Вотчина изменника (2063) - Страница 2

— Боже правый, — воскликнул он. — Вы действительно Клеман Хорманн, «Бард Сопротивления»?

Хорманн усмехнулся.

— Я всего-навсего сын арендатора Хорманна. Из поместья Делишера. И не думаю, что мои стихи кто-нибудь помнит…

Он снова пустился в путь, и старик догнал его.

— Вы не правы… Но где же вы скрывались эти три года? Многие думали, что вас схватили и расстреляли.

Хорманн махнул рукой в сторону севера.

— Я слишком быстро бегаю.

Дорога сделала последний поворот, втянулась в аллею кипарисов, и вдруг они оказались во дворе. Хорманн остановился и нахмурился, увидев печальное зрелище.

— Увы, — пробормотал рядом с ним Сейрон. — Роялисты возвращались сюда несколько раз. А кроме того, не стоит забывать и о крестьянах.

Одно крыло здания было сожжено. Сохранилось всего несколько балок чердака, где гнездились птицы. Часть фасада была разрушена взрывом или прямым попаданием снаряда. По обе стороны крыльца росла дикая трава, а одна из ваз у входа раскололась. Хорманн взошел по ступенькам, удивляясь звонкости своих шагов. Остановился, чтобы прочесть темную надпись над дверью. «Мадлен…» После имени должно было идти еще одно слово, но его замазали черной краской.

— Мадлен? Интересно, что они сделали с ней?

Сейрон посторонился, пропуская его.

— Они не всегда были излишне жестокими. Чаще всего просто отправляли мятежников в ссылку на Марс.

Не теряя невозмутимости, Хорманн прошел в прихожую. Здесь пахло плесенью, темная комната была совершенно пуста.

— Я не проветриваю, — произнес Сейрон, словно извиняясь. — Не стоит привлекать внимание…

Хорманн усмехнулся.

— И правильно делаете. Во всяком случае, общее впечатление вряд ли изменится…

Они прошли в гостиную. Сейрон распахнул ставни окон, выходящих в небольшой сад. Хорманн выглянул наружу. Аллеи заросли травой и колючими растениями. Статуя исчезла. Остался только цоколь, белый мраморный куб, совершенно неуместный среди лопухов.

Ставни можно было и не открывать, ибо от них остались лишь петли и пара выцветших досок.

«Как все близко и чуждо здесь, — подумал Хорманн. — Возвращение в прошлое никогда не приносит радости».

Он обернулся. Гостиная не была пустой. В ней по-прежнему царил громадный буфет. Стекла исчезли, но дуб хранил прежнюю патину, а когда он подошел ближе, то ощутил запах воска и черствого хлеба. Он открыл дверцу — место серебра и безделушек занимала паутина.

— Здесь стоял хрусталь с Венеры, — пробормотал он. — Стоил он целое состояние… Пьяная солдатня прево хорошо поживилась.

— Я их тоже не люблю, но думаю, что не стоит исключать и других. Войны и революции всегда дают возможность набить карманы и свести счеты… Многие стали оборотнями…

— Черт с ними со всеми, — выдохнул Хорманн. — В конце концов…

Сейрон перешел в желтую комнату и крикнул оттуда:

— Вы знаете… ваше паломничество вряд ли будет продолжительным. Со временем они развалят даже стены.

Хорманн возник на пороге комнаты. На мгновение ему показалось, что старик ломает комедию. Он не мог ничего знать. Выглядел он, правда, добропорядочным человеком, но Хорманн уже давно никому не доверял. «Впрочем, я вооружен», — подумал он. И прикусил губу. Сейрон был безоружен, но, пожалуй, порыться в доме стоило.

— Покажите второй этаж, — попросил он.

В голосе против воли чувствовалось напряжение, и Сейрон с усмешкой глянул на него.

— Вас что-то беспокоит?

Хорманн промолчал. Они вернулись в гостиную и стали подниматься по лестнице. В полумраке колыхалась паутина. В коридоре Сейрон сказал:

— Кстати… у меня есть старое ружье.

Взгляд его сверкал издевкой. Он распахнул дверь:

— Вот оно. Над моим роскошным ложем…

Хорманн остановился на пороге. Окно было затянуто пленкой. Ложем Сейрону служил старый матрас, покрытый латаными одеялами. Двустволка висела на стене, оклеенной грязными обоями.

— Прекрасно, ваша взяла, Сейрон. Храните свой древний тромбон. С моим ему не сравниться.

— Между прочим, у меня быстрая рука и верный глаз.

