Вовка – брат волшебника - Страница 11

– Кажется, понял.

– И еще я признаюсь, что даже мне не удалось бы изменить прошлое. А ты сделал это, изменив ход событий в настоящем. Я бы не так сильно удивился этому, если бы ты был волшебником, как, например, Кирилл. Но ты сумел это сделать, сумел без волшебства.

– А разве Кирилл волшебник?

– Да, конечно, и очень могущественный. Как бы иначе он смог спасти тебя, когда ты упал с крыши? Я многому его научил, и он теперь во многом превзошел меня. Но не это важно, а важно другое. Важно то, что вокруг тебя много хороших людей. Например, твои товарищи или Антонина Александровна. А разве Евгений Иванович не встал на твою защиту? А Арсений Ильич? Ведь он, думая, что деньги украл ты, пытался помочь тебе и простить. Даже другим, совсем незнакомым людям, было бы очень больно узнать о твоей гибели. Так что всегда думай о последствиях своих поступков. Никогда попусту не подвергай свою жизнь опасности.

Главный Хранитель немного помолчал, задумавшись над чем-то, а потом сказал:

– Ну ладно, Вова, ты все сделал. Ты сослужил мне неоценимую службу. Теперь отправляйся домой.

– Подождите, Учитель! – крикнул Кирилл. – Вот, Вова, возьми это и прочитай, когда окажешься дома. – Он сунул Вовке сложенный вчетверо листок бумаги.

– Теперь все, – сказал Кирилл, – больше мы никогда не увидимся. Прощай, и помни меня, и я всегда буду помнить о тебе… – и Вовка проснулся.

В окно уже светило Солнце. С кухни доносился звон посуды. Мама собиралась готовить завтрак. Папа еще не вернулся. Он уходил на работу рано, а иногда не появлялся дома по нескольку дней – шло расследование очень трудного дела.

«Черт возьми! Приснится же такой ужас! – подумал Вовка. – Откуда только все это берется в голове: интернат, падение с крыши, смерть родителей, хранитель, Гоблин, Кирилл…»

При мысли о Кирилле у него защемило на душе, стало вдруг тяжко и тоскливо: «Как жаль, что все это только приснилось, что никакого Кирилла на самом деле нет…»

Вовка потянулся и встал. Что это?! У него в руке, как продолжение сна, был зажат сложенный вчетверо лист бумаги. Он развернул листок – на нем была нарисована его мама, а внизу написано:

«Вова, я не мог тебе сказать это у нас, в нашем Мире. Теперь можно. Это портрет твоей и моей мамы. Знай, что я твой старший брат. Теперь ты поймешь, почему я не хотел, чтобы ты узнал мою фамилию. Ты никогда не видел меня при жизни, потому, что я умер, когда ты еще не родился. Но я все равно люблю тебя как младшего брата. Я всегда буду твоим ангелом-хранителем. Я буду помогать тебе, когда тебе будет трудно. Ты никогда больше не увидишь меня, но будешь чувствовать, что я рядом. Прощай. Кирилл Муравкин».

– Так это правда! Это не сон! Это все было на самом деле! – закричал Вовка. – Кирилл! Я не хочу так! Я хочу, чтобы ты был с нами!

Мама вбежала в комнату и застала сына в слезах.

– Вова, что случилось?! – спросила она.

– Я хочу, чтобы Кирилл был с нами! Ведь это же несправедливо, что он умер в пять месяцев. Так же нельзя! Это же неправильно!

– Вовочка, ты откуда знаешь про Кирюшу? Кто тебе рассказал? Папа?

– Никакой не папа, мне Кирилл сам рассказал.

– Как это?! Что ты такое говоришь?

– Правду!

– Вова, успокойся. Что теперь поделаешь… Понимаешь, всякое бывает в жизни. Я сама хотела рассказать тебе о братике, хотела сходить с тобой на его могилку. Но раз ты уже как-то узнал об этом… Видишь ли, не всегда в жизни все благополучно. Случаются и трагедии. Вот и Кирюша заболел. Обычная простуда. Кто бы мог подумать, что все так кончится… и от простуды иногда умирают.

– Нет! Он не умер! Я заставлю этого Хранителя вернуть брата! Пусть даже мне придется сражаться с ним!

Вовка и сам не понял, как ему это удалось. Может, все дело в отчаянии? Он и сам не мог понять, как это у него вышло. Он сам смог совершить чудо. Он усилием воли перенесся в тот странный Мир, в котором живет его брат, где живет Главный Хранитель. Он возник перед Хранителем неожиданно. Хранитель был один.

