Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Страница 9

добровольности переселения, отождествляя добровольность с самотеком,

забывая о том, что добровольность есть результат глубокой массово-

разъяснительной и организаторской работы, тогда как эту работу некоторые

Председатели райисполкомов не проводили и не проводят.

Безразличие к этому важнейшему Государственному мероприятию со

стороны некоторых Секретарей райкомов. Они не хотят понять, что освоение

Калининградской области и других земель, откуда с такими трудностями и

жертвами наш народ изгнал врагов нашей Родины, имеет не менее важное

политическое и народно-хозяйственное значение, как и все другие проводимые

мероприятия.

Мне кажется, что Райкомы партии должны быть заинтересованы в

выполнении Постановлений Совета Министров СССР по вопросам переселения,

они ведь подписаны Товарищем СТАЛИНЫМ».

Из докладной записки старшего инспектора Переселенческого управления

при Совете Министров РСФСР Николаева председателю Пензенского

облисполкома Абрамову, секретарю обкома Морщинину, 19 апреля 1948 года.

ГАПО. Ф. 2414. Оп. 1. Д. 14. Л. 79—80.

Рассказывает Антонина Прокопьевна Отставных:

— После войны я с сестрой жила в Гродно. Как-то раз по дороге домой

увидела объявление. В нем говорилось, что производится набор рабочих и

служащих в город Калининград на судостроительный завод. Я поговорила с

сестрой, и мы решили уехать в Калининград. Вербовка проводилась в

административном здании с небольшими комнатами. Когда мы пришли, нас

встретили сразу трое вербовщиков. Они наперебой уговаривали нас ехать на

новые места: один — на шахты в Кузбасс, другой — на судостроительный завод в

Калининград... Сейчас уже не

20

ПК

| помню, откуда был третий. Вербовщики тряслись, хватались за каждого

человека. Их даже не интересовало, какими специальностями обладали

потенциальные переселенцы. Они говорили, что если нет специальности, то

сможешь приобрести ее на заводе. Каждый вербовщик старался уговорить ехать

в его край. Один из них говорил нам: «Девушки! Зачем вам ехать в Калининград?

Ведь вам там придется строить корабли под открытым небом». Но мы все же

решили ехать в Калининград. Уговорил нас вербовщик с 820-го завода, работник

отдела кадров по фамилии Голубев. Все три вербовщика, расхваливая прелести

жизни на новом месте, упирали на то, что нам будут выданы подъемные и

предоставлено жилье.

Складывается впечатление, что самыми деятельными были вербовщики с

820-го завода (ныне завод «Янтарь») — очень уж часто они упоминаются в

рассказах первых переселенцев. Вспоминает Михаил Иванович Иванов:

— После войны мне пришлось некоторое время лечиться в военном

госпитале. Когда я из него вышел в сорок седьмом году, один мой фронтовой

товарищ сказал, что в наш город приехал человек из Калининграда, который

занимается вербовкой людей на судостроительный завод. Фамилия этого

вербовщика, как сейчас помню, была Яровой. Он сам работал на этом заводе, и

оттуда его к нам послали набирать рабочих и специалистов по всем

специальностям. Видно, туго было в то время с рабочими руками. Да и сам я в

этом убедился потом, когда приехал и стал там работать. Этот Яровой

расположился на частной квартире, и туда к нему приходили люди, желавшие

уехать от тягот послевоенной жизни. Яровой беседовал с каждым, расписывая

жизнь в Калининграде в самых радужных красках. Уговорив людей

завербоваться, он давал им заполнить анкеты примерно такого содержания: «Я,

такой-то, желаю поехать и жить в город Калининград...» Неженатым он говорил,

что можно будет поселиться в общежитии возле завода или снять комнату. Еще

говорил, что в Калининграде много пустующего жилья и можно занять любую

квартиру. Вербовщику верили, так как вся его внешность внушала уважение.

