Восторг, моя Флоренция! - Страница 16

– Почему ты не приходила в клуб? – спросила Франческа, словно читая мои мысли. – Ты кого-то избегаешь? – Она приподняла брови.

– Нет.

– Да? Такое тоже может случиться.

– У меня были дела, – сказала я, но у меня сложилось такое ощущение, что Франческа меня не услышала.

– Избегать кого-либо просто бесполезно. Флоренция – это настоящая деревня. Мне все равно, что обо мне тебе рассказывают другие. Здесь ни от кого невозможно спрятаться.

– В Бостоне то же самое. Наверное, все города одинаковые, как только ты в них поживешь некоторое время.

– Только не Флоренция, – покачала она головой. Мы приблизились к площади, и народу стало больше. Повсюду были дети с бумажными фонарями. Франческа подталкивала впереди себя Адриану и повышала голос, чтобы я могла услышать ее в окружающей нас толпе людей. – Я приехала сюда из большого города и думала, что переезжаю в большой город. По крайней мере мой муж так утверждал. «Исторический и культурый центр». Не верь, когда тебе это будут говорить. Здесь ни от кого не спрячешься. – Она замолкла, и потом, словно для того, чтобы доказать все то, что мне сказала, произнесла: – Я слышала, что ты ушла с вечеринки вместе с Лукой.

Я покраснела и попыталась оправдаться:

– Он просто вывел меня наружу. Вот и все.

– Конечно. Тебе нечего стесняться, ты же взрослая. Лука, – задумчиво произнесла она. – Он ухаживал за многими женщинами. И одна из них разбила его сердце. Это меняет человека, согласна?

– Не знаю, – сказала я. – У нас ничего не было. Я вообще здесь ничего не ищу.

– Va bene, – ответила она. – Просто хотела сообщить тебе эту информацию. Эти мужчины совершенно непредсказуемые.

Адриана обернулась и посмотрела на нас.

– У тебя в школе есть английский? – спросила я ее, и она кивнула в ответ.

– Она прекрасно говорит по-английски, – громко заявила Франческа. – В тех случаях, когда вообще разговаривает. Если честно, мне иногда кажется, что я живу в церкви.

Я посмотрела на девочку. Она уже ушла вперед и присоединилась к толпе других детей, над головами которых колыхались бумажные фонарики.

Франческа завела меня на ступени перед расположенной около моста старой больницей. Вдоль портика между заканчивающимися арками колоннами, на фронтоне здания я увидела архитектурные элементы-медальоны, на которых на синем фоне были изображены белые фигуры детей. Я смотрела на детские изображения, которые снизу казались мне совсем маленькими, и думала о том, когда же у меня потечет кровь, когда возобновятся месячные в моем иссушенном и изможденном теле. В конце здания в стену было вставлено большое деревянное колесо. Я читала, что много веков назад на этом колесе жители оставляли своих детей, от которых хотели отказаться. Они клали ребенка на колесо и вращали колесо до тех пор, пока ребенок не оказывался на территории детского приюта.

Сегодня на площади было много детей. Самые маленькие из них сидели на плечах у родителей, а те, которые постарше, вроде Адрианы, ходили по площади среди сверстников. У каждого ребенка над головой реял бумажный фонарик.

– Это часть праздника Мадонны, – объяснила Франческа, глядя на площадь. – Клянусь, что в этом городе больше праздников, чем людей… При этом я выросла в католической семье, и мои родители заставляли меня участвовать во всех этих празднествах. А ты как к религии относишься?

– Мои родители не были верующими. Моя мать верит в йогу и в работу.

– Ха! А твой отец?

– Возможно, что сейчас он и ходит в церковь, но все это влияние его второй жены. Даже если он и нашел Господа, то на отношение к его детям это никак не повлияло. Его и раньше особо не было, и сейчас он с нами не общается.

– Сочувствую.

Солнце исчезло за домами, и в воздухе начало пахнуть серой оттого, что внутри фонариков зажгли свечки.

– В общем, завтра очередной праздник – день рождения Мадонны. Снова надо идти в церковь.

