Восторг, моя Флоренция! - Страница 2

Каждое утро я гуляю, снова и снова обхожу кости Флоренции, бреду по уже знакомому маршруту сквозь толпы гостей города, которые совершенно не обращают на меня внимания, – группы туристов, семьи, студенты, приехавшие сюда на летние каникулы. Они не знают, кто я и откуда. Сегодня я гуляла до тех пор, пока мне не показалось, что кожа на ступнях вот-вот загорится, а сами ноги начали подкашиваться. Меня едва не тошнило от запаха мусора, который навален здесь на каждом углу. Когда я добралась до места, где всегда заканчивала свои прогулки – на каменной набережной реки Арно в центре города, – голова ужасно кружилась и все мысли куда-то улетучились. Я облокотилась на парапет и почувствовала исходящее от камня тепло. Вокруг меня толпились туристы, снимающие на свои фотоаппараты мост Понте-Веккьо. Все они делали практически один и тот же снимок.

В тени моста на узкой набережной расположена территория гребного клуба. Даже в такое жаркое время дня гребцы отчаливают от набережной, и их лодки рассекают тихие воды Арно. Я уже много раз с этого самого места наблюдала за тем, как молодые гребцы-итальянцы выносят из здания клуба байдарки для академической гребли. В движениях этих мужчин есть что-то успокаивающее, они несут свои лодки, словно гроб, и аккуратно спускают их на воду.

Но сегодня я совершенно неожиданно увидела не гребцов-мужчин, а женщину, которая вынесла на плече свою байдарку. Весла она держала другой рукой, прижав их к бедру. Кроме женщины, на пирсе около клуба больше никого не было. Выглядела она совершенно спокойной. Я внимательно наблюдала за тем, как она бережно водрузила деревянную байдарку на воду, потом вставила в уключины одно весло, затем другое. Она подняла голову и посмотрела вверх и вниз по течению реки. На воде еще не было ни одного гребца. Придерживаясь одной рукой за край пирса, женщина осторожно села в лодку, грациозным движением оттолкнулась от пристани, поправила весла и сильными, целенаправленными гребками начала плыть в сторону ближайшего моста. Казалось, что эта женщина жила в каком-то своем, отдельном от нашего, мире. Казалось, что она была так далеко от давки и толпы, в которой стояла я, далеко от запахов и звуков, окружавших меня. Я следила за ней взглядом до тех пор, пока она, словно превратившись в одно единое целое со своей байдаркой, олицетворением спокойствия и уверенности не исчезла из вида.

В одном из зданий на шумной и оживленной улице, на которой я стояла, была зеленая дверь, которую я уже неоднократно видела. Рядом с дверью на стене висела небольшая табличка со словами: «Гребной клуб Флоренции».

Сейчас эта дверь частично была закрыта от моего взгляда тележкой уличного торговца, на которой, словно лианы, висели ремни для штанов. Справа от двери начинался просторный двор перед входом в галерею Уффици, зеленая дверь входа в клуб расположена чуть левее.

«Сегодня все будет по-другому», – подумала я, сделала резкий вдох и начала пробираться сквозь толпу тел на другую сторону улицы. Я не успела дойти до двери, как она открылась, выпуская наружу поток прохладного воздуха, и на улице появилась группа подростков со словами: «разрешите, простите, позвольте». За подростками я увидела высокого мужчину с темными, зачесанными назад волосами.

– Осторожнее, ребята, – крикнул он на итальянском вслед удаляющимся с громкими возгласами подросткам.

– Простите, – обратился мужчина ко мне, придерживая рукой дверь. Я заметила, как вокруг его глаз появились морщины и щеки поднялись вверх, чтобы освободить место широкой улыбке. Его улыбка ласкала меня.

– Вы куда? – спросил меня мужчина.

Я раскраснелась после долгой прогулки, вспотела и чувствовала, как платье прилипло к телу. Я попыталась всмотреться в темноту за его спиной.

– Скажите мне, – произнес мужчина. Ну что я ему могла сказать?

– Это гребной клуб Флоренции? – спросила я. Мои слова прозвучали так приглушенно, словно мне трудно было говорить.

– Да, да. А что вы хотели? – Мужчина показал мне жестом на дверь, приглашая войти.

