... - не смешите людей, Марескотти! Не менее глупо предположение, что Грифоли подошёл сразу после ухода его подчиненных, а кто-то подкрался сзади, оглушил его, сбросил в колодец и исчез и все это произошло до прихода горничной, - подеста повернулся ко всем остальным, и продолжил, - таким образом, повторяю, это либо несчастный случай, либо виновники преступления - господа Монтичано, Сильвестри и Донати. Третьего не дано.

Антонио да Венафро, внимательно выслушав аргументы подеста, сказал Петручии, что с мессиром Корсиньяно трудно не согласиться. Подеста поклонился, но тут Пандольфо Петруччи негромко проронил, словно обращаясь преимущественно к избранным советникам:

-Есть одно обстоятельство, Пасквале, и я не думаю, что ты не знаешь об этом. Не так давно в дом Фабио пытались пробраться негодяи с явным умыслом на его убийство, до того возле его дома на него набросился ещё один человек, которому, правда, не удалось покушение, но удалось уйти от рук охраны. С крыши на его кортеж сбросили черепицу, и он только чудом не пострадал. Гибель Антонио Турамини, Джулио Миньявелли, Микеле Ланди, а теперь и Пьетро Грифоли, что и говорить, тоже настораживает. Разве не очевидно, что вокруг нашего друга Фабио плетется паутина заговора?

Подеста кивнул с видом серьёзным и суровым, и только змеившаяся на губах потаённая и мутная улыбка заставляла предположить, что Пасквале Корсиньяно вовсе не исполнен беспокойства о безопасности мессира Фабио.

- Беда в том, дорогой Пандольфо, что очевидность обманчива и нет ничего более призрачного, чем несомненность, вкрадчиво произнес он, - в подестате известно о попытках свести счеты с мессиром Марескотти, но это, как мы могли неоднократно убедиться, были всего лишь слабосильные попытки ничтожеств отомстить ему то за честь украденной дочери, то оскверненной сестры, то за попытку изнасилования знатной патрицианки монны Джулии Цезарини, коя, впрочем, оказалась неробкого десятка и, судя по сплетням, опрокинула на голову мессира Фабио вазу с цветами, сама же выбралась по винограду вниз и подняла шум даже в вашей гостиной.

Петруччи опустил голову вниз и усмехнулся. Этот случай он помнил. Мессир же Пасквале бестрепетно продолжал:

- Не меньше шума наделал и скандал мессира Фабио с похищением Джиневры Буонаромеи, за которую пытались отомстить братья. Правда, мессир Фабио, добиваясь вашего вердикта об аресте мстителей, выдал их за заговорщиков, но что теперь говорить об этом? - глаза подеста сверкали, меча молнии. Возможность свести счеты с ненавистным Марескотти наполняла его ликованием. - Не стоит забывать и о краже внучки нотариуса Клаудио Вентури, заслуженного человека. У Донаты Вентури пять родных братьев, а кузенов и вовсе без счёта. Я, как представитель власти, дорогой Пандольфо, должен ли принять к рассмотрению жалобу почетного гражданина Сиены мессира Вентури или - не спать ночей, оберегая мессира Фабио Марескотти от возможной мести братьев Вентури? А Лучия Челлези? А Бьянка Мути? А Мария-Тереза Рениччи?