Появилась Адриана в сопровождении какой-то девочки, которая поздоровалась с Франческой и что-то шепнула на ухо подруге, пока та наклоняла свой фонарик в нашу сторону. Франческа зажгла свечку в центре фонарика. Изображенное на фонарике солнце начало играть в свете свечи. По всей площади зажигались свечки внутри фонариков, и изображения на их бумажных боках становились более четкими. Я видела головы животных, звезды, а также несколько крупных точек, составляющих герб семьи Медичи. На фонарике подружки Адрианы был изображен улыбающийся Чеширский Кот. Толпа пришла в движение, фонари заколыхались, и Франческа взяла меня за руку. Следуя за двумя девочками, мы вышли на окруженную старинными зданиями площадь, наполненную светящимися и колыхающимися бумажными фонарями.

– Шествие идет вдоль реки, – объяснила Франческа.

Я услышала крики в толпе и увидела, что один из фонариков взорвался. Держащая фонарик маленькая девочка начала плакать, а обрывки бумаги упали на камни площади. Адриана и ее подруга начали оглядываться по сторонам. В их глазах я увидела возбужденное ожидание.

– А это еще зачем? – спросила я Франческу.

– Не переживай, – ответила она. – Все идет по плану. У некоторых мальчиков есть трубки, из которых они стреляют горохом. – Тут начал звонить ее телефон. – Подожди, – произнесла Франческа, посмотрела на номер звонящего, улыбнулась и только потом ответила: – Pronto? Sì… Да, я с Ханной. Ты ее знаешь… Sì, certo. На мосту Понте-алле-Грацие… Хорошо. Позже. – Она захлопнула «раскладушку» своего телефона. – Вот, смотри, один из этих мальчишек.

Впереди нас в толпе пробежал мальчик. Он поднес ко рту трубочку и нацелился на фонарик с изображением светящегося льва. Потом он подул в трубочку, и фонарик лопнул.

Франческа покачала головой.

– Именно так ведут себя все мужчины, согласна?

Мальчик нацелился в другой фонарик, но на этот раз промазал. Стемнело, и из окон окружающих домов высунулись люди и стали смотреть на шествие фонариков. Мы наконец дошли до реки. Сюда стекались люди из соседних улиц, и фонариков становилось все больше и больше. На быстрых водах Арно покачивались лодки, в которых сидели люди с фонариками. Большое скопление лодок я видела и у моста Понте-алле-Грацие.

– Питер! – крикнула Франческа, и я заметила молодого американца, облокотившегося на стену около моста. Она схватила его за руку и поцеловала в обе щеки.

– Ciao, Ханна, – сказал он, залившись румянцем. Адриана повернулась и посмотрела на нас. Ее лицо не выдавало ее чувств. Потом она взяла подругу под руку и продолжила молча идти. Питер бросил взгляд на Франческу.

– Не волнуйся, – произнесла она. – Нет проблем.

– Так вы, значит, начали от пьяццы? – спросил бодрым голосом Питер. – Потрясающий праздник, его только во Флоренции проводят. – Он на мгновение замолчал и добавил: – Нам тебя очень в клубе не хватало.

– Спасибо, – ответила я, хотя после того, что мне рассказала Франческа, мне не очень было понятно, кого именно он имел в виду под «нам». Я пыталась вспомнить завершение вечера в танцклубе и то, кто мог видеть, как мне стало плохо. Но я ничего не припоминала, думать на эту тему – значит попусту тратить время.

– А ты на реку уже выплывала? – поинтересовался Питер.

– Нет, думаю, что мне еще рано.

– Обязательно попробуй. Я могу помочь, если хочешь. Да и Франческа в этом смысле молодец.

Она шутливо ударила его по руке, и Питер ухмыльнулся.

Дети вокруг нас начали петь. Они многократно повторяли одни и те же слова, поэтому в конце концов я стала в состоянии их разобрать: Ona, ona, ona. Ma che bella rificolona. La mia l’è co’ fiocchi e la tua l’è co’ pidocchi.

Какой прекрасный фонарь, мой перевязан лентами. Однако последняя фраза меня несколько смутила.

– Pidocchi? – спросила я.

– Вши, – перевела Франческа.

– А при чем тут вши?

Она пожала плечами: «Откуда я знаю?»

– Всему есть свое объяснение, – радостно произнес Питер.

Франческа взяла его под руку.