Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Страница 2

имелись возражения со стороны родственников — в таких случаях их имена

пришлось обозначить только инициалами. Свидетельства очевидцев приводятся

в книге в том виде, в каком они были записаны во время интервью, с

сохранением стиля живой речи, без сглаживания углов и «причесывания»

шероховатостей. Минимальным редактированием убирались повторы или уход от

темы, которые характерны для свободной беседы.

Во время работы нас интересовали семейные архивы: документы, газетные

вырезки, фотографии. Некоторые из них публикуются в этой книге. Кроме того,

нам показалось интересным дополнить живые рассказы людей официальными

актами той поры. В архивах Калининградской области, Москвы и других городов

удалось отыскать документы, которые еще не публиковались, в том числе и по

причинам секретности, или на которые историки мало обращали внимания . Они,

как правило, касались конкретных людей, каких-то бытовых подробностей. Ведь и

в этих «мелочах жизни» по-своему запечатлелась уходящая и уже во многом

ушедшая эпоха.

При создании книги нам хотелось через воспоминания и документы показать,

как складывалась жизнь первых переселенцев, их непростые судьбы. Что

4

получилось из задуманного? Об этом судить читателям и прежде всего тем, для

кого эта книга — возвращение в свое прошлое.

Авторский коллектив выражает благодарность директору А. Н. Федоровой и

сотрудникам Калининградского областного архива за содействие в поиске нужных

материалов, учителю истории из Ладушкинской средней школы Е. А.

Большинской и ее ученика^, А. М. Сологубову и его коллегам, выпускникам

исторического факультета КГУ В. М. Кривецкому, Н. Терехову, К. С. Сердобинцеву,

В. В. Борисенко, А. Н. Николашину, В. Сильницкой и всем тем, кто оказал помощь

в подготовке этого издания.

Рукопись книги была закончена еще в начале 1992 года, но ее публикация

стала возможной только теперь благодаря заинтересованному вниманию и

содействию со стороны редакции петербургского журнала «Новый Часовой» и его

главного редактора А. В. Терещука. К сожалению, не в нашем родном городе.

Юрий КОСТЯШОВ

В книге использованы документы из Государственного архива

Калининградской области (ГАКО), Архива Озерского района Калининградской

области (АОР), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ),

Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Центрального архива

министерства обороны (ЦАМО), Центрального государственного архива РСФСР

(ЦГА РСФСР), Российского государственного архива кинофотодокументов,

областных архивов в городах Вятке (ГАКирО), Пензе (ГАПО) и Самаре (ГАКуйбО).

5

Глава 1. ДОРОГАМИ ВОИНЫ

«Оккупация — это страшное дело!» В германском плену. Одна судьба.

В конце войны

Такая мысль может показаться странной, но история нашей области

началась не в 1945 году, когда в Кенигсберг вступила Красная Армия, и не в сорок

шестом, когда эта земля получила другое имя и других хозяев. История нашей

области началась вместе с рождением ее новых жителей, началась за тысячи

километров от берегов Преголи. История любой земли — это прежде всего

история народа, населяющего ее.

Составленная нами программа интервьюирования была посвящена истории

заселения Калининградской области. О жизни людей до переезда сюда

предполагалось записать только самые краткие сведения. Но получилось иначе.

Наши собеседники стали вспоминать всю свою жизнь: гражданскую войну,

двадцатые годы, период НЭПа, коллективизацию, голод, тридцать седьмой год и,

конечно, Великую Отечественную. Мы понимали: люди хотят выговориться, и не

жалели времени на «посторонние сюжеты». Нередко эти рассказы о довоенной

жизни становились главной темой интервью. Наверное, они могли бы послужить

основой для отдельной книги. Однако на сей раз ограничимся только несколькими

свидетельствами военного времени. Без них невозможно понять настроение и

чувства советских людей, приехавших после 1945 года заселять и осваивать

бывшую Восточную Пруссию.

«Оккупация — это страшное дело!»