– Владимир?! Ты как здесь оказался? – спросил старец с нескрываемым удивлением.

– Я пришел за братом! Отдай мне его! Если не отдашь, то я вызываю тебя на битву! Пусть ты сильнее, пусть это закончится моей смертью, но я не отступлю! Я буду биться насмерть.

Старик долго молчал, а потом сказал:

– Видишь ли, Вова, дело вовсе не в том, хочу я или нет отпустить Кирилла. Разве я держу его силой? Разве он раб? Просто, Законы Мироздания таковы, что не позволяют ему вернуться.

– Я против таких законов! Я изменю их!

– Эти законы изменить нельзя. Ты не думай, что я не хочу его отпустить, нет. У меня много учеников. Правда, Кирилл особенный – у него великий дар. Но я все равно не могу удерживать его силой – не имею права. Просто так устроен Мир, что Кириллу нельзя встречаться с теми, кто его знал в твоем Мире. Хотя… Кажется, я понял… Точно, я понял, как ты попал сюда. Да, Вова, в тебе великая сила – сила любви, сила добра. Может быть, я и смогу помочь тебе… и Кириллу. Я попробую… Ну, ладно, отправляйся домой, все будет хорошо. Я надеюсь, что у меня получится… Да, я уверен, что у нас с тобой все получится…

– Ты чего орешь, как сумасшедший? – спросила мама. – Куда твой Кирилл денется? Придет сейчас из магазина, и хоть весь день с ним шляйтесь. Лучше бы сам в магазин сходил, вместо того, чтобы дрыхнуть до десяти часов. И чего вам дома не сидится?

«Действительно, ерунда какая-то, – подумал Вовка. – Видно, только теперь проснулся по-настоящему. Мало того, что какой-то интернат приснился, так еще и привиделось, что брат умер».

В коридоре послышался звук отпираемой двери и шаги. Это вернулся со службы отец, а за ним и Кирилл с хозяйственной сумкой.

– Мам, можно мы с Вовкой пойдем, погуляем? – спросил Кирилл.

– Вы хоть поешьте сначала, опять ведь на целый день умотаете.

– Ладно, поедим, – ответил Кирилл.

– Вот ведь как. Можно подумать, что ты мне одолжение делаешь. Сегодня твоя любимая рисовая каша с сардельками.

Кирилл любил рисовую кашу с сардельками больше всего на свете. Сколько Вовка его помнил, он никогда не отказывал себе в удовольствии съесть две или три порции.

Но было что-то странное, Вовку не покидало ощущение того, что он прожил как будто две параллельные жизни. Он помнил, что брат всегда был с ними и, в тоже время, как будто не было никакого брата. Хотя, это, наверное, неприятный осадок от кошмарного сна. Он понимал, что все это лишь сон. Но, все равно, оставалось на душе что-то неприятное.

Позавтракав, братья побежали во двор. В коридоре Вовка увидел сложенный вчетверо листок бумаги – ну, прямо как во сне. Он хотел поднять, но Кирилл его опередил. Он схватил бумажку, скомкал ее и… она исчезла.

Вообще, Кирилл был неплохим фокусником. Он такое на школьном концерте показывал! Даже пришедший на концерт знаменитый фокусник не смог понять, как это у Кирилла получается. Кирилл потом прямо перед носом фокусника все повторил – фокусник все равно не понял. Например, такой фокус: матерчатая лента сначала медленно превратилась в деревянную палку, а потом – в цветущую розу. А еще, брат был художником, причем самым настоящим. Его картины не раз занимали первые места на выставках. Иногда его картины были даже на выставках настоящих художников. Те художники тоже восхищались его картинами. Они ему даже немножко завидовали.

Выйдя из подъезда, Вовка с братом отправились в парк. Еще вчера брат обещал научить его какому-то фокусу. Вот для этого они туда и шли. По пути им встретилась… Антонина Александровна. Она была с двумя девчонками-близняшками детсадовского возраста. Вовка остановился от неожиданности.

– Здрасте, Антонина Александровна… – произнес он растерянно.

Антонина Александровна с удивлением посмотрела на него и ответила:

– Здравствуй, мальчик. Что-то я тебя не припомню. Ты откуда меня знаешь?

– По интернату… наверно… – неуверенно ответил Вовка.

– Ты, что, учился у нас?