В конце коридора высилась груда гипса. Через брешь в стене врывалось солнце. Хорманн пнул обломки ногой:

— Граната или небольшая мина.

— Мне вполне хватает того, что осталось в целости. Я так ни разу и не побывал в разрушенном крыле.

Хорманн улыбнулся. «А меня, — подумал он, — интересует только погреб…»

Он не испытывал беспокойства. Мародеры и грабители волнами накатывались на поместье, но не могли найти того, за чем явился он. Единственной опасностью было полное разрушение поместья. Но даже тогда потребовалось бы только лишнее время на поиски. Старик Делишер ко всем прочим своим талантам был еще и гением миниатюризации…

— Осмотр закончен, — сказал Сейрон. — Как насчет перекусить с винишком?

Хорманн с улыбкой глянул на него.

— Дичь?

— Конечно. Должно же ружье иногда стрелять. С овощами и фруктами полегче. Что касается вина…

Они спустились вниз.

— Пообедаем в гостиной, — с жеманством в голосе пропел Сейрон. — Там обстановка побогаче. Сегодня большой день… Как-никак возвращение блудного сына.

Хорманн подозрительно уставился на него. Потом покачал головой. Он подумал о Жаке Делишере, и у него засосало под ложечкой.

— Накрою на стол, — прервал его мысли Сейрон. — Слуги ушли в отпуск. И надолго…

— Вы, похоже, относитесь ко всему философски. Завидую. Кстати, сколько вам лет?

— Я родился, когда строилась база Доппельмейер!

— Доппельмейер! Погодите… 1995 год. Не может быть! Сейчас идет… Шестьдесят восемь лет! Вам шестьдесят восемь лет?!

— Все шестьдесят восемь, — подтвердил Сейрон. Он исчез, вернулся с двумя выщербленными тарелками, одним ножом и парой погнутых вилок и разложил все на подоконнике. — Теперь остается стол…

Хорманн двинулся за ним в зеленую комнату.

На стенах висели обрывки выцветших обоев и рамка, где когда-то красовалась репродукция Матье. Ставни прикрывали окна без стекол. Где-то в углу трещал сверчок. Единственной мебелью был одноногий столик, который Хорманн хорошо помнил. Старик Делишер частенько присаживался за него и делал в блокноте быстрые записи.

— Он иногда занимался исследованиями, не так ли?

Хорманн едва не вздрогнул. Его взгляд медленно перешел на лицо Сейрона

— оно выражало любопытство. Он пожал плечами.

— Действительно. Время от времени.

— Я слыхал, что он занимал крупный пост еще при Малере…

Хорманн поднял столик и перенес его в гостиную.

— Да, — ответил он. — Он не терял связи со столицей. Но политика его не очень интересовала… А столик хорош. На него и Генрих VIII с удовольствием поставил бы бокал вина.

— Как, впрочем, и сир Жан де Бомон де Серв! — расхохотался Сейрон, направляясь в сторону кухни.

— Дедуля, — крикнул вслед ему Хорманн. — А сколько раз в день вы обычно едите?

— Не называйте меня дедулей! Я всегда был холостяком… Обычно ем раз в день. В полдень. В саду приятно устраивать пикник.

Хорманн промолчал. Он подошел к окну. Небо побелело от жары. В тишине прогудел шмель и исчез в лопухах. Хорманн уставился на цоколь статуи. И вдруг ощутил нетерпение от желания приступить к делу.

Он заглянул в кухню.

— Пока вы готовите пир, я займусь лошадью.

— Не пользуйтесь насосом. Он давно не работает. Зачерпните воды из колодца. Насчет овса не знаю. Трактора его не едят…

Хорманн пересек прихожую, вышел на солнце. Ветер вздымал фонтанчики пыли. Лошадь давно перебралась в тень амбара.

Хорманн пересек двор, распахнул ворота. Внутри ржавел трактор. Покрытый толстым слоем пыли, он выглядел вполне целым.

«Странно, что он никому не приглянулся. Даже Сейрону. Впрочем, смыслил ли тот в технике?»

Он вышел за лошадью, завел ее в темный угол позади трактора. Бросил взгляд в открытые ворота. Двор был пуст. Сейрон готовил завтрак — следовало управиться за несколько минут.

Хорманн вернулся к лошади. К седлу были приторочены два кожаных мешка. Он расстегнул их и извлек дюжину стекляшек и катушку с проводом. Положил все на землю и снял с лошади седло и уздечку. Потом отделил от нее удила и поместил рядом со стеклянными вещицами и проволокой.