Едва ли не половина переселенцев в Калининградскую область выехала из

районов, бывших под фашистской оккупацией. Для них знакомство с немецким

народом началось с солдат в форме вермахта. Вспоминает Мария Степановна

Басюк, которой тогда было 16 лет:

— Когда война началась, мама в отпуску была. Мы жили у бабушки в

деревне. В октябре немцы пришли. Когда немцы оборону на Десне прорвали,

мама пришла и говорит: «Надо эвакуироваться». Мы отъехали километров

тридцать, и тут немцы. Там их разведка, что ли. На танкетках подъехали. А с

нами учитель был, тоже коммунист, Сергей Андреевич. Его немцы повесили.

Прямо у нас на глазах. Это вот я первый раз увидела, как немцы шли, и первую

смерть увидела. Потом мы домой вернулись. А там все разбито, ульи разорены.

Бабушку немцы избили, она через несколько дней умерла. У нас на чердаке книги

лежали партийные тома Ленина, Сталина. Ну, они все: «Коммунист! Коммунист!»

И избили ее сильно. А в феврале сорок второго года маму расстреляли. У меня

день рождения был. А утром прямо мама глядит в окно: «Ой, немцы сюда идут!»

В дом зашли и прямо маме говорят: «Хальт! Хальт! Собирайся. Коммунист —

капут!» И всех нас вывели, и маму прямо у речки расстреляли. И не разрешили

хоронить. Мама целую неделю лежала на снегу. Потом уже пришли партизаны,

гроб сбили и повезли хоронить. Так немцы их стали обстреливать. Так мы не

успели маму закопать. Гроб в могилу опустили, а закопать не успели. Потом уже

партизаны к нам пришли, сказали, что, мол, закопали они нашу маму. А летом

этого же года партизаны забрали нас всех, все село в лес. А село наше немцы

сожгли.

— А отец ваш где был?

А отца забрали на фронт. У нас за старшую сестра Шура была. А так нас

четыре сестры было. Еще Нина была и младшая Оля. Ей всего два годика было.

Она маму и не помнит. А потом каратели нас окружили и снова в село погнали. А

весной сорок третьего года погнали нас в лагерь, в Починский район. Сколько

6

народу в дороге поумирало! Нас ведь и не кормили почти. Люди пухнуть стали.

Дочка у Шуры, Валя, у нее вот ручки вот такие были, давнёшь пальцем, и прямо

ямки остаются. А если кто в дороге падал или даже споткнется, немец подойдет и

с автомата убивал. А кто там остался, дочка или мать, дальше погнали. Прибыли

мы на станцию Почин, поселили в школу. Жители тут стали собирать нам

продукты, по буханке хлеба, по двадцать штук яиц на семью. Кто сколько может. А

потом стали приезжать полицаи, отбирать себе людей для работы. Мы попали в

деревню Поповка. Нину взяли детей нянчить, а нас с Шурой на работу. Там

картошку сажать, потом жать. Правда кормили, а когда сжали, то еще и хлебом

платили. А в октябре сорок третьего пришли наши.

Это происходило на Брянщине. А вот рассказ о событиях в Белоруссии:

— Немцы у нас не жили. Но когда приезжали, надо было им хлеб отдавать.

Мы его закапывали. Осенью делали ящики такие и закапывали. В общем,

прятали. Если увидят — отбирали. Вот так и пробежали три года. Ночью дома,

днем в лесу. Только старые и малые оставались. Вот у матери была девочка

маленькая, сестра моя, ей был месяц всего, она не бегала. Дома оставалась.

Дом охраняла (смеется). И вот в сорок втором, что ли, их собрали всех, кто не

успел убежать, собрали всех в церкви, заперли, по домам проверили, кто есть, и

через дом подожгли. Вот тогда и наш дом сгорел. Потом куда-то в дальний

гарнизон их пешком сгоняли. Кто босиком, кто как. А был уже ноябрь месяц,