Кроме этого, он говорил, что если он вербованных в чем-то обманет, то те всегда

смогут в Калининграде его найти и спросить за обман. Многие боялись ехать

туда, так как знали, что это все-таки бывшая территория Германии и что там еще

оставались немцы, которые вряд ли были настроены дружелюбно по отношению

к русским. Лично я ехать не боялся, потому что в сорок пятом году воевал в

Восточной Пруссии и именно там угодил в госпиталь. Да и вербовщик говорил,

что немцы в Калининграде — временное явление, что скоро их будут выселять, а

на их место привезут людей из Белоруссии и других мест страны, что этот край

будет советским.

О том, как проходила вербовка на селе, можно судить по рассказу уроженки

Московской области Анны Ивановны Трубчаниной:

— Как-то летом в сорок шестом году пришли к нам на колхозное поле какие-

то представители из райцентра и объявили, что происходит вербовка желающих

ехать в Восточную Пруссию. Многие испугались: как же это? Ехать в Германию, к

врагам?! Меня мама считала в семье за старшую, Так как сестра Зина работала в

летнем военном городке и с нами не жила, а брат Миша еще не демобилизовался

из армии. Я это объявление сначала как-то мимо ушей пропустила. Потом

собрали собрание колхозников, где сказали, что от нашего сельсовета надо

отправить две семьи. Многие испугались. Из соседнего колхоза отправилась

семья Затрускиных, и надо было отправить одну семью из нашего колхоза. Я

21

была девчонкой отчаянной и уговорила всю семья: поедем в Германию,

посмотрим на новые края!

Льготы переселенцам

Наш собеседник — Сергей Владимирович Даниель-Бек.

— Когда вербовщики агитировали, немало привирали. Говорили, например,

что можно найти в городе пустой особняк или квартиру и занять их. А мы за войну

привыкли, что нас часто обманывали, поэтому на многое не рассчитывали и не

разочаровывались. Главное, за чем мы ехали, — за твердо нам обещанным

военным пайком третьей категории для всех членов семьи. И действительно,

получали его четыре месяца.

Льготы, указанные в объявлениях и обещаниях агитаторов, выглядели по тем

временам весьма привлекательно: бесплатный проезд, провоз имущества и скота

(до двух тонн на семью); подъемные — 1000 рублей на главу семьи и по 300

рублей на иждивенцев; дом на селе — бесплатно; корова или ссуда на ее

приобретение в размере трех тысяч рублей. Кроме того, переселенцам

прощались недоимки и давалось освобождение на три года от налогов и

обязательных госпоставок.

«20. Обязать Министерство торговли СССР (т. Любимов): а) продать каждой

переселенческой семье колхозников специалистов сельского хозяйства] на месте

по госценам: 1 пальто, 30 метров хлопчатобумажных тканей, 10 литров керосина,

10 килограммов соли, 40 коробок спичек, и каждому члену семьи: пару обуви, 1

головной убор (платок, шапка), по 2 пары носков и чулок, 2 катушки ниток и 1 кгр

хозяйственного мыла».

Из постановления Совета Министров СССР № 1522 от 9 июля 1946 года.

ГАКО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 1. Л. 13.

«Денег дали тысячу рублей, материал на пальто, ситец...» (Анна Андреевна

Солдатова). «По-моему, на главу семьи триста рублей и на иждивенца — сто

рублей. Я вот уже точно забыла, сколько давали. Помню, корову давали, овечек,

поросенка. Все бесплатно» (Александра Ивановна Митрофанова).

В воспоминаниях наших собеседников встречаются различные сведения о

льготах: нам называли неодинаковые суммы подъемных, полученных при

оформлении документов. Кто-то недополучил продуктов, кто-то промышленных

товаров. О многих льготах люди зачастую не знали, и этим могли

воспользоваться чиновники, отвечающие за снабжение переселенцев. А иногда

переселенцам просто нечего было дать.

Возможно, кое-что забылось за сроком давности, да и не все