– Я бы хотела… – Я выставила вперед руки. Это оказалось неправильным ходом, потому что я тут же почувствовала запах своего собственного пота. Это был кислый и едкий запах, словно я больна. Так пах мой пот последние несколько месяцев. Не знаю, что во мне изменилось за это время – то ли усилилось обоняние, то ли мой пот действительно стал такой ужасный.

– …вступить в члены, – наконец объяснила я ему по-английски и прижала руки к телу. Мой итальянский весьма ограниченный.

– Хорошо, – ответил мужчина на итальянском, усмехнулся и толкнул дверь, чтобы шире ее открыть. – Тогда вам надо поговорить со Стефано.

– Спасибо, – промямлила я и быстро прошла в темную прихожую.

– Конечно. До свидания, синьора.

Я услышала его смех. Потом раздался звук закрывающейся двери, вместе с которым стало темнее и не так жарко. Звук мужского смеха тоже исчез.

Я спустилась на несколько ступенек вниз, и мои глаза постепенно привыкли к темноте. Я оказалась в офисе, тут я увидела еще одну дверь и открыла ее. В следующей комнате никого не было. Мне здесь нечего делать, и надо было идти обратно. Но тут я услышала издалека звуки, которые вполне можно было назвать человеческими. Ага, Стефано. Я держалась за это имя, как за ниточку, и продолжила идти вперед, сквозь дверь и вниз по лестнице. Я шла по узкому коридору, пока не дошла до низкой двери в каменной стене, для прохода через которую пришлось наклониться. Я вошла в комнату, и в нос тут же ударил запах кофе и пота. Я заметила небольшой бар, столики, а еще дальше дневной свет. Пожилой мужчина, одетый в трико для гребли, поднял от газеты на меня глаза и сощурился, как рассерженный гном. На мгновение мне показалось, что, как водится среди гномов в сказках, он должен загадать мне загадку, но мужчина только громко встряхнул газетой и снова опустил в нее глаза.

За стойкой бара стоял мужчина с седыми усами и наливал в бокал ярко-розовый сок. Он внимательно за мной наблюдал.

– День добрый, – произнес он. – Американка?

Бармен положил ложку в бокал и показал на себя пальцем.

– Мануэле.

– Ханна, – сказала я и расслабилась. Вроде все чисто, без подвоха. – А Стефано здесь? – спросила я на итальянском.

– Анна, – повторил бармен, теряя в моем имени букву «х», – Анна из… – и вопросительно поднял брови.

– Бостон.

– Анна из Бостона, это Нико. – Бармен кивнул в сторону старика в синтетическом трико для гребли за столиком, который встал и, шаркая ногами, подошел к барной стойке.

– Вечером, – произнес он и сделал глоток сока.

Мануэле подмигнул мне и потом крикнул:

– Стефано!

Из стеклянной двери, ведущей на улицу, вышел третий мужчина. Он оказался высокий, загорелый, и у него были тонкие губы, отчего рот был похож на линию. Мануэле что-то быстро сказал мужчине. Я не в состоянии была разобрать их слова до тех пор, пока не услышала «Анна di Бостон».

– Ханна, – поправила его я. – Я хотела бы стать членом клуба. Мужчина наверху сказал мне…

– Да, конечно. – Он улыбнулся натянутой улыбкой и наморщил лоб. – Вы занимаетесь греблей? – спросил Стефано.

– Нет.

– Никогда?

Я на мгновение задумываюсь о том, как, наверное, глупо выгляжу в его глазах. Все ответы он мог прочитать по моему лицу и телу, в которых так много пустоты. Но раз уж я зашла так далеко, то у меня уже не осталось никакого пути назад, поэтому я продолжила:

– Но я хотела бы научиться.

Стефано помолчал, а потом произнес: «Хорошо. Вы научитесь. Пойдемте», – после чего жестом руки дал мне понять, чтобы я вышла за ним наружу из помещения. Прямо над нами высился мост Понте-Веккьо, чудовище с тремя животами, между опорами вода двигалась как тень, и пространство между арками было освещено бликами солнца от воды. Там, где я совсем недавно стояла, теперь толклись и заглядывали вниз туристы, но их мир казался мне сейчас таким далеким, словно они были на Марсе. У меня возникло ощущение того, что весь город передо мной открылся, несмотря на то что я смотрела на него словно изнутри.